Шум со стороны дома.
– Осторожнее! У него охотничье ружье есть! – истерически воскликнула Верушка, потому что Клавдий ринулся к дому, а Макар последовал за ним.
Виноградов-старший не включил свет в доме, но зоркий Макар заметил его темную мощную фигуру на фоне распахнутого окна на первом этаже.
Лязг металла…
– У него охотничий карабин! – предупредил Клавдий. – Перезарядил… Эй! Выстрелы твои, Олег Дмитриевич, услышат соседи, хоть и живешь ты на отшибе. Полиция на их звонок через десять минут сюда приедет. К тебе! А у тебя их тела в подвале!
Лязг металла… Макар в темноте сада ждал выстрела сыноубийцы, палящего в страхе и ярости на звук, но…
Виноградов-старший не стрелял. Словно внял словам Клавдия.
– Когда мы с участковым приезжали, тела твоего сына и его друга уже покоились внизу под грудой негашеной извести? А? Олег Дмитриевич? – громко спокойно вопрошал Клавдий. – Почему сразу от тел не избавился?
Лязг металла… И – никакого выстрела. Хриплый, исполненный отчаяния голос во мраке:
– Я хотел. Я не успел. Верушка тогда вернулась домой из Москвы раньше обычного. Я лишь смог затащить трупы в сарай, в подпол, завернул в полиэтилен. У меня остался мешок извести от побелки яблонь, я сыпанул ее… Господи боже мой… Я же не хотел его убивать! Сына… мальчика моего… все произошло случайно! А второго пацана я уже должен был прикончить… он бы меня выдал!
Виноградов-старший давился слезами:
– Как вы догадались, гады?! Вы ж убрались тогда прочь!
– Мы искали и нашли, – ответил ему Макар. – А вы сейчас на наших глазах пытались задушить свою сожительницу.
– Я бы ее не убил, – Виноградов-старший всхлипывал. – Напугал бы… заставил молчать… Я ж ее люблю, подлую! Думал – награда мне за все мои страдания в жизни и травмы – она, девочка моя, звездочка ясная… А она за мной шпионила сейчас, дрянь! Я бы ей все объяснил. Я не хотел убивать Игоря. Я просто в горячке в ссоре ему двинул в челюсть, а он грохнулся и ударился виском о косяк. Я его схватил на руки, тормошил, звал его… А он мне не отвечает… Кровь хлещет, висок проломлен, и он не дышит… А его дружок орет: «Вы убили его!»
– Они приехали к вам днем двадцать второго мая. Ваш сын и его друг Руслан. Зачем? – голос Клавдия в темноте сада – спокойный, почти мирный.
Лязг металла…
– Клава! На землю! – У Макара в ожидании выстрела сдали нервы. Он плашмя грохнулся в траву, спрятавшись за ствол яблони. А Клавдий остался стоять.
– Что вашему сыну потребовалось от вас? – повторил он свой вопрос. И Макару почудилось – его друг в тени садовых кустов медленно, неуклонно приближается к дому, к распахнутому окну с вооруженным убийцей внутри.
– Деньги! – уже злобно заорал рыдающий Виноградов-старший. – Ему никогда ничего от меня не было нужно, кроме денег. Он имел наглость снова клянчить у меня, не отдав мне мартовский долг. Я весной пошел ему навстречу – он ведь мой сын, кровь моя и плоть, несмотря ни на что… Я снял со счета триста пятьдесят тысяч, хотя я сам сейчас на мели и не могу транжирить. Но я отдал ему деньги, ведь он просил, умолял. Он раскручивал свой бизнес, ему надо было лететь в Стамбул. Одни билеты черт знает сколько стоят, и накладные расходы, таможня! И я отдал Игорю тогда свое последнее. Он клялся вернуть мне долг. И не вернул. Пропал. Мои сообщения он игнорировал, не отвечал мне. И вдруг явился ко мне со своим дружком. И завел прежнюю шарманку: отец, дай денег! Я находился дома один, Верушка укатила в Москву на моей машине. А сынка с дружком принесла нелегкая – он свалился словно снег на голову даже без предварительного звонка. Будто хозяин к себе домой сюда, в мою Полынь… Если бы позвонил, я бы ему сразу отказал. Но он умный пацан был, решил – явлюсь без звонка, из горла деньги вырву… Он потребовал у меня семьсот тысяч! «Папа – дай денег! Горю! Вопрос жизни и смерти! Мне счетчик выставили. Если нет на карте, сними срочный вклад в банке, у тебя же есть заначки!» Я ему напомнил про мартовский долг, а он мне в лицо при своем дружке: «Ты мне в сто раз больше должен, папа! Ты знаешь свою вину передо мной и матерью!» А какая моя вина?! Я его попытался урезонить: «Сынок, мы оба с ней тогда совершили роковую ошибку». А он заорал, что я изнасиловал собственную сестру, его мать! Представляете, какие обвинения мой сын бросал мне в лицо при постороннем человеке?! Несправедливые, лживые, чудовищные… Это ведь она… сестра меня соблазнила тогда на фестивале в ту проклятую ночь! Моя старшая сестра – отвязная развратница, ненасытная, жаркая, сладкая, пылкая…. А я… просто юный дурак пьяный… А наш с ней сынок – мерзавец… посмел мне в лицо при постороннем, при чужаке заявить такое!! Из-за долбаных денег! Из-за жадности своей. И я ему двинул по роже! Я не сдержался. Я вышел из себя! Он вообще ведь не должен был появляться на свет, ублюдок. Сломавший нам с сестрой обоим жизнь… Я дал ему в зубы. Как в боксе! А он шарахнулся виском о дверной косяк. И я… стал невольным убийцей.
