Горько оплакав окончательное разрушение славного стольного города, матери городов русских, летописец оставляет его надолго и сосредоточивает интерес и внимание на новых русских центрах. Туда переходят, вместе с властителями светскими, а потом и духовными, более яркие события, достойные описания тогдашнего историка. Из немногих известий, имеющихся в некоторых летописях о Киеве за целое столетие, можно видеть только, что в нем были князья, получавшие от татарского хана ярлык на княжение. Одна из летописей указывает даже определенно, что в 1243 году Батый утвердил князем в Киеве Ярослава Всеволодовича, бывшего в то же время князем во Владимире. Затем там же перечисляются еще несколько князей из разных княжеских родов, в разное время занимавших киевский стол.
Сообщает также летопись о том, что делалось после татарского погрома в некоторых землях Киевской области и соседних с нею. По ее словам, земли Потетеревская и Звягельская Киевской области и соседние с нею Подольская и Болоховская добровольно поддались татарам. Население надеялось избавиться таким образом от княжеских чиновников с их притеснительными поборами, от бояр-помещиков, у которых было в неоплатном долгу, а также от княжеских войн, в конец разоривших его. Жители этих земель обещали платить татарам дань хлебом, подчиняться хану, но у себя дома они управлялись собственными властями — старцами или атаманами. Летописец говорит, что «оставили их татары, чтобы им пахали пшеницу и просо». И первое время, по крайней мере, этим так называемым «татарским людям» жилось во всяком случае не хуже, чем под властью русских князей. Хан не позволял обижать их ни своим, ни чужим.
Так налаживалась понемногу на старых пепелищах и при новых условиях жизнь простых людей. Но князья, бояре и высшее духовенство не могли мириться с этими новыми условиями, ставившими их в новое положение, часто обратное прежнему и не вполне безопасное. Опираясь на защиту татар, прежде подвластные высшим классам люди легко и в любую минуту могли сделаться их врагами. Вследствие этого большинство князей, бояр и духовных лиц переселялись на северо-восток, в княжество Ростово-Суздальское, или на запад, в Галицкое-Волынское. В первом укреплялась все больше и больше княжеская власть, во втором возвысилось боярство, чем причинило много хлопот князьям. Значение веча крепко держалось в те времена на далеком севере — в Новгороде, Пскове и Вятке.
Людям, собиравшим крохи разоренного быта, дрожавшим за каждый день своего существования, не до того было, чтобы беречь памятники славного прошлого. Произведения искусства, книги, иконы, накопленные за последние века культурной жизни на юге, были уничтожены варварами или развезены князьями и боярами по другим городам и княжествам. Так заглохла надолго шумная и привольная жизнь Поднепровья, и долго лежали в развалинах чудные киевские храмы времен Владимира и Ярослава.
Как и все прочие русские княжества, Галицко-Волынское тоже было под властью татар. Хан хотел даже отнять Галич у князя Даниила, сына знаменитого Романа Мстиславича, и передать его какому-то другому князю, выпросившему у него ярлык на княжение. Даниил, скрепя сердце, поехал в орду, исхлопотал у хана Галич, но никогда не мог забыть пережитого там унижения.
Он надеялся вырвать со временем из рук татар не только свое княжество, но и Киевскую землю. Одно время он даже рассчитывал на помощь главы католической церкви — папы, но тот стал склонять его к соединению православной церкви с католической, что, конечно, могло возбудить неудовольствие жителей Украины. Отказавшись от предложения папы, Даниил затеял в 1254 году войну с «татарскими людьми», думая вернуть их в подданство русским князьям. Он жег города, которые не хотели сдаваться, и брал в плен жителей. Затем, вступив в союз с литовским князем Миндовгом, он рассчитывал завоевать Киевскую землю. Но Литва не подоспела вовремя, и поход пришлось отложить. Между тем татарские темники — начальники войск, — желая усмирить галицких князей, напали на Волынь. Первый поход их был неудачен, но второй, заставший князей не подготовленными, увенчался полным успехом для татар. Темник Бурундай захватил волынские города и принудил князей разрушить все пограничные укрепления. Даниил умер вскоре после этого поражения (1264). Наследникам его тоже не удалось расширить границы Галицко-Волынско-го княжества присоединением киевских земель, так как татары были все время настороже. При одном из сыновей Даниила, Шварно, было временное соединение Галиции с Литвой, и Шварно получил даже великокняжеский стол в Литве. Но после его смерти союз был нарушен, а впоследствии сменился даже враждебными отношениями Галиции с Литвой.
