Мне это показалось подозрительным. Жора никогда не угостит просто так. Что-то он, наверное, задумал. Но отказываться мы не стали, потому что ничего не ели с утра.
На МАВРе был запас бутербродов, но мы их оставили Вадьке. Он там на башне один-одинешенек, как Робинзон. Добровольно остался, чтобы покопаться в своей Машине и подрегулировать, пока мы вернемся, разные штучки-дрючки.
Сквозь окошко вертолета я увидела озеро, и Замок вдали, и крохотный вагончик на башне. На берегу, в районе затопленного пляжа, теснилось множество людей: казалось, что с футбольного стадиона перенесли сюда трибуну вместе с болельщиками.
— До чего любопытные у нас граждане! — ткнул Жора пальцем в окно. — Вы уже в курсе насчет чудовища? Читали сегодня газету?
— Читали, — ответил Саша, — Эх, посмотреть бы на этого плезиозавра!
Мне тоже ужасно хотелось глянуть, по никто ж не знает, когда он всплывет. Мы будем ждать у моря погоды, а Свистунов и компания за это время сбегут или еще что-нибудь выкинут.
— На картинке посмотришь, — сказала я Саше. — Вернемся — дам тебе детскую энциклопедию…
Озеро осталось далеко позади. Мы летели над лесом. Тень вертолета скользила по зеленому морю — темному там, где сосны, и нежно-салатовому, где деревья с молодыми листьями.
— Понимаете, — говорил Жора, жуя пирожок, — лесник у меня знакомый. Я ему лекарство обещал. Нельзя ж подвести старика. Вот отдам лекарство и — в золотое детство! Законно?
Ох, что-то здесь не то. Не родился еще тот старик, для которого Жук вот так бы старался… Я уже стала жалеть, что согласилась на этот полет.
— Ух ты! — вскрикнул Жора и указал пирожком вниз, где в лесной чаще петляла узкоколейка. — Кажется, одного рельса не хватает! Приземляемся!
Летчик посадил вертолет на поляну в сухую высокую траву. Мы втроем поспешили к насыпи. Рельса и правда не было.
— Молодец, Жора, что заметил, — сказала я. — Это же может быть крушение!
— Еще какое! — подтвердил Жук, дожевывая пирожок. — Значит, так: вы здесь подежурьте, в случае чего будете махать машинисту, а я слетаю за подмогой. Раз-раз — и вернусь!
Он улетел.
— Нельзя терять ни минуты, — сказала я Саше. — Снимай пионерский галстук и беги налево, а я — направо.
— А докуда бежать?
— Чем дальше, тем лучше. Увидишь поезд — махай машинисту галстуком. Только не так, как машут на вокзале, а круговыми движениями руки. Есть вопросы?
— Нету.
— Тогда вперед!
И мы побежали по шпалам в разные стороны.
Заец попадает в плен
Я бежал, пока у меня не закололо под ложечкой. Что это за ложечка и как она выглядит, никто не знает, но под ней всегда больно колет, если чересчур долго бежишь.
Я вспомнил, как в одной книжке герой прикладывал ухо к рельсам: звенят — значит, поезд идет. Я тоже приложил, но ничего не услышал, только в траве насвистывал ветер да стрекотал кузнечик.
Я уселся на пенек возле насыпи и стал терпеливо ждать. Солнце уже опускалось за сосны, а поезда все не было и Жука с подмогой тоже.
Лес вокруг был не то чтобы дремучий, но серьезный, как в фильмах про партизан. Я решил немного развлечься, выломал из сухой ветки пистолет и устроился за кустом возле насыпи, как в засаде. Там, за узкоколейкой, враги. Если они появятся, я забросаю их гранатами. Я взял пару сосновых шишек покрупнее и по-пластунски пополз к рельсам.
— Ни с места! — крикнули за спиной, и на меня кто-то навалился, выкручивая руку с гранатой. Я лягнул его и рванулся. Меня крепко придавили к земле.
— Держите крепче! Вяжите руки! — командовал кто-то над ухом. — Так… Хорошо… Теперь не уйдет!
Это были трое парней, одетые по-военному — приблизительно мои ровесники. Через плечо у них висели автоматы — по виду самые настоящие.
— Вы что, сдурели? — возмутился я. — Какое вы имеете право?!
— Не возникай, — сказал один из них, конопатый, с голубой повязкой на рукаве. — Отвечай лучше, чего ты тут высматривал.
— Я не высматривал. Я хотел дать машинисту сигнал.
— Какому машинисту? Это что — кличка?
— Ну, с вами не соскучишься! Машинисту поезда! Желе-зно-дорожному! Там в путях одного рельса нет…
Автоматчики засмеялись:
— Придумай что-нибудь поумнее. Здесь поезда уже четыре года не ходят. Не видишь — рельсы ржавые?
Как же это мы с Катей не сообразили? И Жук тоже не догадался. Привезет подмогу на вертолете — и все напрасно…
— Ну, а зачем ты на животе ползал? — допрашивал Конопатый. — С земли паровоз лучше видно или как?
Я молчал, глядя под ноги. Не мог же я сказать этим роскошным автоматчикам, что играл в войну со своим жалким сучком-«пистолетом»…
— Все ясно. Повели его, Федя, в штаб! — предложил длинный парень в маскировочном халате и кроссовках.
— Пошли, южанин! — сказал Федя Конопатый, снимая автомат с плеча.
— Не могу я! Сюда скоро вертолет прилетит!
— Какой вертолет? — насторожился Федя.
— С подмогой.
Автоматчики переглянулись.
