Для начала он снял ботинки и стал тихо-тихо подкрадываться к двери гостиной, чтобы посмотреть, что там делается, а главное — какова из себя хозяйка. Это удалось ему со второй попытки: в первый раз ему показалось, что один из тех двоих хочет выйти, поэтому пришлось ретироваться в свою комнату.
Вартанян всё-таки заглянул в приоткрытую дверь гостиной, для чего надо было предварительно лечь на пол — он читал об этом где-то, — и понял, что не ошибся. Такая женщина была достойна оказаться под его защитой, потому что ни в одном детективном романе не было написано, что преступница может быть столь мила и симпатична.
Вартанян подумал именно «симпатична», хотя чуть было не подумал «красива», потому что понял это с первого взгляда.
То была очаровательная женщина лет двадцати пяти или тридцати, тёмноволосая, судя по парику, с голубыми глазами, не знавшими ещё, что такое косметика не из Парижа, чуть-чуть вздёрнутым носиком, чудесными зубками. Мраморно-белая кожа её отливала розовым, подобно опалу.
Двое милиционеров уже выбивались из сил, и их Вартаняну тоже стало по-человечески жалко: на их месте он бы спасовал. Но долг гнал их в бой, и они продолжали задавать хозяйке вопросы, не так уж надеясь что-либо понять и выяснить, как в основном для того, чтобы приободрить этими вопросами друг друга.
«Вот что значит мужская дружба», — подумал влюблённый Вартанян, после чего тем же путём тихо вернулся в свою комнату и надел ботинки. И тут, среди мыслей о том, как помочь хозяйке, он снова вспомнил про второй телефон в доме. У него созрел план. Он от радости чуть не захлопал в ладоши, как не раз делал это в недалёком детстве, но вовремя остановил себя. Телефон-то телефон, то ведь надо найти ещё и его номер. А это, похоже, сделать, не выходя из комнаты, нелегко. Оставалось надеяться на случайности, которых сегодня уже было так много, что ещё одна не была бы заметна для судьбы.
Вартанян начал обследовать всё бумажное, находившееся в комнате, надеясь наткнуться на какую-нибудь запись с номером телефона. Но всё было впустую. Никаких телефонных книг и случайных записей в комнате не было. Он в который раз обошёл комнату, открыл, сам не зная зачем, платяной шкаф и — о радость! — увидел пиджак Планшеева, который тот почему-то не стал надевать, когда убегал на четвереньках от гнева своих друзей. Вартанян быстро обшарил пиджак, нашёл записную книжку и понял, что не помнит фамилии хозяина, слышал только, как хозяйка, войдя, спросила: «Миша, это ты?»
Тем не менее он начал яростно листать книжку, тщательно изучая имевшиеся там фамилии и телефоны. Во-первых, он надеялся вспомнить фамилию, если она в этой книжке есть, во-вторых, он был уверен, что она там есть.
Листал он недолго. На букве «Б» его внимание привлекла фамилия Бонасеев, около которой было записано два номера с одинаковыми первыми цифрами. И сразу ему показалось, что именно эту фамилию склоняли его друзья, когда говорили о жилье для него. Вартанян решил попробовать. Он накрылся одеялом вместе с телефоном и на ощупь набрал первый номер. Оказалось занято. Значит, это может быть его номер. Он набрал другой, высунулся из-под одеяла и облегчённо вздохнул: в гостиной зазвонил телефон. Тогда он быстро спрятался под одеяло и стал ждать. Трубку долго не брали: очевидно, совещались, кому брать. Потом мужской голос ответил:
— Да?
— Миша, это ты, что ли? — спросил Вартанян как можно развязнее, вспомнив роль жулика, однажды сыгранную им в школьном драмкружке в пьесе бывалого местного автора.
— Да, это я, — проблеяли на том конце провода, пытаясь подражать хозяину.
— Что у тебя с глоткой, старый козёл? — спросил Вартанян. — Ты что, нажрался вчера опять?
— Да-да, нажрался! — подтвердил милиционер с такой готовностью, что было удивительно, как он не ответил: «Так точно!»
— Это я, Жора. Здорово!
— Здрасте, — прохрипел милиционер, никогда, похоже, не игравший в драмкружке в отличие от Вартаняна.
— Слушай, Миша, я всё по тому делу. Машина будет на углу, где сквер. Знаешь, где в тот раз?
— Да.
— Так вот. Я всё достал, кроме той хреновины, о которой ты звонил вчера. Ту не успел, потом достану. Ты, значит, бери кого-нибудь из ребят и приходи. Один не разгрузишь. Понял?
— Понял, — пролепетал милиционер, оторопевший от такого счастья — взять какого-то Жору, пусть и незнакомого, зато с поличным,
— Только вот что. Я тебя, козла, знаю. Чтоб бабки на капот, иначе я не играю. Понял? И быстро мотай. Здесь ходу пять минут на такси. Понял?
— Понял.
— Давай чеши.
Вартанян сбросил одеяло и начал прислушиваться к происходящему в гостиной. Там раздавался какой-то шум — это спорили милиционеры, кому идти, а кому оставаться. Спор разрешила сама хозяйка.
— Идите оба, — сказала она удивительно спокойно, — я-то ведь никуда не денусь, а птичка может улететь.
