Восторг Бетти был вполне объясним. Тодд оказался отличным любовником, причем не вопреки, а благодаря своим проблемам. При наличии эрекции следовало довести дело до оргазма. Во время четвертого раза – через три дня после сердечного приступа Дюссандера – Тодд обрабатывал Бетти больше десяти минут. Ей показалось, что она умерла и попала в рай. Она уже испытала три оргазма и пыталась достичь четвертого, когда Тодд вдруг припомнил свой сон. На столе – связанная и беспомощная девушка. Огромный фаллопротез. Резиновая груша для подкачки воздуха. Только теперь у девушки на столе, мокрой от пота и теряющей рассудок от желания испытать оргазм и положить конец этой бесконечной пытке, оказалось лицо Бетти. Эта мысль спровоцировала безрадостное извержение, которое, как решил Тодд, по крайней мере технически, и было его оргазмом. А через мгновение Бетти уже с благодарностью шептала ему на ухо:
– Любимый, это было потрясающе! Я твоя навеки. Днем и ночью. Только скажи.
Тодд едва не застонал.
Его волновал вопрос: пострадает ли его репутация, если он порвет с девчонкой, которая сама вешается ему на шею? Он пришел к выводу, что нет. Вспомнил, как однажды случайно услышал разговор двух старшеклассников, когда проходил мимо них по коридору. Один сказал, что порвал с подругой, и на вопрос почему ответил: «Натрахался до отвала!» – после чего оба похотливо засмеялись.
Если и его спросят, почему он ее бросил, скажет, что натрахался. А если она разболтает, что было всего пять раз? Этого хватит? Сколько на самом деле надо?.. И как это воспримут?..
Мысли лихорадочно вертелись в голове, то и дело упираясь в тупик, как голодные крысы, мечущиеся в лабиринте. Тодд понимал, что раздувает до небес несуществующую проблему, и одно это уже свидетельствовало о плачевности его состояния. Однако сил справиться с этим не было, и Тодд погрузился в мрачную депрессию.
Колледж! Вот реальный выход. Он сможет порвать с Бетти так, что ни у кого не возникнет никаких вопросов. Но до сентября еще столько ждать!
На пятый раз Бетти потребовалось почти двадцать минут, чтобы довести его до эрекции, но она не сдавалась, зная, что ее усилия вознаградятся сторицей. Однако на шестой раз он так и не смог возбудиться вообще!
– Да что с тобой такое? – наконец не выдержала Бетти. После двадцати минут безуспешных попыток оживить его вялый пенис она потеряла терпение. – Может, тебе больше нравятся мальчики?
Он чуть не придушил ее на месте. Окажись у него в руках «винчестер»…
– Вот это новость! С ума сойти! Поздравляю, сын!
– Что? – очнулся Тодд от мрачных раздумий.
– Тебя включили в список юных спортивных звезд Южной Калифорнии! – Отец буквально сиял от гордости и удовольствия.
– Правда? – Тодд даже не сразу понял, о чем речь, и попытался вникнуть в смысл сказанного. – Да, тренер Холлер говорил в конце года, что послал документы на меня и Билли Делайонса. Но я не думал, что из этого что-то выйдет.
– Господи, ты как будто даже не рад!
– Просто… еще не осознал. – Он с трудом изобразил улыбку.
Какая, к черту, разница?
– А можно, я сам прочитаю?
Отец передал ему через стол газету и поднялся:
– Пойду разбужу Монику. Она должна это увидеть до нашего отъезда!
Только не это! Если они окажутся тут вдвоем, я этого не вынесу!
– Не стоит. Ты же знаешь – она потом ни за что не заснет. Мы оставим газету на видном месте.
– Да, думаю, ты прав. У нас вырос очень заботливый сын. – Отец одобрительно похлопал Тодда по спине, и он, закрыв глаза, недовольно передернул плечами. Дик засмеялся и отошел. Тодд бросил взгляд на газету.
Заголовок гласил: «Четыре юноши признаны юными спортивными звездами Южной Калифорнии». Внизу были их фотографии в бейсбольной спортивной форме: кетчера и левого принимающего из команды школы «Фэрвью», чернокожего парня из Маунтфорда, а справа – Тодда с широкой улыбкой. В статье говорилось, что Билли Делайонс попал во второй состав. Хоть что-то приятное! Делайонс мог врать сколько угодно, что их семья – методисты, но Тодда ему было не провести. Он отлично знал, кем тот являлся на самом деле. Может, его стоит познакомить с Бетти Траск, тоже жидовкой. Он долго размышлял насчет нее, а в ту ночь пришел к однозначному выводу. Траски, конечно, выдавали себя за белых. Но достаточно присмотреться к ее носу и оттенку кожи, а у ее отца эти признаки особенно бросались в глаза, и последние сомнения исчезали. Поэтому, наверное, Тодд так и не смог возбудиться. Все очень просто: пенис почувствовал это еще до того, как осознал мозг. Кого они хотят обмануть, что их фамилия Траск?
– Еще раз поздравляю, сын!
Тодд поднял глаза и увидел широко улыбающегося отца, протягивающего руку.
Твой приятель Траск – жид! – едва не сказал он. Вот почему прошлым вечером у меня случился облом с его дочерью! И тут же он услышал внутренний голос – решительный и холодный, – который не раз приводил его в чувство, ставя заслон вспышке безумия: Возьми себя в руки немедленно!
Тодд пожал отцу руку и скромно улыбнулся:
– Спасибо, пап!
Они оставили газету для Моники на столе, приложив записку, которую Тодд написал по настоянию отца и подписался: «Твой звездный сын Тодд».
