Разорение Запорожской Сечи страшно озлобило запорожцев, и без того уже недовольных московским правительством. Петр непременно хотел укротить их буйное своеволие и не останавливался перед самыми жестокими наказаниями за буйство. Пойманных беглецов сажали на кол, или ссылали на вечную каторгу, или заточали на всю жизнь в кельях отдаленнейших монастырей. Родная степь по-прежнему укрывала беглецов, ищущих лучшей доли и свободы. Вместо разоренного гнезда казаки построили новую Сечь на устье реки Каменки, впадающей в Днепр. Но впоследствии и она была разорена, по приказанию Петра. Казаки разбежались и собрались снова, но уже на земле, принадлежащей татарам, в местечке Алешки, в низовьях Днепра.
Запорожцы — сторонники Мазепы избрали после его смерти гетманом генерального писаря Орлика. Все они были под покровительством шведского короля и решили продолжать борьбу с московским правительством. В договоре, заключенном между казаками и новым гетманом, указывалось, между прочим, на то, что за последнее время гетманы войска Запорожского сами нарушали войсковые права и вольности, присвоив себе самодержавную власть над войском. Поставив себе первой задачей освобождение Украины от «московского гнета», гетман должен был принять следующие условия: сохранять православие как господствующую религию и стараться, чтобы единая православная восточная церковь была в зависимости от константинопольского патриарха. Не допускать ни явного, ни тайного внедрения какого-либо иноверия в Украине. Украина, в границах от Польши по реку Случ, проведенных еще при гетмане Богдане Хмельницком, должна быть признана навсегда самобытным государством, под вечным протекторством шведского короля и его преемников, которые будут оборонять ее и не дозволят никому нарушать как границ ее, так равно и прав и вольности. При заключении мира с Московским государством шведский король потребует, чтобы Москва возвратила всех украинцев, доставшихся ей в плен в военное время, и вознаградила все убытки, причиненные стране московскими войсками. Для ограничения же полновластия гетмана должны происходить три раза в год генеральные рады для решения важнейших дел. На эти рады должны являться: генеральная старшина, полковники со своей полковой старшиной и сотниками и выборные от полков «генеральные советники» и депутаты от Запорожской Сечи. Старшина и советники имеют право заметить гетману, если увидят в его поведении что-либо, не идущее на благо народу. Без совещания с генеральной радой гетман может решать только неотложные дела. Войсковой казной должен заведовать избранный генеральный подскарбий. Гетман должен заботиться о том, чтобы никто из старшины не притеснял войсковых людей, не приневоливал к работе на себя и не отнимал ни у кого земель. Шведский король должен был обещать не мириться с Москвой, пока не добьется возвращения свободы Украине.
В 1710 году Турция заключила союз со Швецией и весной начала войну с Московским государством. Орлик пошел на правый берег Днепра с отрядом казаков и татар. Вначале некоторые селения сдавались ему, но, когда татары начали свой обычный грабеж, жители стали обороняться, и Орлику пришлось отступить. Война была неудачна для русского войска, зашедшего слишком глубоко в турецкие владения. Царю пришлось откупаться деньгами от очень невыгодных условий, предложенных врагами. В новом договоре он отказывался от правобережной Украины, кроме Киева, который по последнему миру с Польшей навсегда остался за Московским государством. Отказался он также и от Запорожской Сечи, но левобережная Украина по-прежнему осталась за Москвой. На правобережную Украину тотчас же заявила свои претензии Польша. Так снова разорвали на части страну, населенную народом, говорившим на одном языке, исповедовавшим одну религию и имевшим за собой одну и ту же историю жизни, полной страданий от постоянного гнета и разорения. В следующем году Москва и Турция заключили мир, и Карл выехал из Турции. Некоторые мазепинцы, в том числе Орлик, выехали вместе с королем, другие вернулись в Украину. Запорожцы оставались в Турции до окончания новой турецкой войны, т. е. до 1733 года.
