и возвращались в свою хижину, где занимались любовью, страстно и нежно.
— Я очень счастлив, — повторил Карл. — А почему ты спрашиваешь?
— Потому что мы не сможем остаться здесь навсегда. Даже Большой Уилли когда-нибудь попросит оплатить счет.
Карл не ответил. Он сел, стряхнул с груди песок и уставился на сине-зеленую воду.
— «Таймс» хочет, чтобы я стала работать у них постоянно, — сказала Аманда.
— Неудивительно, — сказал Карл. — Твоя серия статей была великолепна!
— «Вашингтон джорнэл» тоже зовет меня обратно. Теперь, после того как Огмон продал газету, они хотят, чтобы я возглавила отдел городских новостей.
— Опять же неудивительно, — заметил Карл. — Любой подтвердит, что ты лучшая. Даже руководство газеты.
— Думаю, мне больше нравится работа в «Джорнэл». Но это значит, что придется жить в Вашингтоне.
— Неужели?
— Да, — ответила Аманда, перестав улыбаться.
— Ну… — пробормотал Карл, неловко ерзая на полотенце, — а мне нужно вернуться в Нью-Йорк. Уладить все дела с книгой. Встретиться с новым редактором. В общем, все такое.
— Угу, — вздохнула она.
— Знаешь, что я думаю? — продолжил Карл. — Я думаю, что Вашингтон, наверное, неплохое местечко, чтобы написать книгу…
Аманда сняла очки и посмотрела на него.
— И задержаться там ненадолго, — закончил Карл.
— Ты имеешь в виду, на один-два месяца? — спросила девушка.
— Может, на месяц. Или на два… или на полгода… а может, лет на шесть…
Аманда потянулась к нему, положила руку на плечо и легонько повела ногтем вниз, оставляя тоненькую белую полоску. Она снова улыбалась.
Они перестали целоваться, только когда до них из бара донесся какой-то шум. Молодые люди подняли головы и увидели, что Большой Уилли широко ухмыляется. Рядом с ним на стремянке стоял рабочий и прилаживал маленькую спутниковую антенну-тарелку к тростниковой крыше.
— Наконец-то! — воскликнул Уилли. — Спутниковое телевидение. У нас теперь есть абсолютно все.
Рабочий знаками показал, чтобы Большой Уилли включил маленький телевизор в углу бара. Тот щелкнул выключателем, а затем начал нажимать кнопки пульта дистанционного управления, весьма сложного на вид. Очень быстро промелькнули три бейсбольных матча. Несколько старых фильмов. Потом один из эпизодов телешоу «Угадай слово» от 1967 года и сериал «Чудесные годы». Затем Большой Уилли наконец угомонился, остановив свой выбор на одном канале, Эй-эн-эн, по которому передавали выпуск последних новостей. Диктор говорил:
«Бывшей первой леди Соединенных Штатов, Элизабет Картрайт Адамсон, сегодня было предъявлено обвинение. Ее арестовали в городе Оуэн, штат Миссисипи, в доме свекрови, Вильгельмины Норы Адамсон, матери покойного президента Томаса Адамсона. Бывшая первая леди обвиняется по четырем пунктам, связанным с созданием помех правосудию, и трем пунктам в связи с вступлением в сговор с целью совершить убийство.
Адвокат миссис Адамсон Т. Джин Монэхэн назвал все обвинения необоснованными. Он выразил протест против того, что с миссис Адамсон обращаются подобным образом».
Затем показали видеоролик с Монэхэном, который возмущался: «Эти дикие обвинения, как всем известно, происходят из несерьезных и довольно сомнительных источников. Скоро будет доказано, что они совершенно беспочвенны. Элизабет Адамсон — настоящая патриотка и героиня…»
Большой Уилли еще раз щелкнул кнопкой пульта.
— И кто только смотрит такое дерьмо? — произнес он, качая головой. Еще два-три щелчка, и бармен снова довольно улыбнулся. — Вот это совсем другое дело!
Карл и Аманда несколько секунд следили за новой программой, «Флинстоунами».
«Вильма-а-а! Где мой гамбургер из бронтозавра?»
Люди в баре радостно смеялись.
Карл поцеловал Аманду еще раз, слизывая песчинки, которые прилипли к верхней губе девушки. Затем они скользнули в море и поплыли, сначала медленно, потом все быстрее, сильными равномерными ударами рассекая водную гладь и удаляясь от берега, смеха, Большого Уилли и спутниковой антенны над его баром.
ГАДЕС(роман)
Гадес — повелитель мертвых, владыка подземного царства.
Джастин Уэствуд — полицейский, ведущий расследование, чтобы возвратить себе доброе имя. Его подозревают в преступлении, которого он не совершал. Детективу кажется, что темные силы направляют руку убийц.
Но, может быть, дело не в потустороннем вмешательстве, а в судне с ценным грузом, бесследно исчезнувшем на океанских просторах и носившем название «Гадес».
Пролог
Фавиньяна, Италия
22 мая
Близился конец мая, разгар матанцы — ловли тунца. Раз в год тунец приходит на нерест из Атлантики к теплым берегам Средиземного моря. В середине апреля местные рыбаки перегораживают сетями прибрежные воды — так повелось исстари. Тунец блуждает в лабиринте, из которого нет другого выхода, кроме как под гарпуны рыбаков, терпеливо поджидающих добычу.
