Судья посмотрел на нее с недоверием.
— Я вполне могу допустить, — раздраженно произнес он, — что богатый человек может отказаться от всего, чтобы только быть к тебе поближе. Но чтобы преуспевающий купец, привыкший к столичной роскоши, а вдобавок еще отец семейства, целый год провел с вами в роли обычного бродяги, я вам, сударыня, не поверю!
— Смею вас заверить, что такая жизнь ему в самом деле пришлась по вкусу. Он не уставал повторять, что никогда в жизни не был так счастлив. Он был по уши сыт столичной жизнью! Дома жена постоянно устраивала сцены наложницам. Конечно, у нее были свои достоинства, но после двадцати лет супружеской жизни и от этого устаешь. Сыновья его уже женились и покинули дом, а если когда-то и появлялись, то только чтобы указать: «Это тебе нужно сделать так-то, а то — иначе» — да и лавка доставляла ему одни только хлопоты. По его словам, каждый вечер ему приходилось пьянствовать и участвовать в пирушках, отчего он и заработал язву. Ну а с нами он разом избавился от своей болезни. Никогда даже не жаловался на свой желудок. А Чан научил его ловить рыбу, и дяде Дуаню это страшно понравилось. Стоило Чану сказать: «Дядюшка, судя по всему, сегодня будет хороший клев», как его уже никакими силами было не удержать на месте.
А у господина Дуаня всегда было при себе много денег? — прервал ее судья.
Откуда? В том, что касалось меня, он был чистым простофилей, но во всем остальном — это весьма практичный человек! Он тщательно следил за тем, чтобы иметь при себе не больше горсти медяков. Но всякий раз, когда мы оказывались в каком-то городе, он отправлялся в серебряную лавку и заполнял какие-то бумаги. За это он получал уйму денег, которые отдавал на сохранение кому-нибудь из своих коллег по аптечному делу. В случае, если ему срочно требовались деньги, как это было, когда он решил нас выкупить, он мог сразу их получить. И я не преувеличиваю. Это была куча денег! Только позавчера я видела, как он отдал на хранение в одну аптеку возле большого рынка целых пять слитков золота! Можете себе представить? Я даже не предполагала, что у кого-то может быть сразу столько денег. Впрочем, я всегда говорила…
А что именно произошло вчера вечером? — оборвал ее судья.
Вчера вечером? Дядя Дуань с нами распрощался. Всему есть свой предел. Я прекрасно понимаю, что он уже был сыт по горло. Одно мне только не ясно: зачем ему потребовалось меня дурачить? Еще вчера днем он уверял меня, что намеревается окончательно к нам присоединиться. Мне-то зачем надо было лгать? Разве не мог он просто сказать, что между нами все кончено? Я бы ответила ему: что прошло — то про шло, а теперь прощай! Молодая девушка вроде меня вполне может обойтись и без дяди.
Не сомневаюсь, — проворчал судья. Он достал из рукава перстень и выложил его на стол. Указывая на него пальцем, он спросил: — Если ты на самом деле ничего не принимала от господина Дуаня, почему же ты пыталась заложить это кольцо?
Я и не собиралась его закладывать. Эта штучка мне понравилась, и дядя Дуань позволил мне ее поносить. Когда мы случайно оказались возле ростовщической лавки, я сказала Дуаню: «Узнаю-ка я, сколько это стоит». И тут этот толстый ростовщик ухватил меня за рукав и принялся шептать мне на ухо всякие мерзости, после чего я в ярости выскочила из лавки. Наверное, это был для меня несчастливый день, потому что не успела я выйти за дверь, как какой-то верзила схватил меня за руку и заявил, что я должна стать его девушкой. Неприятное совпадение! У меня даже челюсть отвисла. К счастью, дядя Дуань сразу же остановил его, сказав: «Оставь, эта девушка со мной!» И тут мой брат скинул его руку с моего плеча и оттолкнул его. Все мужики одинаковы: они думают, что такую, как я, достаточно только поманить пальцем. Хотите верьте, хотите нет, но такие, как дяди Дуань, встречаются раз в сто лет.
— Но не ушел же господин Дуань вчера вечером просто так? Он, очевидно, сказал, куда направляется?
— Я тоже его об этом спросила, но он, видимо, не хотел в этом признаваться. Он только загадочно усмехнулся и сказал, что для меня это будет приятная неожиданность. Он сказал, что вначале отправляется к какому-то приятелю перекусить. И я, дура, этому поверила! Нет, это свинство со стороны дяди Дуаня, никогда от него такого не ожидала!
Судья некоторое время молча смотрел на нее, потом произнес:
— Вчера вечером господин Дуань был убит.
Она вскочила:
— Что вы говорите? Дядя Дуань убит? Кто это сделал?
— Я полагаю, что тебе известен ответ на этот вопрoc, — холодно заметил судья Ди.
— Мне?
— Да, тебе. Поскольку именно ты вчера бы с братом, когда он нес тело Дуаня в хижину дровосека в лесу.
Она ошеломленно уставилась на судью:
— В хижину? В лесу? Что вы имеете в виду? Вчера вечером я не выходила из города. Мы весь вечер провели в «Красном Карпе». Дядя Дуань убит! — Она метнула на судью взгляд и спросила: — Где вы его обнаружили?
— Ты прекрасно знаешь где. В хижине дровосека в лесу, на горном склоне.