Попытки Мазепы и запорожцев отделить Украину от Московского государства дали повод русскому правительству относиться с недоверием ко всей стране. Оно старалось постепенно сократить свободу самоуправления Малороссии и слить ее воедино с Великороссией. Уже при гетмане Скоропадском был назначен боярин Измайлов для совещания с ним по делам управления, для поддержания спокойствия в стране и попутно для наблюдения за самим гетманом и всей старшиной. Через год был прислан и другой такой «резидент». Резиденция гетмана была перенесена из Батурина в Глухов, стоящий на московской границе. Здесь был поставлен московский гарнизон, который мог арестовать гетмана и старшину, в случае каких-либо подозрительных поступков с их стороны. Петр старался ввести как можно больше великороссов в число старшины, и к его смерти оставалось уже очень немного старшин — украинцев. Затем, ссылаясь на взяточничество и беспорядочное управление, он организовал при гетмане совет из шести старших гарнизонных офицеров, с бригадиром Вельяминовым во главе. Совет этот назывался малороссийской коллегией. Коллегия должна была наблюдать за гетманской канцелярией и ведать все доходы и расходы страны. Обо всех замеченных беспорядках она должна была доносить в Петербург сенату. Но после смерти Скоропадского Петр решил и совсем упразднить гетманство. На ходатайство старшины о разрешении избрать нового гетмана царь ответил, что с этим торопиться нечего, так как в управлении страной и без гетмана никакого беспорядка не замечается. Великорусские правители держали себя очень высокомерно со старшиной, а коллегия ввела тяжелые подати и налоги, распоряжаясь совершенно произвольно поступающими доходами. Вообще, для Украины снова настали тяжелые времена. Московские войска по-прежнему отягощали ее, а казаков целыми отрядами изгоняли на север рыть каналы или строить крепости в Астраханском краю и на Кавказе. Они гибли там тысячами от тяжелых условий работы и жестокого обращения.
Вступившая на престол после смерти Петра Екатерина I, опасаясь народного волнения и рассчитывая на помощь казаков в новой войне с Турцией, решила облегчить положение Украины. Она хотела даже отменить коллегию и восстановить прежний порядок правления, но ограничилась только отменой некоторых налогов и освобождением заключенных в Петербурге старшин-украинцев. Но в следующее царствование малолетнего внука Петра I, Петра II, правительство решило возвратить Малороссии ее прежние порядки. Из ведомства сената ее перевели снова в ведомство иностранных дел, затем уничтожили коллегию и установленные ею подати. Вельяминов был предан суду за разные злоупотребления, и остальные старшины украинцы были возвращены на родину. И, наконец, летом 1727 года было решено приступить к избранию гетмана. Конечно, гетман был заранее назначен правительством, и избрание было произведено только для виду, но старшина радовался и этому. Новый гетман, миргородский полковник Даниил Апостол, был еще современником Мазепы, одно время сочувствовал его замыслам, но скоро увидал невыполнимость их и отстал. Он был один из немногих честных старшин, не злоупотреблял своей властью, не поощрял взяточничества и вообще не притеснял народа. Выражая всегда свою преданность русскому престолу, он стремился однако к возвращению прежних прав, подтвержденных договором Богдана Хмельницкого. Хотя и не все статьи этого договора, но некоторые ему удалось все-таки восстановить. В то же время он старался упорядочить производство в судах и во всем управлении, старался оградить народ от старшинских злоупотреблений и вывести самоуправство и взяточничество, чтобы не дать повод русскому правительству вмешиваться в украинские дела, под видом искоренения злоупотреблений.
Но насколько коротко было царствование молодого императора, настолько же мимолетна была радость украинских патриотов. Царица Анна Иоанновна, вступившая на престол в 1730 году, воспользовалась болезнью старого гетмана и поручила править Украиной своему резиденту Шаховскому с советом, состоявшим наполовину из малороссов и наполовину из великороссов. Но народ получил облегчение в сложении некоторых налогов и в уменьшении числа великорусских полков, расквартированных по Украине. К сожалению, турецкая война, бывшая в это царствование, почти всей своей тяжестью легла на близкую к Турции Малороссию и окончательно подорвала ее благосостояние.