– А Руслан? Его спутник? – Макар осторожно приподнялся из травы. И сердце его внезапно упало – Клавдий пропал из его поля зрения. Видимо, подобрался уже вплотную к дому, его теперь заслоняли кусты.
– Пацан закричал: «Вы его убили!» Я увидел выражение его лица и понял – через минуту он даст стрекача и приведет ко мне ментов. Я схватил его за горло. – Голос Виноградова-старшего во тьме внезапно осекся. – Он не оставил мне выбора. Он же свидетель. Он бился у меня в руках, словно яростный звереныш. Всего меня исцарапал. Но я его задушил. Сидел на кухне. Глядел на их трупы… Хотел застрелиться. А потом нашел в кладовке рулон полиэтилена. Замотал их в коконы. Снес в подвал в сарае. Решил потом вывезти в лес и похоронить. Но она… Верушка… она все время была со мной. Укатила в Москву лишь спустя пять дней. Я спустился в подвал, а там… Оххх! Известь не спасла. Из полиэтилена уже сочилась жижа. Погода стояла теплая, и трупы разлагались. Я понял – мне в багажнике их не вывезти. Чудовищная вонь все пропитает. И трупная слизь даже сквозь коконы загадит мне тачку. Я высыпал остатки извести и махнул в супермаркет – прикупил еще несколько мешков извести про запас. Насыпал в подвале гору. Я не знал, сколько надо ждать, когда негашеная известь подействует… Сколько месяцев пройдет? Год? Я был в панике. Хотел сначала затаиться, залечь на дно. Но подумал – если я, отец, не хвачусь Игоря, меня же первого и заподозрят. Про второго пацана я вообще ничего не знал – кто он? Откуда взялся? Его же тоже станут искать? Я решил отвести от себя подозрения. Пошел в полицию и написал заявление о пропаже сына без вести. Я готовился к допросу, но когда вы с ментом нагрянули ко мне тогда… я испугался. А мент меня еще долбил своими вопросами. Орал на меня. Я думал – у меня сердечный приступ начнется. Но я сдюжил. Не поддался вам тогда. Ночами, правда, уже не мог уснуть – все ломал голову, как быть дальше с их телами в извести? Залить весь подвал к черту цементом? Или поджечь сарай? Пусть сгорит с ними вместе дотла?
– Не залили цементом. Не сожгли! – крикнул в темноте Макар.
Свет вспыхнул в доме. Макар увидел Клавдия, прижавшегося спиной к стене дома, почти рядом с распахнутым окном. И Виноградова-старшего – внутри у подоконника. С охотничьим карабином.
– Я не хотел убивать сына! – Виноградов-старший рубанул воздух левой мускулистой рукой, словно отсекая от себя все их обвинения. – О втором мальчишке я горько скорблю! Но я был вынужден задавить его… клопа… Он бы на меня донес. А в тюрьму я не сяду!
Его новый резкий отчаянный жест.
– Да пошли вы все!! – Виноградов-старший вскинул карабин и…
– Не стреляйте! Не надо! – почти взмолился Макар.
Клавдий рванул в окно, пытаясь его обезоружить. Но ему помешала створка, отгородившая его от Виноградова-старшего. И тот опередил его на долю секунды. Он уже не мог развернуться корпусом и выстрелить в упор в Мамонтова.
Он дернул рукой вверх, приставил дуло карабина к виску и…
Выстрел!
Убойная сила отбросила его к стене.
Кровь из простреленного виска обагрила светлые виниловые обои.
Глава 40Песчинки
Саундтрек Shigeru Umebayashi «Song Yumeji's theme»
Две недели спустя
Полицейские в костюмах химзащиты извлекли тела Игоря и Руслана из подвала, они долго и тщательно разгребали горы насыпанной извести. Труп Виноградова-старшего осмотрели и увезли в морг. С вердиктом – суицид. Обычная полицейская рутина.
Макару и Клавдию в этот раз избежать общения с полицией не удалось. Они досыта хлебнули уголовно-процессуальной канители, от коей столь самоотверженно пытался их уберечь участковый Бальзаминов. Но особых вопросов у полиции к друзьям не возникло. Место происшествия в Полыни говорило само за себя.
Клавдий и Макар почти не обсуждали между собой события в Полыни. Оба они словно все еще слышали роковой выстрел во тьме… Макар меланхолично вспомнил греческий миф – пророческий и печальный, однако он уже не брался судить об отношениях Кинира и Адониса. О взаимных чувствах и страстях сына и кругом виноватого перед ним отца… Сын после разлуки явился к отцу за самой банальной вещью – деньгами. Напуганный счетчиком, выставленным ему грозным и могущественным клубом «Малый», он обратился за помощью к единственному родному человеку на свете, но уязвил его своими обвинениями в самое сердце. Вместо помощи он получил от отца вечный покой. А его неожиданный, но верный и преданный товарищ Руслан не смог в третий раз спасти приятеля от смерти и судьбы. Напротив – он, Приносящий Беду, возможно, косвенно сыграл гибельную роль в жизни Адониса. Или то все досужие суеверия? Макар размышлял и об этом. Тело Руслана опознали быстро по его врожденному «редчайшему телесному рудименту». В результате его мать Розу избавили от страшной процедуры посещения морга. Останки Игоря и опознавать-то было некому. Все сделали формально, пригласив в прозекторскую несчастную Верушку, видевшую последней отца и сына вместе – в марте месяце. Еще сравнили их ДНК, она и подтвердила родство.