Но Бог ничего не изменил. Гудели двигатели, через иллюминатор солнечный луч падал на окровавленный рукав платья Дайны. Бог ничего не хотел возвращать. Лорел отвернулась и увидела по другую сторону прохода целующихся Алберта и Бетани. Рука Алберта осторожно, нежно поглаживала грудь девушки. Они являли собой ритуальный образ, символ, олицетворяющий жизнь, ее нескончаемость, ее неистребимость даже в самые тяжелые моменты, выпадающие на долю человека. Лорел с надеждой вновь посмотрела на Дайну, но… Бог ее не вернул.
Бог ее не вернул.
Лорел поцеловала девочку в застывшую щечку, подняла руку к ее лицу, пальцы замерли в дюйме от век.
Я видела глазами мистера Туми. Все вокруг такое красивое… даже те вещи, которые умерли. Так прекрасно видеть.
– Да, – сказала себе Лорел. – С этим я смогу жить.
И оставила глаза Дайны открытыми.
«Боинг‐767» авиакомпании «Американская гордость» летел на запад сквозь дни и ночи, сменявшие друг друга, словно большие толстые облака. С каждым циклом сутки становились все короче.
Примерно через три часа полета облачный слой оборвался, как раз в том месте, где он начался, когда самолет летел на восток. Брайан мог поспорить на любые деньги, что облака не сдвинулись ни на дюйм. Теперь под ними расстилались Великие равнины.
– Их тут не видно, – заметил Руди Уэрвик; он мог не уточнять, о ком идет речь.
– Не видно, – согласился Боб Дженкинс. – Должно быть, мы обогнали их: или в пространстве, или во времени.
– Или и там, и там, – вставил Алберт.
– Да, или и там, и там.
Но они не обогнали. Когда «767» пересекал Рокки, они снова увидели внизу черные полосы, с высоты похожие на нити. Они прорезали склоны и вершины, вычерчивали какие-то фигуры на синевато-сером лесном ковре. Ник подошел к двери, приник лицом к иллюминатору. Непонятно почему, но стекло иллюминатора обладало увеличительным эффектом. Так что Ник увидел больше, чем хотел. На его глазах две черные линии разделились, обежали покрытую снегом вершину и по склону устремились вниз, все больше удаляясь друг от друга. А вершина провалилась, оставив после себя лишь кратер вулкана.
– Господи, спаси и помилуй, – пробормотал Ник, дрожащей рукой смахивая со лба пот.
Когда они летели над западными отрогами, держа курс на Юту, вновь начали сгущаться сумерки. Кроваво-красный свет заливал дьявольский ландшафт, и никто из них уже не мог смотреть на то, что оставалось от Земли. Один за другим, следуя примеру Алберта и Бетани, они опускали шторки. Ник нетвердой походкой вернулся к своему креслу, сел, уткнулся подбородком в грудь. Через минуту-другую повернулся к Лорел, и она молча обняла его.
И только Брайан был вынужден смотреть на творящееся внизу: в кабине пилотов шторок не было.
Западная часть Колорадо и восточная Юты громадными кусками проваливались в колодец вечности. Горы, холмы, долины переставали существовать под напором лангольеров, подчищающих прошлое, отправляющих его в бездонные глубины. Ни одного звука не долетало на такую высоту, и это, пожалуй, пугало больше всего. Земля исчезала молча, как исчезают пылинки.
Наступившую темноту Брайан воспринял как акт милосердия и обратил свой взгляд к звездам. Залюбовался ими, единственной реалией, оставшейся в этом ужасном мире: Орион-охотник, Пегас, великий полуночный скакун, Кассиопея на своем звездном троне.
Полчаса спустя вновь взошло солнце, и Брайан почувствовал, что вплотную подошел к границе, отделяющей нормальную психику от безумия. Земля внизу исчезла. Полностью и окончательно. Синее небо повисло над циклопическим океаном чернейшей пустоты.
Лангольеры сожрали мир под летящим «767».
Брайану пришла мысль, ранее уже озвученная Бетани: если дыру во времени найти не удастся, если их будет ждать самое худшее, лучше уж направить самолет в гору и покончить с этим раз и навсегда. Да только внизу не было гор!
Не было и земли!
«Что же будет, если мы не найдем этой дыры? – спросил Брайан свой внутренний голос. – Что произойдет, когда у нас закончится топливо? Только не говори мне, что мы куда-то врежемся, потому что в это я не поверю. Нельзя врезаться в ничто. Я думаю, мы будем падать… и падать… и падать. Как долго? Как далеко? Сколько можно падать в пустоту?»
Не думай об этом, ответил внутренний голос.
«Но как это сделать? Как не думать о пустоте?»
Брайан вновь вернулся к своим расчетам, часто сверяясь с данными компьютера навигационной системы, пока вновь не начало темнеть. Время между рассветом и закатом сократилось до двадцати восьми минут.
Он включил громкую связь, взял микрофон.
– Ник, сможешь зайти ко мне?
Ник появился в дверях секунд через тридцать.
– Они опустили шторки? – спросил Брайан, прежде чем Ник успел переступить порог.
– Будь уверен.
– Мудрое решение. Я хочу попросить тебя не смотреть вниз, если сможешь. Я хочу, чтобы ты смотрел в окно, но боюсь, ты не сможешь удержаться от того, чтобы не взглянуть вниз, хотя настоятельно советую как можно дальше оттянуть этот момент. Зрелище… не из приятных.