В начале XIV века прекратилась линия князей Романовичей волынских, и земли галицко-волынские снова соединились в одних руках галицкого князя Юрия. Приблизительно к этому времени относится церковное отделение западной Украины — Галиции — от восточной — Киевской области. Еще в 1250 году киевский митрополит, не найдя пристанища ни в Киеве, ни в разоренном также Чернигове, удалился во Владимир на Клязьме. Впоследствии, после вторичного разгрома Киева татарами в 1299 году, митрополит Максим также должен был жить во Владимире. После этого галицкие князья выхлопотали у патриарха и византийского императора, во власти которых находилась православная церковь, отдельного митрополита. В первой половине XV века из-за княжества Галицко-Волынского началась война между соседними государствами Польшей и Венгрией; та и другая хотела овладеть соседними землями. Но в это же время наступает расцвет великого княжества Литовского, в состав которого входят потом и Галицко-Волынские области.
С незапамятных времен литовские племена жили по берегам рек Западной Двины и Немана, при впадении их в Рижский залив. Затерянная среди лесов и болот, Литва дольше всех соседних с нею народов оставалась в язычестве и диком состоянии. Часто делала она грабительские набеги на близлежащие славянские княжества, но, наряду с этим, мало-помалу втягивалась и в торговые сношения с ними. Долгое время литовские племена жили разрозненно, не имели ни гражданского устройства, ни городов. Объединению их способствовала общая опасность от немцев, поселившихся по соседству с ними, на берегах Рижского залива. Немецкие рыцари духовных орденов насилием вводили в Литве христианство, разоряли и жгли селения, забирали непокорных жителей в рабство, а покоренных облагали тяжелыми налогами. К концу XIII столетия некоторые литовские племена были совершенно покорены немецкими крестоносцами, зато другие объединились для решительной борьбы с ними. Междоусобные распри русских князей были на руку вождям этой борьбы — талантливым литовским князьям того времени. Ссорящиеся между собой русские князья приглашали их на помощь против своих родичей. Они помогали одним и отбирали в свою пользу земли у других. Начиная с XIII столетия, литовцы беспрестанно появляются на Руси, то в качестве союзников, то в качестве врагов, и расширяют свои границы. Постепенно присоединяются к Литве земли полоцкие, туровские, пинские, и, наконец, в половине XIII века литовцы пробираются в пределы Киевской области.
Энергичный и честолюбивый князь Миндовг мечтает уже о слиянии Литвы с Русью и об образовании могучего Литовско-русского государства. Усилению могущества Литвы препятствуют, с одной стороны, князья галицко-волынские, Польша и немецкие крестоносцы, свившие прочное гнездо в Литовской земле и образовавшие могучий Ливонский орден. С другой стороны, тормозит дело внутренняя вражда между литовскими князьями, поборниками христианства и новой культуры, и князьями, отстаивавшими язычество и старинные обычаи и нравы Литвы. Миндовг погиб в этой борьбе, но его наследники шли вперед по проложенному им пути. Сын Миндовга, Войшелк, желая упрочить влияние русской культуры и христианства, призвал на помощь сына галицко-волынского князя Шварна и передал ему литовский великокняжеский стол. Со смертью Шварна борьба между князьями, представителями христианства и представителями язычества, возобновилась с новой силой. Одновременно с этим при наследнике Войшелка, Витене, идут беспрерывные войны Литвы с крестоносцами и с Польшей. Но новая объединенная Литва ведет свои войны уже не так, как вели их дикие разрозненные племена старых времен. Вместо прежних деревенских ополчений действуют правильно организованные войска, а границы Литовской земли защищены не болотами и лесными дебрями, как прежде, а рядами укрепленных городов и замков. В литовских войсках зачастую встречаются русские воины, и самые войска предводительствуются русскими военачальниками.