Корабли гнали к берегу многотысячные косяки рыбы. Вскоре прибой побагровеет, и для коренных обитателей крохотного клочка суши у сицилийского побережья начнется праздник. Тунец идет — значит, в ресторанчиках скоро не останется ни одного свободного столика, сувениры и футболки в лавках раскупят туристы, прибывающие на пароме из Трапани, а церковная кружка до краев наполнится звонкой монетой.
Берега прекраснейшего острова Фавиньяна изрезаны подводными пещерами с кристально чистой морской водой. Блестит и переливается на солнце мелкая галька и белоснежный песок пляжей. Остров изобилует залежами травертина — полупрозрачного известкового туфа. Столетиями вода, испаряясь из бесчисленных пещерных и скальных источников, создавала это богатство.
Древние карьеры повсюду — заброшенные, так и не разработанные до конца. Никому нет дела до массивных глыб туфа, что желтеют и покрываются красным налетом. Зато древний травертин обретает второе дыхание в бесчисленных каменных виллах, уже четвертое-пятое столетие глядящих на море с высоких утесов. Вьются между скалами и холмами тонкие ленты дорог, пересекая Фавиньяну с востока на запад и с севера на юг, сплетаются в немыслимый узор.
Наплыв иностранных туристов острову не грозит. Редкие немецкие парочки и северные итальянцы, которые приезжают погреть пузо на пляже и тоннами поглощают пасту с соленой тунцовой икрой ботаргой, не в счет. Фавиньяна — нетронутый уголок природы, который в своей первозданной дикости любому покажется раем земным.
Любому, только не Анджело Торнабене. Анджело ненавидел лютой ненавистью островок, где его угораздило родиться. Он мечтал только об одном — свалить куда подальше. Плевать, что великая охота на тунца воспета самим Гомером, а туфовый известняк шел на постройку египетских пирамид. Свалить, и как можно скорее, от вонючей рыбы и унылого тусклого камня, от туристов, которые все лето мотаются из одного бара в другой. Анджело хотелось сбежать. Все равно куда. Лишь бы подальше от опостылевшего острова. В этой бухте состоялась великая битва римлян с карфагенянами? Засуньте ее себе знаете куда… Сплошная история кругом! Давно погибшее, давно забытое. Мертвое. Мертвый камень, мертвая рыба, мертвые герои. Только ведь он-то, Анджело, живой!
Уже три дня он так и эдак подкатывал к морякам с большого судна, пришедшего из Южной Африки. Неизвестно, правда, откуда именно… Матросы упоминали какой-то город, только для Анджело это все равно пустой звук. Неважно! Они сказали «Африка», они не арабы и не черные, а значит, скорее всего, с белой части континента, с юга. А какая, к черту, разница! Главное, что корабль скоро отчалит и поплывет куда-то очень-очень далеко. Африканцы дожидались, когда можно будет загрузить трюмы свежевыловленной рыбой и отправиться дальше. Томительное бездействие подходило к концу, скоро в море.
Услышав радостные крики, матросы, как Анджело и предполагал, высыпали на палубу полюбоваться кровавым зрелищем. Он проскочил вместе с ними, улюлюкая, размахивая руками, хлопая по плечу бегущих рядом. Команда засмотрелась на охоту, и парень без труда проскользнул вниз по трапу, чтобы пошариться по кораблю. Внезапно перед ним распахнулась тяжелая металлическая дверь, и вышел мужчина — не в морской форме, просто в деловом костюме с тонким галстуком. Мужчина взглянул холодно и колюче, но, кажется, ничуть не насторожился, что по кораблю шляются посторонние. Анджело улыбнулся с непринужденным видом, пытаясь сойти за своего; мужчина, не удостоив его вниманием, прошел мимо, смотреть на ловлю. «Наверное, капитан, — решил Анджело. — А может, и кто поважнее, ишь какой серьезный!» Боясь, что его застукают, парень метнулся вперед и успел перехватить тяжелую дверь, пока она не закрылась. За дверью оказался узкий общий коридор с множеством дверей. Анджело дергал одну ручку за другой — все заперты. Наконец какая-то подалась. Перед ним открылся настоящий лабиринт трюмов, и оставалось только продолжать поиски, пробовать все новые двери, осматривать все новые помещения. Поблуждав с четверть часа, он обнаружил темную каморку — явно какая-то подсобка, куда нечасто заглядывают. Забита до потолка деревянными ящиками. Много, не сосчитать. Придерживая дверь, Анджело просунул в щель ногу и легонько пнул один из ящиков — что-то тяжелое, может, консервы. Наверное, кладовка, и ею редко пользуются. Очень кстати. Если тут спрятаться, сразу не найдут.
Он шагнул через порог и отпустил дверь. Замок защелкнулся. Анджело подергал туда-сюда — не откроешь. Ну и ладно, не страшно… Зато когда дверь отопрут, корабль будет уже в открытом море. Если даже и решат наказать «зайца», что ему сделают? Сами виноваты, проморгали! Плюнут и ссадят на берег в ближайшем порту — чем плохо? Порт так порт. Лишь бы подальше отсюда. К шестнадцатому дню рождения он наконец унесет ноги с ненавистной Фавиньяны. Свобода!