И оба служивых опрометью кинулись бежать. Вартаняну только было непонятно, куда, на какой угол и к какому скверу они побегут, потому что он знал столицу плохо и описал одно знакомое ему место в их тихом южном городке с множеством углов и скверов.
Когда за милиционерами закрылась дверь, Вартанян посмотрелся в зеркало, поправил причёску и пошёл в гостиную.
Хозяйка сидела в кресле очень бледная, с остановившимся взглядом. Когда он вошёл, она медленно перевела взгляд из ниоткуда на него и глухим голосом спросила:
— Кто вы и что вам тут надо?
— Я Вартанян, я у вас живу, — промямлил Вартанян, растерявшись при виде такой перемены, происшедшей с ней. И добавил совсем уже упавшим голосом: — Временно живу. Вон в той комнате, — и показал пальцем в сторону комнаты. — Меня Планшеев сюда привёл. Он с хозяином договорился… — продолжал объяснять он, но было видно, что она его не слушает.
— О боже, я пропала, — проговорила она, сжав голову руками. — Если бы хоть знать, кто это звонил, предупредить. О чёрт, как некстати!
— А это я звонил! — Вартанян сразу приободрился, сбегал на кухню, принёс даме воды, но, пока она не выпила, до её сознания его слова не доходили.
— Как то есть вы? — спросила она после долгой паузы.
— Я. Из той комнаты. Из-под одеяла. Я просто хотел, чтобы они ушли, потому что мне показалось, вы не очень рады их приходу.
— И что же вы им сказали?
Вартанян слово в слово повторил весь недавний телефонный разговор.
— Да вы просто спасли меня! — радостно воскликнула хозяйка, возвращаясь к своему прежнему облику, а потом насторожилась и спросила: — Но откуда вы взяли, что может позвонить Жора?
— Я назвал это имя наугад, — солгал Вартанян и покраснел от страха, что может покраснеть от стыда.
— А куда делся мой муж? — спросила хозяйка.
— Я видел, как эти двое увели его, а куда — не сказали.
— Бедный, бедный Миша! — вздохнула она. — Это всё я виновата. Всем почему-то кажется, что я занимаюсь какими-то махинациями. Скажите, похожа я на преступницу? — Она посмотрелась в зеркало и поправила причёску.
— Нет, что вы, конечно, нет! — сказал горячо Вартанян, за что был награждён взглядом, который более опытный мужчина счёл бы многообещающим.
— Кстати, давайте познакомимся, — продолжала она. — Меня зовут Катя, а вас?
— Вартанян.
— Ну вот и хорошо. Но вам не кажется, Вартанян, что эти двое могут сюда вернуться, когда обегут ближайшие углы и скверы? Так что не лучше ли нам отсюда скрыться?
— Наверно, лучше, — согласился Вартанян, готовый идти за ней на край света.
— Тогда пошли. Не беспокойтесь, я поняла, что у вас в столице никого нет, и позабочусь о вас. Ведь я у вас в долгу, не так ли?
— Ну что вы, какой долг…
— В долгу — и точка! — решительно прервала она.
Они вышли на улицу. Уже стемнело. Катя решительным жестом остановила проезжавшую легковую машину, они уселись в неё, и она коротко сказала:
— Прямо.
— А дальше? — спросил шофёр.
— Вы правы, потом — дальше, — ответила она, и шофёр поехал прямо.
Глава 10Интрига завязывается
Она сидела рядом с ним на заднем сиденье, так что на ближайшем повороте непреодолимая центробежная сила поневоле прижала её к нему. Вартанян затрепетал от сознания того, что эта сильная женщина считает его надёжной защитой, пусть пока только от центробежной силы. И перед его глазами встала формула этой силы в зависимости от радиуса вращения, тангенциальной скорости и массы тела. С одной стороны, Вартаняну хотелось попросить шофёра ехать потише, чтобы дольше ощущать очаровательное соседство, но, с другой стороны, из формулы следовало, что тогда центробежная сила уменьшится, а это его тоже не устраивало. «Проклятая физика», — подумал Вартанян, когда они через пятнадцать минут вышли из машины возле высокой башни из светлого кирпича.
— Здесь живёт моя подруга, которая сейчас здесь не живёт, — объяснила Катя, когда они поднимались в лифте.
Она достала ключи, открыла дверь, и они вошли в просторную двухкомнатную квартиру.
— Будьте как дома, — сказала Катя тоном хозяйки. — Вам сегодня не следует возвращаться туда, пусть те ребята покумекают всю ночь, куда мы делись.
Сама она и вправду была тут как дома. Пошла на кухню, погремела посудой, сказала, что поставила кофе, и предложила немножко выпить за сегодняшнее приключение. Достала из бара бутылку иностранного вина и сама разлила его в бокалы.
— Давайте на брудершафт, — сказала она, поднимая свой бокал.
— Давайте, — робко ответил Вартанян, не зная точно, как это делается.
Катя ловко продела свою руку под его локоть и поднесла свой бокал к губам. Он сделал то же. Потом она выпила и вдруг поцеловала его в губы так неожиданно, что он уронил свой бокал, правда, уже пустой. Бокал, на счастье, оказался целым, но Вартанян всё равно был смущён и, вместо того чтобы догадаться поцеловать её в ответ, полез за бокалом под журнальный столик. Она с улыбкой смотрела, как ловко он это делает, а у него, когда он нашёл бокал, внезапно появилось чувство, что он упустил какой-то момент.