После Витеня выступает на сцену его сын, знаменитый Гедимин, именующийся в грамотах при сношениях с иноземными государствами уже королем Литвы и Руси. Ядром бывших русских владений, присоединенных в то время к Литве, была так называемая Черная Русь, с городами Новгородком, Слонимом и Волковыском. К присоединенным раньше княжествам Полоцкому и Туровскому был присоединен центр Белоруссии — княжество Витебское. Последнее вошло в состав Литвы через женитьбу сына Гедимина, Ольгерда, на дочери витебского князя Ярослава (1318 г.). Таким же путем присоединилась и Волынь после женитьбы другого сына Гедимина, Любарта, на наследнице одного из волынских князей.
Наконец, под 1321 годом мы читаем в летописи следующее: «Князь Гидымин пошел со всеми силами своими до Киева; обляже город Киев, и кияне почались ему боронити, и лежал князь велики Гидымин под Киевом месяц; а затем здумали з собою горожане киевские, их великого князя больше терпити не могли… и змовившися одномысльне, подалися великому князю Гидымину; исшедше с города со кресты: игумены и попы и диаконы, и ворота городовые отворили, и стретили великаго князя Гидымина чесно, и вдарили ему чолом, штобы от них отчин их не отымал; и князь Гидымин при том их зоставил, и сам честью в город Киев въехал. И услышали то пригородки киевские: Вышегород, Черкассы, Канев, Путивль и Слеповрод што кияне предалися с городом… и вси пришли до великого князя Гидымина… и подалися служити и присягу на том дали великому князю Гидымину. И князь велики Гидымин, взявши Киев и Переяславль и вси тые вышеизреченные пригородки, и носа-дил на них князя Гольшанского». Но, очевидно, на этот раз власть Литвы над Киевом не была еще вполне упрочена, так как через несколько десятков лет в летописи называют князем киевским какого-то Федора и при нем татарских сборщиков дани — баскаков. Затем, уже под 1362 годом, рассказывается о сыне Гедимина, Ольгерде, который победил на берегу Синей Воды трех татарских темников и освободил от татар землю Подольскую и Киевщину. «Тогда Киев под Федором князем взят и посади в нем Володимира, сына своего; и нача над сими владети, им же отце его дань даяху». Обширные подольские земли Ольгерд передал в управление четверым племянникам, которые начали вооружать страну и строить в ней укрепления для защиты от татар. В княжение Ольгерда была присоединена к Литве и Черниговская область. Труднее всего далась Ольгерду Волынь, которую долго оспаривал у него польский король Казимир. Вскоре после окончательного присоединения Волыни умер (1377) Ольгерд, один из славных князей Литвы, объединивший западно-русские земли около своего государства и распространивший его пределы от Балтийского моря до Черного с одной стороны и от реки Оки до Западного Буга — с другой. На этом обширном пространстве широко преобладала русская народность над небольшим ядром объединенных литовских племен. Называясь княжеством Литовским, на деле это было великое княжество Западно-русское. В том же XIV веке появляется в некоторых документах название Малой России, относящееся к южнорусским землям.
Входя властителями в белорусские и малорусские земли, литовские князья придерживались правила, которое выражали такими словами: «Мы старины не рухаем, а новины не вводим». И действительно, они не только не нарушали русской религии, ее обычаев и нравов, а наоборот, сами принимали русскую религию и приноровлялись к русской жизни и ее культуре. Потому мы и видим, что украинские земли, одна за другой, часто без борьбы, тихо и незаметно переходят под власть литовских князей. Что касается русских удельных князей, то те из них, которые не боролись с литовскими князьями, роднились с ними и оставались на меньших уделах.
