– Хорошо, – сказал Герб. – Беру это на себя. Позвоните мне из Дерри. Морт, может, там все окажется не так плохо?
– Хотелось бы и мне в это верить.
– Но вы не верите?
– Боюсь, что нет.
– Ясно. – Герб вздохнул и робко прибавил: – Удобно будет попросить вас передать Эми мои наилучшие пожелания?
– Удобно, обязательно передам.
– Хорошо. Морт, вы поезжайте, не стойте на ветру. Я слышу, как он свистит в трубке. Вы, наверное, окоченели.
– К этому идет. Еще раз спасибо, Герб.
Морт повесил трубку и несколько секунд смотрел на телефон. Он забыл, что «бьюику» нужен бензин, – это мелочь, но теперь он забыл, что Герб Крикмор представлял его интересы только с 1982-го, а это уже не пустяк. Невыносимый прессинг, подумал Морт, невольно задаваясь вопросом, что еще он мог забыть.
Голос в голове – не в середине мозга, а другой, более низкий – вдруг вновь напомнил о себе: Как насчет кражи рассказа? Может, ты о ней забыл?
Морт хохотнул, быстро направляясь к машине. Он в жизни не бывал в Миссисипи и даже теперь, пребывая в творческом тупике, был далек от того, чтобы опуститься до плагиата. Сев за руль и заведя мотор, Морт мельком подумал, что человеческий мозг порой способен отмочить полную фигню.
18
Он не верил, что люди, даже те, кто старается быть абсолютно честным с собой, понимают, когда что-то заканчивается. Человек упорно цепляется за свою веру, даже когда огненные слова не только появились на стене, но еще и написаны такими крупными буквами, что можно разобрать со ста ярдов без подзорной трубы. Если это что-то нам дорого и якобы необходимо, мы с готовностью обманываемся, путая жизнь с телевизором и убеждая себя, что все болезненно неправильное рано или поздно исправится… после очередной рекламной паузы. По мнению Морта, без своей уникальной способности к самообману люди были бы еще безумнее, чем есть.
Но порой правда вырывается наружу, и если вы сознательно отгораживались от нее или надеялись ее обойти, результат бывает сокрушительным. Это словно стоять на голом дне, когда приливная волна с ревом несется не над дамбой, а сквозь нее, сметая и вас, и дамбу.
Морту Рейни суждено было изведать такое апокалипсическое откровение после ухода представителей полиции и пожарной службы, когда он, Эми и Тед Милнер медленно обходили дымящиеся обгоревшие развалины зеленого викторианского дома, сто тридцать шесть лет простоявшего под номером 92 на Канзас-стрит. Именно во время этой траурной инспекции Морт понял, что его брак с бывшей мисс Эми Дауд из Портленда, штат Мэн, остался позади. Это не был «период брачного стресса» или «попытка пожить отдельно». Это не был один из тех случаев, когда обе стороны, пожалев о своем решении, сходились заново. Браку пришел конец. Совместная жизнь отошла в область прошлого. А от дома, где супруги Рейни знавали хорошие времена, остались зловеще тлеющие балки, провалившиеся через дыру в подвал и похожие на зубы великана.
Встреча в «Марчмане», маленьком ресторанчике на Уичем-стрит, прошла вполне сносно. Эми обняла Морта, он обнял ее в ответ, но когда попытался поцеловать в губы, она отвернулась, и поцелуй Морта пришелся в щеку. Чмоки, как говорят на корпоративах. «Рад тебя видеть, дорогой/дорогая».
Тед Милнер, с идеально уложенными – без единого вихра Альфальфы – волосами, сидел за столиком в углу и смотрел на них, поигрывая трубкой, которую года три сжимал в зубах на всяких вечеринках. Морт не сомневался, что трубка была показухой, реквизитом, служившим единственной цели – придать своему обладателю солидности и возраста. А сколько лет Теду Милнеру? Морт точно не знал, но Эми тридцать шесть, и он подумал, что Тед, в своих прекрасно сидящих тертых джинсах и расстегнутой у ворота рубашке «Джей пресс», моложе ее года на четыре, а то и больше. Знает ли Эми, что лет через десять – или даже через пять – ее ждут проблемы? Морт решил, что будь сам более хорошим человеком, то намекнул бы на это бывшей супруге.
А так он просто спросил, нет ли новостей. Эми сказала, что нет. Вмешался Тед, говоривший с легким южным акцентом, гораздо более мягким, чем гнусавая картавость Джона Шутера, и сообщил Морту, что начальник пожарной бригады и лейтенант из полицейского управления Дерри встретятся с ним, как он выразился, «на месте пожара». У них есть несколько вопросов. Морт ответил – хорошо. Тед спросил, не хочет ли он кофе – время у них было. Морт согласился, снова сказав «хорошо». Тед спросил, как он поживает. Морт опять ответил «хорошо». Всякий раз его «хорошо» звучало чуть более банально. Эми наблюдала за их беседой с некоторой тревогой, причину которой Морт прекрасно понимал. В день, когда он застал их в постели, он пообещал Теду его убить. Может, даже сказал что-то о том, что убьет их обоих. Он плохо помнил ту минуту и подозревал, что у Эми и Теда тоже остались о ней скомканные воспоминания. Он не знал, что чувствуют остальные «углы» треугольника, но для себя считал эту нечеткость не только понятной, но и милосердной.
