– Нужно разместить на городских экранах обращение к народу, – сказала она. – Призыв предоставить информацию об убийце и родственниках королевы Айрис. Нам сейчас пригодится любая помощь.
– Нет, – невозмутимо возразил инспектор. – Весть о смерти королевы не должна покинуть пределы дворца. Массовая паника нам ни к чему.
– А что нам остается? – воскликнула Маргарита, размахивая руками. – Убита королева. Мы обязаны найти виновного, чего бы это ни стоило!
Спокойствие инспектора только распаляло ее.
– Я сожалею о вашей утрате, королева Маргарита. – Хоть он и угадал ее чувства, его тон по-прежнему оставался по-эонийски бесстрастным. – Вам, должно быть, сейчас нелегко. Вам много с чем предстоит примириться: с утратой, с убийством, с тем, что преступник до сих пор находится в этих стенах.
– Что? – ахнула Маргарита, с громким стуком уронив руки на стол.
В лице инспектора не дрогнул ни один мускул.
Она шумно глотнула воздуха, в комнате вдруг стало удушающе жарко. Корсет сдавливал грудную клетку, платье тянуло вниз, а корона вмиг потяжелела. Ей захотелось сорвать с головы вуаль и швырнуть в угол.
– Вы полагаете, – с трудом выдавила она, – что убийца все еще здесь?
– Да, – ответил инспектор. – Дворец закрыли сразу же после обнаружения трупа… – он откашлялся, – то есть тела королевы Айрис. А нашли ее спустя считаные минуты после смерти.
«Даже кровь не успела остыть». Инспектор упомянул эту жуткую подробность на вчерашнем совещании.
– Значит, вы знаете, кто это? – спросила Маргарита. – Вы поймали убийцу?
Хоть бы все это поскорее закончилось.
– Все просители, находившиеся в приемной во время убийства, были задержаны. Их не отпустят, пока я не удостоверюсь в их невиновности. Мы надеемся, что убийца прячется среди них. – Инспектор погрузился в молчание, и в груди Маргариты снова вспыхнуло незнакомое пламя гнева.
Чего он тянет? Эониец не должен быть таким жестоким. Впрочем, может, это не жестокость, а просто бесчувственность. Он не понимает, как она страдает, какой болью каждое его молчание отзывается в ее сердце.
– Из дворца никто не выходил, – сказал он в конце концов. – Я найду преступника. Ему не удастся сбежать.
У Маргариты в горле встал ком, будто она наглоталась стекла.
– Нужно немедленно созвать всех королев, – сказала она, вставая из-за стола. – Мы должны держаться вместе. Я должна оберегать их.
Убийца в этих самых стенах, дышит с ними одним воздухом… Их жизнь в опасности.
– Нет, королева Маргарита, – сказал инспектор, резко мотнув головой. – Это плохая затея.
– Нет?
Будь Айрис сейчас тут, у нее бы случился приступ. Ей никто не смел возражать. И уж тем более мужчины.
– Боюсь, это невозможно.
На его лице появилось странное выражение, как будто ему было неловко.
– И почему же? – поинтересовалась она, еле сдерживая душивший ее гнев.
– Как вы правильно заметили, мы должны оберегать королев. Я не могу позволить вам находиться в одном помещении, пока не буду уверен, что все вы невиновны и не представляете друг для друга угрозы.
Маргарита сжала руками столешницу.
– Чепуха. Во время убийства все мы сидели в тронном зале.
– Возможно, вы и не заносили клинок, – согласился инспектор, – но заказать убийство могли. На данный момент вы и ваши сестры-королевы – мои главные подозреваемые.
Маргарита не имела привычки падать в обмороки, но сейчас у нее слегка подкосились ноги.
Глава десятаяКиралия
От внутреннего убранства Дома Согласия просто дух захватывало. Сроду не видела столько золота! Так и тянуло все вокруг пощупать и отломить по кусочку. Из вестибюля открывался вид на нижнюю часть купола, разлинованного темным каркасом. Казалось, мне одной известно, что во дворце пролилась кровь.
– Пойдем, – сказал Варин, выдергивая меня из раздумий. – Время поджимает.
Я потрясла головой, стараясь избавиться от мелькавших перед глазами ужасных картин, и поспешила за ним.
Рабочий день закончился, люди разъехалась по своим квадрантам, и Дом Согласия был почти пуст. В Эонию вела современная железная дорога, начинавшаяся у красивой, изящной платформы и уходившая в тоннель. Я никогда не бывала в других квадрантах, и мне не терпелось поскорее сесть на поезд.
У входа на платформу стоял эонийский охранник с дестабилизатором на поясе.
– Пропуск, – сказал он, увидев нас. Я попятилась и спряталась за широкой спиной Варина, мечтая слиться со стенкой. Кажется, он был прав насчет моего наряда.
– Я еду записать сообщение для своего клиента из Лудии. – Варин кивнул в мою сторону и протянул охраннику прозрачную пластину величиной с игральную карту. Когда тот сканировал ее, на пластине на мгновение появилась фотография Варина и его должность.
– Проходите, – сказал охранник под протяжный электронный сигнал из тоннеля.
Как-то легко мы отделались. Он даже не стал задавать Варину вопросы.