Сыну Ольгерда, Ягайлу, выпало на долю совершенно изменить политику своего отца и деда и тем оказать влияние на весь дальнейший ход истории Литвы, Польши и Малороссии. Польские вельможи предложили ему руку наследницы польского престола Ядвиги, с расчетом, что он, за честь быть польским королем, согласится на все предложенные ему условия. А требовали они от него обещания окрестить в католичество всю языческую Литву, перейти в латинство самому и присоединить на вечные времена свои владения — земли литовские и русские — к польской короне. Ягайло действительно согласился на все требования и в 1385 году заключил в литовском городе Креве так называемую «Кревскую унию», или договор о союзе Литвы с Польшей. Выйдя замуж за Ягайла, Ядвига не замедлила кончить многолетнюю войну с Литвой из-за Галиции, или так называемой Червонной Руси. Червонная Русь, заключавшая в себе земли Львовскую, Перемышльскую, Галицкую и Холмскую, вошла в состав Польши под именем Русского воеводства. В своих вотчинных владениях Ягайло поспешил окрестить всех язычников по римскому обряду. Затем он присоединил эти земли к польской короне и обещал литовским дворянам польское дворянство и земельные владения, если они перейдут в католичество. Сильным противником Ягайла, энергично отражающим его притязания на Литву, является двоюродный брат его Витовт. Витовт тоже принадлежал к ряду славных и талантливых князей Литвы. Ему не только удалось на некоторое время оберечь самостоятельность Литовско-русского государства, но и одержать верх как над немецкими рыцарями, так и над татарами. Мы вернемся еще к этому князю, когда будем говорить о его деятельности в Киеве и Киевской области.
Ольгерд, как мы видели, оставил на княжение в Киеве своего сына Владимира. Владимир княжил в Киеве тридцать лет, пока не вытеснил его оттуда Витовт за то, что он «не всхоте покоры учинити и челом ударити». Он ревностно заботился о благоустройстве Киева, о судьбе православной церкви. Желая восстановить митрополичью кафедру в Киеве, Владимир признал и поддерживал митрополита Киприана, отвергнутого московским князем. Летопись так описывает вторичный приезд Киприана в Киев: «Пришед в Киев на свое место митропольское в соборной церкви киевской, матери всем церквам русским. И прият был митрополит от всех со многою честью и сретоша далече от града со кресты и князе, и боляре, и вельможи, и народы мнози с радостью… и пребываше Киприян митрополит в киевских странах… и вси послушаху и чествоваху его…» Изгнанный Витовтом, Владимир искал поддержки у московского князя, но не нашел ее и умер мелким удельным князем в Копыле. Похоронен он был все-таки в Киево-Печерском монастыре. При следующем князе, Скиргайле, Киев сделался центром для всех, оберегающих русскою народность. Скиргайло Ольгердович, «чудный добрый князь», по выражению летописи, был вполне предан русской народности и православной религии. Но он княжил всего четыре года, умер внезапно и был с великим горем похоронен киевлянами в Киево-Печерском монастыре, у гроба преподобного Феодосия.
Желая сохранить силу и самостоятельность Литовского княжества, Витовт стремился к уничтожению уделов, и прежде всего Киевского, как самого значительного. Но исполнить свое намерение — подчинить Киев князю литовскому, послав туда наместника или воеводу, — он решился только после смерти Скиргайла. Первым киевским воеводой был князь Голыпанский. Уничтожая в Киеве княжеский стол, Витовт заботился, однако, о восстановлении там митрополичьей кафедры, хотя сам и был католиком. Он считал унизительным для Киева тот факт, что митрополиты жили в Москве и управляли киевской церковью через наместников. Особенно он возмутился, когда митрополит Фотий забрал для московских церквей почти всю драгоценную утварь из Софийского собора. В 1414 году для Киева был избран особый митрополит. Летопись так сообщает об этом: «Витовт великий князь литовский, видя, яко святая Софья столная церковь митрополяя красоты своея лишена есть, такожде и во всей митрополии Киевской строения несть, а митрополитове, пришед з Москвы, о сем токмо пекутся, еже обретше гато красно в Софьи себе взя-ти, такожде, дани от священников и иных христолюбец собравши в Московскую землю с собой отнести, сожале о том… Собравшейся, по повелению его епископы все… и весь священный собор, и все бояре, избраша себе на митрополию благовейна мужа Григория Цемивляка. Фотей же митрополит тогда убо восхоте ити в Царьград уведе бо, яко Витовт хощет на стол Митропольский в Шеве поставити другого митрополита… и тако поиде с Москвы в Киев, и яко доиде Литвы и пойма его Витовт… и ограбив его возврати к Москве. А грады митропольские Киевские церкви великия соборные, и власти, и села роздаде паном своим, а наместников фотеевых митрополичьих ограбил и отосла на Москву». Несмотря на то что Витовт сильно укрепил южно-русские границы со стороны степи, Киев в его княжение потерпел еще раз страшное разорение от хана Эдигея, в 1416 году. «Татарове воеваше около Киева и монастырь Печерский пограбиша и пожгоша и со землею соравна яко оттоде Киев погуби красоту свою и даже доселе уже не може быти таков, но единаче замку тогда не може взяти в Киеве Едигея, хотя усиленно добывал его; имущество же все и множество людей попленил, сам город Киев ограбил и сжег».
