— Вот здесь? — Человек тоже показал на кресло: — Ни с того ни с сего?
— М-м… в каком-то смысле.
— В смысле мгновенно, — добавила женщина
Почувствовалось, ее очень раздражает начало, но она не знает еще, что с этим делать.
Сам собой напрашивался вопрос:
— А куда вы дели труп?
И племянник заспешил вступить в разговор:
— Сергей Петрович, не подумайте чего-то дурного. Труп мы отнесли в подвал, там есть холодильная камера.
— Граждане, если имеется труп, то должна быть и милиция.
Сразу же попытались сказать все трое.
Прежде всего, что не нужно спешить, надо подумать «как лучше», разобраться и… женщина сформулировала, наконец, в более отчетливом смысле:
— Мы все трое являемся наследниками второй очереди. По завещанию...
Гость, чтобы не выслушивать, поднял руку:
— Алексей мне про завещание уже рассказал, — все, глядя на него, замолчали. — Только что вас смущает?
— То, что нас всех арестуют к хреновой матери.
— Подожди, Аркадий, — начала его жена, но тот не стал ждать и, отправившись к бару, довел мысль до конца: — Обвинят, и мы получим шиш вместо наследства.
Судя по всему, он выразил главное, так как другие к этому ничего не добавили.
— А что может произойти, если вы его не убивали?
Центр вопроса отчетливо слышался в первой, а не второй его части, двоюродный брат, тем не менее, глядя человеку в глаза, испуганно закачал головой и даже отвел от себя такое руками.
— На вас, Владимир, никто пальцем не тычет, — недовольно сказала женщина в ответ на подчеркнуто персональное отмежевание, — но в завещании есть что-то вроде коллизии. — Она посмотрела на гостя: — Это так на юридическом языке?
— Ну в общем, правильно.
— Мы не убивали, но ситуацией могут воспользоваться.
— Кто, например?
— Сергей Петрович, мы живем в бандитской стране — вы это отлично знаете. Да хоть коллеги ваши. Да кто угодно.
Волнение в ее глазах вдруг исчезло и появилась пристальность.
— Вы, извините, с работы в органах давно ушли?
— Давно.
— Сами?
— М-м, сам.
Гостю вопрос не понравился:
— Причем здесь моя биография?
— Притом, что вы опытный человек. Если речь идет о четырехстах миллионах долларов, могут ваши коллеги вместе с прокуратурой, вместе с властями местными нас взять в обработку?
Там, наружи, облако закрыло солнце, в воздухе и в зелени вмиг исчезли золотые блики, свет стал строгим, словно о чем-то предупреждающим.
Женщина продолжала:
— Например, мы от всего отказываемся и дело закрывают? Или еще лучше: всех сажают за убийство по сговору, имущество переоценивают — один к десяти, дальше рассказывать?
— Тут одних картин миллионов на двадцать, — муж, вернувшись, сел в кресло и полез в пачку за сигаретой, — два-три дня и готово — уже висят копии, — и, щелкнув зажигалкой, дополнил: — пока мы будем сидеть в пресс-камерах.
Гость поморщился:
— Ну, вы уже без всякой меры нафантазировали.
— Ничуть! — струя дыма, тоже не соглашаясь, метнулась в воздухе. — Если б речь шла о четырех миллионах, я бы еще подумал.
— И то, — остерегая, сказала супруга.
— Да. Четыреста миллионов, и даже с лишним. Это какой дележ?! Страшные деньги толкают на страшные вещи.
— Правильней, на любые, — снова уточнила жена.
На него смотрели три пары глаз, две настойчиво и одна почти умоляюще. Эти глаза опустились вниз, а губы почти прошептали:
— Черт бы подрал все эти богатства.
— Ой, Владимир, не надо! — молодой человек брезгливо дернул щекой. — Лучше подумать, как с их помощью из этого выбраться.
Но супруга внесла свое предложение:
— Нам нужна ваша помощь, Сергей Петрович.
— Моя? А в чем вы ее видите?
Он сразу еще спросил:
— Охрана пока не знает?
Аркадий ответил, что «нет», а его жена совсем обрела уверенность, и села свободно — перекинула ногу на ногу, изящно удлиненную вниз от колена — модельная вся какая-то девочка.
— Мы хотим от вас очень простого, Сергей Петрович — профессионально разобраться в ситуации. Подготовиться, понимаете?
— Знать, какие давать ответы, — неуверенно добавил брат Владимир.
Человек, видимо собираясь категорически возразить, приподнял руки, намереваясь хлопнуть ими о ручки кресла, но придержав порыв, опустил их на подлокотники.
— Скверная какая история, фу.
Однако же те слова, которые он недавно назвал фантазией, видимо, показались ему все-таки не совсем таковыми.
— Ладно, еще раз, и в подробностях — как он именно умер?
Сразу попытались заговорить три голоса, гость сделал им знак рукой приостановиться.
— Нет, давайте-ка вы, сударыня, у вас выходит почетче. Вы, кстати, кто по образованию?
— Я филолог, германист.
— Вот, давайте с немецкой точностью.
Женщина, кивнув, позволила себе небольшую паузу.
Потом начала:
— Я постараюсь быть максимально последовательной.
— Да, и начните уж тогда со вчерашнего вечера.
— Со вчерашнего… хорошо.
Человек вспомнил про свой «Бордо» и быстро отпил.