Она стукнула кулачком по столу и со сверкающим взором воскликнула:
— Это дело рук Пекаря! Наверняка Пекарь послал своих бандитов, чтобы заманить дядю Дуаня в лес… Подлец, мерзкий, трусливый подлец! — Она закрыла лицо руками и разрыдалась.
Судья Ди подождал, пока девушка немного пришла в себя, и спросил:
— А когда господин Дуань к вам присоединился, он тоже отрубил себе кончик мизинца?
Она усмехнулась сквозь слезы:
— Нет, он очень хотел это сделать, но никак не мог решиться. Раз десять он за это принимался, стоял с ножом в правой руке, а я считала: раз, два, три… но ни разу до этого дело не дошло!
Судья Ди понимающе кивнул. Он задумался, медленно поглаживая бакенбарды. Потом покачал головой и взялся за кисть. Написав что-то на листе бумаги, он сложил его пополам, вместе с большой красной визитной карточкой. Потом откинулся на спинку стула и хлопнул в ладоши. Когда появился судейский чиновник, судья передал ему лист бумаги со словами:
— Немедленно передай это начальнику стражи!
Потом он задумчиво посмотрел на девушку и спросил:
— А у тебя есть какой-то постоянный дружок?
— Есть. Молодой моряк в Цзянбэе. Очень славный парень. Он хочет на мне жениться, но я дала ему год сроку. Я думала, что к тому времени дяде Дуаню все это надоест, а мой приятель надеется, что тогда у него уже будет собственное судно. И тогда мы собирались заняться перевозкой грузов по реке — а это довольно прибыльное дело! — Вдруг она посмотрела на судью и испуганно спросила: — Но что теперь со мной будет? Вы что, действительно поставите мне клеймо, как утверждал этот недокормыш?
— Нет, этого не случится. Но какое-то время тебе придется провести в заключении. Тебе известно, что свободы иногда бывает слишком много?
Судья подал знак тюремщице и сказал:
— Отведите госпожу Сэн в камеру.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Когда обе женщины скрылись за дверью, Дао Гань сердито сказал:
— И Вашему превосходительству пришлось мыслушивать всю ту галиматью, которую плела па девчонка!
Судья удивленно поднял брови:
— Галиматью? Нет, я убежден, что она говорила чистую правду. Может, она и смышленая девушка, но неужели ты считаешь, что она способна выдумать подобную историю? Дуань предстает в ее рассказе, как живой! Пожилой мужчина, который вдруг разочаровался во всех ценностях и задается вопросом: а зачем я вообще живу? Большинство мужчин в подобной ситуации пару лет ведут себя так же, но потом в большинстве случаев возвращаются к своей семье. Господин же Дуань прекрасно отдавал себе отчет в своих сомнениях и действительно решил начать все с нуля. Другой вопрос, не вернулся ли бы он через пару лет к тому, что оставил? Во всяком случае, госпожа Сэн наконец прояснила нам все дело с перстнем. Ты заметил, что я не прерывал ее, потому что допрос с пристрастием имеет смысл только тогда, когда ты замечаешь, что допрашиваемый пытается лгать. Запомни это на будущее, Дао Гань! Не нальешь ли ты мне еще чашку чаю?
Судья поднял веер из перьев цапли и медленно им обмахнулся. В маленькой комнате было невыносимо душно. Отпив глоток чаю из чашки, которую поставил перед ним Дао Гань, он раздраженно сказал:
— В общем-то, я теперь просто не знаю, что делать с этой девушкой. Закон необычайно строг к тайным братствам, в основном из-за того, что они могут служить прикрытием для тайных заговоров. То же касается и нелегальной проституции, поскольку она влечет за собой утаивание налогов с доходов. В соответствии с буквой закона госпожу Сэн следовало бы высечь, после чего на год заключить в тюрьму. Но подобное наказание уничтожило бы то доброе начало, которое, вне всяких сомнений, в ней есть, после чего она стала бы закоренелой преступницей и закончила бы свои дни в сточной канаве или на виселице. Нужно найти какое-то другое решение.
Судья покачал головой и отпил глоток чаю. Дао Гань уже начал проявлять признаки нетерпения, но судья Ди этого не замечал. Он был погружен в глубокие раздумья. Наконец терпение Дао Ганя лопнуло, и он спросил:
— Вы же хотели еще и Чана допросить, Ваше превосходительство?
Судья поднял взор:
— Чана? Кажется, это сообщник Сэн Цю? Ты и сам можешь это сделать. Достаточно будет, если он подтвердит то, что сказал Сэн Цю, прежде всего о том, что они отделились от Ляо-Пекаря и всего, что касается контрабанды. В завершение составишь акт по обвинению Сэна и Чана и бродяжничестве и принадлежности к тайному братству.
Судья Ди разгладил бороду и продолжал:
— Дело Сэна и Чана достаточно банально. Я приговорю их к году принудительных работ на северной границе. Если они хорошо себя проявят, им будет позволено наняться на военную службу. Что же касается сестры Сэна… Вот это, мне кажется, будет лучшим решением! Я назначу ее на год служанкой к господину Хань Еси. Господин Хань — серьезный старомодный человек, который содержит в порядке свое большое семейство. После того как девушка год у него проработает, она научится ценить размеренную жизнь и может стать хорошей супругой для своего капитана.