После назначения в Киев наместника русская партия объединилась около князя Свидригайла, сначала в землях Северской и Волынской, а потом сосредоточилась в уделе Свидригайла городах Витебске и Полоцке. Оставшись наследником литовского престола после Витовта, Свидригайло еще больше начал стремиться к обособлению Литовского княжества от Польши. Но само княжество распалось при нем на две части: коренные литовские земли признали власть брата Витовта, Сигизмунда, а все русские княжества и области отошли к Свидригайлу. Отсюда берет свое начало стремление Малой России к отделению от Литвы и самостоятельности. В возникшей войне Сигизмунд одержал верх, и города Смоленск, Витебск и Полоцк сдались ему. Свидригайло и его последователи нашли убежище в Киеве, который, вместе с Волынью, остался верным русской партии. Киевом Сигизмунду не удалось овладеть, а через пять лет он и погиб, вследствие заговора киевских и литовских бояр, под предводительством князей Черторыйских. Сигизмунду ставили в вину его жестокость по отношению к польским князьям и дворянству — шляхте. Не желая уступать первенство русской — украинской и белорусской — партии, литовские аристократы не допустили до великокняжеского престола Свидригайла.
Великим князем был избран малолетний сын Ягайла Казимир, а Свидригайло остался в Волыни. Но, чтобы не раздражать и русскую партию, решено было сделать ей большие уступки. Виленский воевода Гаштовт, управлявший за Казимира, восстановил Киевское княжество в качестве удела и послал туда князя, преданного интересам русской народности.
Таким князем был Олелько, сын Владимира Ольгердовича, изгнанного Витовтом. До назначения киевским князем Олелько выдержал пятилетнее заточение в тюрьме, по повелению Сигизмунда, видевшего в нем соперника по литовскому престолу. Киевское княжение Олелька ознаменовано первой попыткой к провозглашению церковной унии, т. е. союза православной церкви с католической. В 1441 году приехал с этой целью в Киев митрополит Исидор, но киевляне, увидев его в одежде католического духовного лица, изгнали его. Заботы Олелька о киевской митрополии видны из одной из его грамот, сохранившейся до нашего времени. Он обеспечивает в ней неприкосновенность доходов киевской митрополии и освобождает от княжеского суда жителей митрополичьих поместий. После его смерти (1455) киевским князем сделался сын его Симеон, бывший вполне последователем отца. Он заботился об охранении Киевской области от татар и несколько раз успешно отражал их нападение на Киев. Затем он восстановил главную киевскую святыню — Киево-Печерский монастырь, разоренный крымским ханом Эдигеем еще в 1416 году и с тех пор лежавший в развалинах. Он «едва не от основания воздвигше Успенскую церковь и украсил ее иконным писанием и обогатил златом и серебром и сосуды церковными». Это было последним деянием последнего удельного князя Киевской области. В 1470 году окончена была церковь, а через год строитель ее был похоронен под ее сводами.