И племянник Аркадий напротив него сделал то же самое.
Супруга недовольно взглянула:
— Ты не гони, а то и будешь как раз как вчера.
— Вчера мы попросту напились, — пояснил тот.
Владимир, впрочем, слегка поводил головой и всей грустной физиономией дал понять, что к нему это не совсем относится.
— Да, перебор был, — начала снова Елена, — все это так на нас опрокинулось, что не шло в голову.
— Лучше сказать, — снова вмешался супруг, — влезло туда, но не помещалось.
— И первым, — добавил Владимир, — напился как раз Олег.
— Покойный?
— Да.
— А мне показалась, — Елена взяла свой бокал, — он не напился, а сыграл сильное опьянение.
— Зачем?
— Чтобы избежать неприятного разговора. Мы же можем блокировать, во всяком случае на какой-то срок, похороны, а значит и вступление в наследство. Ведь ты его укладывал, Аркадий, он, по-твоему, был действительно пьян?
— М-м… я сам был того...
Владимир напомнил:
— Мы с тобой нашли в аптечке снотворное, ты что, не помнишь, и он быстро заснул.
— Ну… да.
— Нет, — обратился он уже к гостю, — мне не показалось, что Олег что-то изображал.
— Хорошо, — тот энергично качнул головой, — вчера вы невесело, но погуляли. Давайте теперь, сударыня, про сегодняшний день.
— Сегодня Владимир зашел утром к Олегу.
— Мы с Аркадием встретились в коридоре и решили его разбудить, но он сам уже поднимался, — включился брюнет, — согласился скоро спуститься и всё обсудить.
Человек кивком попросил продолжать.
— Вот мы и собрались, — она посмотрела на ручные часики: — Это было ровно два часа назад.
— С этого момента не упускайте, пожалуйста, ничего.
— Постараюсь. Мы с Аркадием уже были здесь, затем спустился Олег и скоро пришел Владимир.
Тот взглядом поддержал сказанное.
— В те две-три минуты, пока не пришел Владимир, естественно, не говорили о деле.
— Еще раз поточнее — о каком именно деле.
— Я уже раньше сказала — нельзя же остальным остаться ни с чем.
— Да, понял. И какие вы собирались выдвинуть требования?
Ответила не она, а муж:
— Мы, собственно говоря, не успели их выработать вчера...
Человек досказал:
— По уже понятным причинам.
И перевел взгляд на женщину.
— Да, — проговорила она, — это следовало сделать сегодня, что называется, уже в рабочем режиме.
— В процессе торговли?
— Ну, если вам так угодно.
— А что здесь плохого? — обидчиво произнес Аркадий.
— Ничего плохого, я без иронии. Продолжайте, Елена.
— Олег поздоровался...
— Извинился за то, что вчера перебрал, — добавил муж, — да я сам был хорош.
Его супруга нетерпеливым жестом показала, чтобы не лез больше с глупостями.
— Олег пошел к бару, открыл вон ту бутылку вина...
Гость, взглянув в направлении ее указательного пальца, сделал знак приостановиться, встал и подошел к бутылочным линиям.
— Какую именно?
— Светлую, «Псоу», видите, пробка торчит?
— Вижу.
Он повернул назад голову и пригляделся к стакану, выпитому примерно на две трети.
Снова посмотрел на бутылку, в которой не хватало, похоже, именно налитого в стакан объема.
Потом, взяв салфетку, поместил бутылку куда-то вниз.
— Никто, кроме покойного, бутылку не трогал?.. И не трогайте.
Человек вернулся на место.
— Вы точно, Елена, помните, что он откупорил бутылку?
Опять с ответом поторопился Аркадий:
— Тем штопором на крючке, на наших глазах, — и на всякий случай осторожно взглянул на жену.
— Да, тем штопором.
Она сделала паузу и сосредоточилась.
—...Олег сел к нам ...выпил... тут появился Владимир...
Тот покивал головой:
— Я тоже себе налил вина, но из другой бутылки, — он попытался показать назад, куда-то, рукой.
— А я уже собиралась начать интересующий нас разговор. Олег вдруг сказал: «душновато». Даже подергал слегка себя за рубаху. Выпил еще, я опять собралась начать, а Аркадий спросил его: «Тебе нехорошо?»
— Ага, лицо у него стало бледным. Я подумал — не дай бог с сердцем что-то после вчерашнего.
— Я опять подумала, что это какая-то хитрость, как вчера вечером, — она подняла в сторону мужа руку, чтоб не мешал. — Но тут Олег начал подрагивать и хрипеть.
— Сипеть, — все же поправил муж, — даже с маленьким свистом.
— Пожалуйста, если по-твоему есть принципиальная разница. Потом сильно вздрогнул, и его голова свалилась на грудь. Владимир был ближе, попытался помочь.
— Я запрокинул голову.
— Мы тоже оказались рядом, стали прощупывать пульс, — она нервно кашлянула, — пульса нет, зрачки застыли.
Человек взглянул на свой стакан с вином, но мельком, и, не став к нему прикасаться, поднялся из кресла.
Затем, заложив руки за спину, сделал несколько шагов в глубину зимнего сада, постоял несколько секунд спиной к публике... повернулся и возвратился назад, но не сел в кресло, а остался стоять рядом с деревцем с темным стволиком и красноватыми листьями, раздумывая, потрогал листок...