— Не волнуйся, их тут встретят. А теперь шагай, только без глупостей!..
Вели они меня по всем правилам, с автоматами наперевес. Про Катю я им нарочно ничего не сказал: не хватало, чтоб ее тоже взяли в плен! Пусть посидит там на пеньке, Жук ее заберет. Ну, а я все объясню в этом самом штабе и меня отпустят…
Шли мы напрямик, без тропинок. Сосны сменились дубами с березами. Я вспомнил стихи, которые сочинил для меня папа, когда я был маленьким:
Где березы и дубы,
Там и белые грибы!
Стихи эти всплыли в голове совсем не вовремя и повторялись, повторялись в такт шагам.
Вскоре среди леса показалась металлическая арка с надписью: «ПИОНЕРСКИЙ ЛАГЕРЬ «ДУБКИ». Под ней стоял пацанчик с автоматом и в каске.
— Стой! Пароль! — крикнул он, бледнея от важности.
— Сокол, — ответил Федя Конопатый. — Отзыв?
— Ласточка! Языка поймали? Вот это сила!
— Замри, Ласточка! — приструнил его Федя. — Часовому разговаривать не положено.
Штаб помещался за дверью с табличкой «Игротека». На бильярде лежала большая карта, над которой склонились несколько человек с цветными карандашами в руках. Старший из них — по виду пионервожатый — говорил:
— Второй отряд должен выйти в квадрат шестьдесят восемь, атаковать высоту с востока и закрепиться на ней. Эх, если бы знать, где у них артиллерия!..
Федя встал по стойке «смирно» и проорал:
— Разрешите доложить, товарищ начштаба! Группа разведчиков третьего отряда доставила языка!
— Вольно! — выпрямился начальник штаба. — Развяжите ему руки. Почему он одет в гражданское?
— Потому что шпион! — не задумываясь, резко ответил Федя.
— Сам ты шпион! — сказал я. — Меня зовут Саша, фамилия Заец. Я прибыл к вам на Машине Времени из прошлого…
— Очень приятно. А я — Виталий Денисович, — сказал начштаба. — И я не советую тебе валять дурака.
— Я не валяю…
— Чем ты занимался в лесу?
— Ждал поезда.
— Бронепоезда? — поднял брови начштаба. — Ты хочешь сказать, что южане установили пушки на бронепоезд?
— Знать не знаю никаких южан!
— А вертолет? — напомнил Федя. — Он проговорился, что в двадцатый квадрат, где мы его взяли, прилетят вертолет с подмогой.
— Срочно сообщите пятому отряду: пусть устроят там засаду! — распорядился Виталий Денисович.
— Есть! — щелкнул каблуками Федя и быстро вышел.
Виталий Денисович, поигрывая синим карандашом, приблизился ко мне и стал гипнотизировать. Его зрачки сузились, а глаза пошли расширяться и излучать силу воли. Когда мои мозги съехали набекрень, он спросил:
— Так где у ваших артиллерия?
— Где березки и дубы, — ответил я.
Засада в темноте
Я сидела на рельсах и вертела головой, как локатором. Слушала то небо, то лесную даль. Но поезда не было. Жук тоже не летел почему-то. «Может, с вертолетом авария?» — забеспокоилась я.
В лесу шла негромкая жизнь. Застучал дятел, прожужжал над одуванчиками шмель. Что-то заскрипело вверху, как несмазанная дверь: это сосна терлась о ствол своей соседки. Потом издалека донеслись протяжные крики: мне показалось, что там кричат «ура!».
Солнце село, а вертолет с подмогой все не прилетал. Мне стало совсем тревожно: ведь если поезд появится в темните, машинист не заметит наших сигналов. Можно, конечно, сделать факел себе и Саше, но где спички взять?
Я стала думать, как бы Вадька поступил на моем месте. Он ведь считает себя ужасно находчивым. Наверное, пошел бы в Сашину сторону в расчете встретить какого-нибудь курильщика. Ничего умнее я придумать не смогла и зашагала по тропинке вдоль насыпи.
В густых сумерках послышались голоса. Я обрадовалась и прибавила шагу. Но мне ясно представился Вадька, он грозил пальцем: «Не спеши, дура! Сначала узнай, кто это шастает по лесу на ночь глядя».
Я тихо приблизилась к неизвестным. Они сидели за кустами и что-то неразборчиво говорили. Мне удалось разобрать «прилетит вертолет» и «стрелять только по моей команде».
Засада! Вооруженные бандиты! Пронюхали про вертолет и собираются его захватить! Лес, темнота, все условия… Вадька, Вадька, ну что же мне делать?
«Только не паникуй! — грозил пальцем брат. — Может, слово «стрелять» тебе почудилось?»
Но тут, как по заказу, ихний главарь скомандовал проверить оружие, и за кустами заклацали затворы…
От этих звуков я прямо похолодела. Вадька сразу улетучился. Да и что он тут поможет? Сюда бы нашего папу-майора — и не воображаемого, а настоящего!
Надо найти Сашу — он где-то неподалеку — и действовать вдвоем. Постараемся выйти к людям и вызвать милицию!.. Я осторожно, на цыпочках, пошла в обход засады, и тут, по закону подлости, под ногой стрельнула сухая ветка.
— Стой! Кто идет?! — закричали, вскакивая, бандиты. Но я уже неслась без оглядки в глубь леса…
Остановилась, когда бежать стало невмоготу. Прислушалась — позади тихо. Я прислонилась к дереву, отдышалась и быстро пошла дальше. Забрела в какое-то болото, потом в кусты со зверскими колючками — наверное, в шиповник…