– Будь рядом и заходи в вагон одновременно со мной, – сказал Варин, когда мы вышли на платформу.
– Одновременно?
Я огляделась по сторонам. Час был поздний, народу на платформе было немного, но все стояли неподвижно, будто приросли к полу, и смотрели прямо перед собой. Тут из темного тоннеля вышел поезд.
Как только двери открылись, все шагнули вперед. Одновременно.
Я в панике вцепилась в Варина. Он не отдернул руку.
Все взгляды были устремлены на меня, а точнее на мой наряд. Наши попутчики-эонийцы приняли меня за лудку, и мой вид явно их оскорблял. Я нацепила широченную улыбку. Макеля с Лудией ничто не связывало. Если повезет, он потеряет след.
В тоннеле поезд разогнался. Где-то над нами, в эонийском медицинском центре, лежал без сознания мой отец, а у его постели в надежде, что он очнется, дежурила мать.
Медицинский центр тянулся от королевского дворца на целые мили и заканчивался исследовательским институтом.
Поезд вынырнул из тоннеля, и перед нами раскинулась эонийская столица, простиравшаяся до самого горизонта. Мимо окон стремительно проносились серебристые здания с ночной подсветкой. Я будто рассекала воды сверкающего озера. У меня, должно быть, отвисла челюсть и глаза на лоб вылезли, но я просто не могла оторвать взгляда – и носа – от окна. Никогда прежде мне не доводилось видеть таких высоченных зданий. И таких тоненьких. Самые дальние постройки смахивали на иголки, и, казалось, не выстояли бы на сильном ветру. Я хотела спросить у Варина, почему они такие высокие и не падают, но он отвернулся и смотрел в окно с противоположной стороны. Мне казалось, он стал относиться ко мне теплее, но, видно, эонийцам теплота незнакома. Во всяком случае, вид у него был холодный.
Хотя мое присутствие эонийцам не нравилось, никто не осмелился ко мне подойти. Они даже между собой не общались. Каждый пассажир был обособлен от окружающих, как будто путешествовал в абсолютном одиночестве. Каждый смотрел прямо перед собой, некоторые тихо переговаривались с кем-то по коммуникационным линиям.
Неужели и Варин так живет? Ездит каждый день на работу, не разговаривая ни с кем, кроме своего босса на том конце линии? «Сваи» та еще помойка, это верно, и народ там без принципов, но мы, по крайней мере, здороваемся при встрече. Большинство обитателей «Свай» я знала хотя бы шапочно.
– Добрый вечер, – произнес ровный голос. К моему изумлению, посреди вагона выросла женщина в бежевом органическом костюме. – Добро пожаловать в Эонию. Мы рады приветствовать как эонийцев, так и гостей из других квадрантов, – сказала она с механической улыбкой.
– Рады приветствовать? Ну да, конечно. Только побыстрее убирайтесь восвояси, – усмехнулась я. Все знали, что эонийские власти время от времени устраивают «проверки», как это у них называется, обыскивая дома в поисках беженцев из других квадрантов.
С соседнего кресла на меня неодобрительно покосился какой-то мужчина. Я приветливо улыбнулась.
– Эония – родина великих научных и технологических открытий, сплоченное и миролюбивое сообщество, – продолжала женщина. – Желаем вам приятно провести время.
Никакой сплоченности я что-то не заметила. Закончив обращение, женщина с отсутствующим видом смотрела вперед.
– Что это такое? – спросила я.
– Голограмма, – сказал Варин. – Такие есть во всех поездах. Для всякого рода оповещений.
Хм, а о смерти королев нас оповещать никто не торопился.
Я просунула руку сквозь голову женщины-голограммы и подергала пальцами.
– Прекрати, – прошипел Варин.
– По мне, так это пустая трата технологий, – сказала я, разглядывая ее безупречные, но скучные черты.
Варин отвернулся, будто ему за меня было стыдно. Если, конечно, такое чувство, как стыд, эонийцам знакомо.
– Мы приближаемся к первому округу Эонии, – объявила женщина.
Варин встал.
– Пора выходить.
Я прошла прямо сквозь голограмму, и ее черты на мгновение размылись.
– Ну и ну, – пробормотала я.
Мы высадились на платформу и дальше пошли пешком. Здесь было градусов на двадцать холоднее, чем в Тории. В городе снега не было: настоящее снежное царство начиналось за его чертой.
Я поежилась, сунула руки под мышки и, проклиная лудскую моду, с завистью поглядела на Варина и его органический костюм. Он шел не оглядываясь, двигая руками и ногами, как отлаженная машина.
Перевалило за полночь, и улицы почти опустели. По правой стороне дороги все шли в одну сторону, а по левой – в другую. Тротуары сверкали чистотой. Все подчинялось строгим правилам. У меня на глазах один человек уронил лудскую пышку, купленную, вероятно, в Городе Согласия, но не успел он за ней наклониться, как подоспела женщина в белом органическом костюме и сгребла ее в совок.
– Здесь у каждого свое место, – сказал Варин вполголоса, когда уборщица пошла устранять новую «аварию». – Каждый играет свою роль.
– А если кто-то откажется?
– Не отставай, мы почти пришли, – сказал он.