Казимир, всегда поддававшийся польскому влиянию, решил снова покончить с Киевской областью, как удельным княжеством, и унизить князей Олельковичей, из поколения в поколение покровительствовавших русскому населению. После смерти Симеона в Киев был послан наместник воевода Мартин Гаштолд. Киевляне возмутились и не впустили в город нового воеводу, «яко не токмо не князь бе, но более, яко лях бе». Они отправили посольство к королю, прося назначить им князем брата Симеона, Михаила Олельковича, или какого-нибудь другого православного князя. Казимир находился тогда в столице Литвы Вильне. Паны литовской партии тоже не советовали ему уступать киевлянам. Гаштолд был вторично отправлен в Киев, но уже с литовским войском, которое и взяло приступом старый стольный город Руси. Смирились и с этим фактом украинцы и белорусы, но с горем вспоминали славные времена, когда бедная и дикая Литва платила Руси дань лыком и вениками, за неимением ничего лучшего. Уступили по необходимости и главари русской партии, но втайне готовили заговор, который и обнаружился через несколько лет. Целью этого заговора, по свидетельству одних, было поднятие восстания Украины против литовского владычества и подчинение ее Московскому государству, родственному по вере. Другие предполагали, что предводители заговора, князья Михаил Олелькович, Федор Бельский и Иван Гольшанский, думали захватить Казимира и заставить его отказаться от великокняжеского престола в пользу Михаила Олельковича. Заговор был открыт за несколько дней до осуществления, Бельскому удалось спастись, а Михаил и Гольшанский были заключены в тюрьму до суда. По приговору суда, утвержденному великим князем, оба были приговорены к смертной казни. 30 августа 1482 года киевляне увидали на лобном месте, у ворот литовского замка, обезглавленный труп князя из любимого ими рода Олельковичей.
Так покончило литовское правительство с последней попыткой восстановить систему удельных княжеств. Но зародыши неудовольствия и глухого протеста против иноземного владычества и влияния не уничтожились, а притаились только на время в недрах русского населения. Пока литовские князья не только не нарушали старой русской культуры, а даже сами приноровлялись к украинскому и белорусскому быту, население охотно подчинялось им. Но когда Литва, находясь под польским влиянием, начала теснить и русскую религию, и русский быт, население стало склоняться на сторону Московского государства, которое соперничало с Литвой в собирании и объединении русских земель. Во второй попытке поднять восстание предводители заговора уже прямо обратились за помощью к московскому царю и даже к крымскому хану. Жалкие остатки мелких удельных князей сгруппировались на этот раз вокруг богатого и влиятельного потомка татарских выходцев из Крыма, еще во времена Витовта. Это был князь Михаил Глинский, получивший прекрасное образование за границей и служивший долгое время у разных иностранных государей. После смерти Казимира русской партии, под предводительством Глинского, удалось настоять на избрании Александра Казимировича, в то время как польским королем был избран его старший брат Ян-Альбрехт. Таким образом была предупреждена и на этот раз опасность слияние Литвы с Польшей. Александр княжил 14 лет (1492–1506), и все это время Глинский был при дворе и пользовался огромным влиянием, которое и употреблял на усиление русской партии. Литовская аристократия относилась к нему с большой подозрительностью. Она все время опасалась, что Глинский воспользуется своим положением, чтобы произвести переворот и способствовать отложению русских земель к Московскому государству. Преемник Александра, Сигизмунд, очевидно, разделял подозрение литовских магнатов и старался не только отдалить Михаила Глинского, но и лишить его и его родственников разных материальных преимуществ. Тогда Глинский, может быть, до тех пор и не замышлявший о заговоре, решил прибегнуть к защите московского царя Василия Ивановича. Рассчитывая на помощь московского войска и на союзничество крымского хана Менгли-Гирея, Глинский начал войну в самой Литве, в окрестностях Гродна. Возбуждая белорусское население против Литвы, Глинский шел навстречу московскому войску. Но белорусы не отозвались на призыв к восстанию, как отозвались украинцы. Между тем хан не подал обещанной помощи, а московские войска выжидали в бездействии у верховий Днепра. Сигизмунд в это время пришел с сильным войском из Польши и пополнил его еще в Литве. Московский князь, не решившись на сражение, заключил с ним мир. Глинские, лишенные всех своих земель, должны были скрыться в Москву. Впоследствии Михаилу Глинскому удалось все-таки отплатить литовскому князю. Он предводительствовал московским войском в новой войне Москвы с Литвой и помог оттягать от Литвы Смоленск. Еще до этого заговора многие удельные князья отошли к Москве со своими уделами. Таким образом получило Московское государство древнерусские города: Чернигов, Стародуб, Новгород-Северск, Гомель, Бельск, Трубчевск, со многими волостями. Литва пыталась силой удержать отложившиеся области, но Москва одержала победу, после которой, по договору 1503 года, Литва отдала ей 319 городов и 70 волостей, т. е. всю область старого Черниговского княжества.