Эд Френч – он же Надсмотрщик, он же Кедоносец, он же Калоша Эд – находился в маленьком и живописном приморском городке Сан-Ремо, где проходила конференция школьных наставников-психологов. Вообще-то толку от нее не было никакого, потому что все участники соглашались только в одном: сколько психологов, столько и мнений, и прийти к единому невозможно в принципе. Эду с лихвой хватило первого дня, чтобы смертельно заскучать от бесконечных докладов, семинаров и обсуждений, а к середине второго он пришел к выводу, что из прилагательных «маленький», «живописный» и «приморский» самым подходящим для Сан-Ремо было «маленький». Даже чудесные виды и буйная растительность не компенсировали отсутствие кинотеатра и боулинга, а желания убивать время в единственном на город баре Эд не имел. На неухоженной парковке стояли покрытые пылью пикапы со стикерами в поддержку Рейгана, наклеенными на ржавые бамперы и задние откидные борта. Эд не боялся, что в баре его станут задирать, но не испытывал ни малейшего желания лицезреть весь вечер парней в ковбойских шляпах и слушать кантри в исполнении Лоретты Линн, пластинок которой обычно полно в музыкальных автоматах.
На третий день конференции, растянутой на немыслимые четыре дня, Эд сидел в 217-м номере отеля «Холидей-Инн». Телевизор барахлил, а из ванной тянуло неприятным запахом. Жена и дочь остались дома. В бассейн при гостинице он не ходил, стесняясь обострившейся экземы – все голени были покрыты сыпью, похожей на проказу. До семинара на тему «Помощь детям с проблемами речи» (имелись в виду дети с волчьей пастью и заиканием, но Боже упаси назвать вещи своими именами!) оставался еще целый час. Перекусив в единственном ресторанчике Сан-Ремо, Эд понял, что спать не хочет, а по телевизору, не желавшему переключаться на другие каналы, повторяли очередные выпуски сериала «Моя жена меня приворожила».
Он прилег с телефонной книгой на кровать и принялся бесцельно ее листать, прекрасно понимая, что вряд ли кому-то из его знакомых придет в голову поселиться в Сан-Ремо при всех достоинствах этого замечательного уголка, если, конечно, они окончательно не сошли с ума. Эд не сомневался, что все скучающие постояльцы отелей сети «Холидей-Инн» по всему миру рано или поздно обязательно брали в руки телефонную книгу в надежде натолкнуться на какого-нибудь давно забытого друга или родственника, проживавшего неподалеку. Альтернативой был только сериал «Моя жена меня приворожила» или бесплатный экземпляр Библии в номере. Но что можно сказать, позвонив? «Привет, Фрэнк? Как дела, старина?» Ну конечно! Как будто собеседник все эти годы только и ждал, когда ты наконец объявишься!
И все же, пока он перелистывал тонкие белые страницы справочника и проглядывал колонки с именами, его не покидало ощущение, что он слышал про этот город раньше. Может, от книготорговца? Или тут живет племянник или племянница Сондры, которых у нее насчитывалось бесконечное множество? А может, какой-то партнер по покеру в колледже? Или родственник ученика? Уже теплее, но точно вспомнить не удалось.
Он продолжал листать справочник и даже начал подремывать, когда его вдруг осенило: лорд Питер!
Ну конечно!
Совсем недавно по телевизору показывали экранизации романов о Питере Уимзи – «Под грузом улик», «Убийству нужна реклама» и «Девять портных». Они с Сондрой не отрывались от экрана. Детектива-аристократа Уимзи играл актер по имени Йен Кармайкл, и Сондра была от него без ума. Причем настолько, что Эд, по мнению которого Кармайкл совсем не подходил для этой роли, даже разозлился.
– Сэнди, да у него лицо совершенно другое! И к тому же вставные зубы!
– Подумаешь! – беззаботно отозвалась Сондра с дивана, в углу которого уютно пристроилась. – Ты просто ревнуешь! Он такой милый!
– Папа ревнует! Папа ревнует! – запрыгала по комнате маленькая Норма в пижаме с утятами.
– А ты вообще давным-давно должна быть в постели! – раздраженно напомнил Эд. – И если не прекратишь, то сразу туда отправишься!
Маленькая Норма, смутившись, притихла. Эд повернулся к Сондре:
– Года три-четыре назад ко мне приходил дед одного ученика по имени Тодд Боуден. Вот он был вылитый Уимзи! Сильно постаревший, но лицо – точно его и…
– Уим-зи, Уим-зи, Дим-зи, Джим-зи, – пропела маленькая Норма. – Уим-зи, Дим-зи, тра-ля-ля-ля-ля…
– Перестаньте, вы оба! – сказала Сондра. – По-моему, он очень красив!
И что тут скажешь? Женщины – одно слово!
А разве дед Тодда Боудена был не из Сан-Ремо? Точно! Тодд начал тогда учебный год очень хорошо, а потом вдруг скатился на двойки. Старик приехал, рассказал обычную историю о семейных неурядицах и попросил дать внуку шанс на исправление и какое-то время не предпринимать никаких репрессивных мер. Эд считал, что толку от наказаний все равно не будет, но старик умел убеждать (может, потому, что был похож на Уимзи), и воспитатель согласился подождать пару месяцев. А Тодд сумел выкарабкаться! Эд даже представить не мог, каким образом старику удалось все уладить в семье. Но выглядел он человеком жестким и способным не только принять крутые меры, но и сделать это с удовольствием. А буквально пару дней назад Эд увидел в газете фотографию Тодда, которого признали восходящей звездой бейсбола Южной Калифорнии. Это дорогого стоит, ведь отбор происходит примерно из пятисот мальчишек, которые включаются в заявку тренерами. Не попадись Эду на глаза фотография Тодда, он бы ни за что не вспомнил, как зовут деда его бывшего подопечного.