Они выпили кофе. Эми спросила о Джоне Шутере. Морт сказал, что ситуация практически под контролем, не упомянув о котах, записках и журналах. Вскоре они вышли из «Марчмана» и направились по Канзас-стрит туда, где еще недавно был их дом, а не «место пожара».
Начальник пожарной охраны и детектив уже ждали. Как и было обещано, начались вопросы. Больше всего спрашивали о людях, которые не любили Морта Рейни настолько, чтобы бросить техасский коктейль в его кабинет. Будь Морт один, он бы вообще не назвал имя Шутера, но Эми непременно вылезла бы со своими опасениями, поэтому Морт подробно пересказал первую встречу с Шутером.
Начальник пожарной охраны Уикершэм спросил:
– Этот человек был очень зол?
– Да.
– Достаточно зол, чтобы поехать в Дерри и поджечь ваш дом? – спросил детектив Брэдли.
Морт был почти уверен, что Шутер этого не делал, но не хотел углубляться в короткие эпизоды общения с миссисипским джентльменом. Во-первых, тогда пришлось бы рассказать, что Шутер сделал с Бампом. Эми безумно расстроилась бы. Это могло ее просто убить… и открыть банку с червяками, которую Морт предпочитал держать закрытой. Настало время, подумал он, снова покривить душой.
– Сначала я думал, да. Но потом убедился, что два рассказа практически одинаковы. На всякий случай я проверил дату первой публикации моего…
– А его рассказ никогда не печатался? – спросил Брэдли.
– Нет, я уверен, что нет. Вчера он снова приходил. Я спросил, когда он написал свой рассказ, надеясь, что он назовет дату позже моей, вы меня понимаете?
Детектив Брэдли кивнул:
– Вы хотели доказать, что успели раньше.
– Верно. «Время сева», сборник моих коротких рассказов, вышел в 1983-м, но сам рассказ был впервые напечатан в 1980 году. Я надеялся, что этот Шутер сочтет достаточным назвать дату на год-другой раньше 1983-го, и мой расчет оправдался: он сказал, что написал свой рассказ в 1982-м. Тут я его и прижал.
Морту казалось, что он рассказал достаточно, но Уикершэм уточнил:
– Вы это поняли, и мы это поняли, мистер Рейни, но понял ли это Шутер?
Морт сдержал вздох. Он знал, что быть неискренним можно лишь до определенного предела: если разговор зайдет достаточно далеко, почти всегда наступает момент, когда либо приходится сказать правду, либо придумать откровенную ложь. И сейчас такой момент наступил. Но чье это дело? Его или их? Его. А он не собирался никого посвящать в свои дела.
– Да, – сказал Морт. – Он понял.
– И как он поступил? – спросил Тед. Морт посмотрел на него с легким раздражением. Тед отвел глаза. Ему явно не хватало трубки – поиграть. Трубка осталась в машине – на рубашке «Джей пресс» не было подходящего кармана.
– Ушел, – сказал Морт. Раздражение по отношению к Теду, у которого не было абсолютно никаких оснований совать свой нос в это дело, помогло солгать гладко. То, что он лгал Теду, словно до некоторой степени оправдывало ложь. – Пробормотал что-то насчет невероятного совпадения, прыгнул в свою тачку, будто у него волосы горели или кто-то за задницу хватал, и уехал.
– Вы, случайно, не заметили марку и номер машины, мистер Рейни? – спросил Брэдли, вынув блокнот и шариковую ручку.
– «Форд», – сказал Морт. – Номера, извините, не помню. Он был из другого штата, не из Мэна, а так… – Он пожал плечами, стараясь принять извиняющийся вид. Ему становилось не по себе от того, что он делал. Все было ничего, пока он уходил от ответов, обходясь без откровенной лжи, – он мог сослаться на желание избавить Эми от переживаний из-за Бампа, которому свернули шею, прикололи отверткой к мусорному ящику. Но сейчас Морт поставил себя в трудное положение – разным людям он рассказывал разные версии. Если они решат сравнить то, что узнали, выглядеть он будет неприглядно. Объяснить причины своей лжи Морту будет затруднительно. Вероятность подобного развития событий невелика, разве что Эми позвонит Грегу Карстерсу или Гербу Крикмору. Но что, если Шутер что-нибудь выкинет, когда они с Грегом подъедут к нему на разговор и ткнут в морду июльский выпуск «Детективного журнала» за 1980 год?
Ничего, сказал себе Морт, этот мост будем жечь, когда подойдем к нему. При этой мысли он ощутил короткий прилив бодрости и хорошего настроения, как во время телефонного разговора с Гербом, и едва не рассмеялся. Сразу привяжутся, почему он смеется; к чему вызывать излишний интерес?
– По-моему, Шутер должен сейчас быть…
(в Миссисипи)
– …там, откуда он приехал, – закончил Морт почти без паузы.
– Пожалуй, я с вами соглашусь, мистер Рейни, – сказал лейтенант Брэдли. – Но я намерен проверить этот факт. Допустим, вам действительно удалось доказать Шутеру, что он не прав, но это не значит, что он уехал, смягчившись и подобрев. Возможно, он в ярости приехал сюда и поджег ваш дом – просто потому, что его все зае… Прошу прощения, миссис Рейни.
Эми криво улыбнулась и махнула рукой.
– Вы не считаете такое возможным?