– Значит, ничего нет?
– Да. Ничего.
– И маленькая девочка ушла от нас. Дайна. На глазах Лорел. Она держится очень хорошо. Лорел полюбила девочку. Я тоже.
Брайан кивнул. Новость Ника его не удивила. Рана девочки требовала оперативного вмешательства хирургов в первоклассно оборудованной больнице, да и в этом случае никто не мог гарантировать благополучный исход. И все-таки у Брайана защемило сердце. Он тоже полюбил девочку, и он верил в то, во что верила Лорел: они выжили во многом благодаря усилиям Дайны. Она что-то сделала с мистером Туми, каким-то образом использовала его. Брайан почему-то думал, что Туми и не возражал против того, чтобы его использовали. Поэтому ее смерть скорее всего не предвещала им ничего хорошего.
– Значит, до операции она так и не дожила, – вздохнул Брайан.
– Не дожила, – откликнулся Ник.
– Лорел в порядке?
– Более или менее.
– Она тебе приглянулась, не так ли?
– Да. У меня есть приятели, которые бы посмеялись над этим, но она мне приглянулась. Конечно, много плачет, но характер у нее крепкий.
Брайан вновь кивнул.
– Что ж, если вернемся благополучно, желаю вам счастья.
– Благодарю. – Ник сел в кресло второго пилота. – Я все думал о вопросе, который ты мне тут задал. Насчет того, что я буду делать, если мы выберемся из этой передряги… помимо того, что я приглашу прекрасную Лорел на обед. Возможно, я все-таки пойду по следу мистера О’Баньона. Мне представляется, что он не многим отличается от нашего друга Туми.
– Дайна просила тебя не убивать мистера Туми, – напомнил Брайан. – Может, тебе стоит принять во внимание и это?
Теперь кивнул Ник. Тяжело, словно голова не хотела держаться у него на плечах.
– Может, и стоит.
– Послушай, Ник, я позвал тебя в кабину, потому что мы приближаемся к тому месту, где должна находиться временна́я дыра Боба, если, конечно, она существует. Будем искать ее вместе. Ты берешь на себя правую сторону, я – левую. Если увидишь что-то похожее на дыру во времени – свистни.
Глаза Ника широко раскрылись.
– Мы ищем какую-то определенную дыру во времени или нам подойдет любая?
– Очень забавно. – Брайан, однако, не мог не улыбнуться. – Я понятия не имею, как она должна выглядеть, не знаю даже, сможем ли мы ее увидеть. Если не сможем, если она уйдет куда-то в сторону, если ее высота изменилась, беды не миновать. Возможно, легче найти иголку в стоге сена, чем эту чертову дыру.
– А как насчет радара?
Брайан указал на цветной экран монитора.
– Ничего, можешь убедиться сам. И неудивительно. Пилоты не увидели временну́ю дыру на радаре, поэтому и влетели в нее.
– А если бы увидели? – мрачно спросил Ник.
– Интересный вопрос. Возможно, они увидели ее слишком поздно и не смогли отвернуть. Реактивные самолеты летают быстро, а пилоты не все время оглядывают небо в поисках неопознанных летающих объектов. Необходимости в этом нет, для этого существуют наземные службы. Основная работа пилота заканчивается через тридцать – тридцать пять минут после взлета. Птичка в воздухе, район интенсивного воздушного движения позади, датчик, предупреждающий об опасном сближении с другими самолетами, пикает каждые девяносто секунд, компьютер инерциальной навигационной системы запрограммирован и указывает автопилоту, что надо делать. С точки зрения пилотов, как первого, так и второго, самое время выпить кофе. Они могли сидеть, глядя друг на друга, обсуждая последний увиденный ими фильм или футбольный матч. Если бы к ним зашел кто-то из стюардесс, появилась бы еще одна пара глаз, которая могла бы заметить Событие. Но мы знаем, что в кабине пилотов больше никого не было. Пилоты пили кофе и ели плюшки, стюардессы готовили для пассажиров выпивку.
– Очень уж подробный сценарий. Ты хочешь убедить меня или себя?
– В данный момент я готов убедить в этом кого угодно.
Ник улыбнулся, подошел к окну правого борта. Невольно посмотрел вниз, на землю, и улыбка застыла, а потом сползла с его лица. Колени подогнулись, он оперся о стену, чтобы удержаться на ногах. Лицо его стало серым.
– Святый Боже! – вырвалось у него.
– Зрелище не для слабонервных, не так ли?
– Всю жизнь, когда люди говорили о дыре, я представлял себе, что речь идет об Австралии. Оказывается, ошибался. Вот она, эта дыра, под нами.
Брайан сверился с компьютером и штурманскими картами. Он загодя нанес на карту красный кружок: они как раз подлетали к нему.
– Можешь ты сделать то, о чем я тебя попросил? Если нет, так и скажи. Гордость – это та роскошь, которую мы не…
– Разумеется, могу, – пробормотал Ник и, оторвав взгляд от гигантского черного провала под брюхом самолета, уставился в небо. – Я бы только хотел знать, что надо искать.
– Думаю, ты сразу узнаешь временну́ю дыру, когда увидишь ее, – ответил Брайан и после паузы добавил: –