При царице Елизавете Петровне гетманство еще раз возродилось в Малороссии, чтобы исчезнуть затем навеки при Екатерине II. Приближенный царицы Разумовский был малоросс, и его заступничество за родину принесло ей пользу. В 1744 году императрица посетила Киев, жители которого устроили ей торжественную встречу. С нею приехали наследник Петр Алексеевич с невестой и около двухсот пятидесяти человек свиты. От границы Малороссии гостей сопровождало казацкое войско, а за 60 верст от Киева их встретили представители духовенства и городской администрации. Преосвященный Георгий Конисский, воспитанник киевской академии, описывает торжественную встречу царской фамилии, устроенную студентами. За город выехала процессия, изображающая древних героев и богов. Впереди ехал седовласый старец — легендарный основатель города Кий — в богатой древней одежде, в короне и с жезлом, в колеснице, запряженной крылатыми конями пегасами. И старца, и пегасов, и всех прочих участников процессии изображали студенты. Кий приветствовал императрицу, как основатель и хозяин древнего Киева. Он встретил ее на берегу Днепра, когда она переехала уже через мост, и, называя ее своей наследницей, приглашал ее в город и поручал его и весь народ русский ее милости и покровительству. В этот приезд Елизавета собственноручно заложила церковь Св. Апостола Андрея на горе, где, по словам старой легенды, апостол отдыхал и потом пророчествовал о Киеве.
Пользуясь благосклонностью императрицы, генеральные старшины и полковники подали ей петицию о разрешении избрать гетмана. Петиция была принята, и разрешение было приурочено ко дню бракосочетания наследника и дано особой депутации, присланной от Малороссии. Гетман был уже намечен императрицей, но за молодостью не мог еще вступить в свои обязанности. Это был брат Алексея Разумовского, Кирилл. Более двух лет ждали депутаты гетмана, наконец в 1749 году они были отправлены домой для подготовки избрания. В следующем году в Глухове с большим торжеством был избран на гетманство молодой Кирилл Разумовский. С не меньшим торжеством въехал гетман в свою резиденцию Глухов. Гетманские клейноды (знаки гетманской власти) везлись генеральными старшинами в каретах и на лошадях, затем везли царскую грамоту, и наконец, ехал сам гетман в роскошной карете, запряженной шестью лошадьми, окруженной скороходами и лакеями, в сопровождении бунчуковых товарищей и запорожских казаков. В церкви было объявлено утверждение в гетманской должности, затем клейноды были отвезены в палату, где гетман устроил обед для старшины и прочих чинов.
Малороссию перевели опять в министерство иностранных дел и возобновили в ней порядок правления, существовавший до 1722 года — учреждения малороссийской коллегии. Запорожцы тоже находились под властью гетмана. Пятнадцать лет управлял Малороссией этот последний гетман. Но правителем он был больше по имени, так как управляли за него старшины, причем великороссы почти не вмешивались, опасаясь влияния гетмана на императрицу. Что же касается самого гетмана, то он скучал в Глухове, так как провел молодость в Петербурге при дворе и не мог обойтись без шумной веселой жизни, какая была здесь при Елизавете. Мирные отношения русского правительства с Малороссией нарушались в это время только жалобами турок, татар или поляков на набеги запорожцев.
В царствование Екатерины II гетманство было упразднено окончательно и навсегда. Екатерина решила это с самого начала, во имя единообразия правления и законодательства во всей Российской империи. Ускорено было это решение слухами о петиции, которую готовили старшины государыне. Они хотели просить ее об оставлении гетманства в роде Разумовского, как особенно преданном Российской империи. Как на пример наследственной передачи гетманского звания указывали на Богдана Хмельницкого, оставившего гетманство сыну. Такое утверждение отдельной власти в Малороссии вовсе не входило в планы русского правительства и императрицы. Екатерина поспешила предложить Разумовскому отказаться от гетманства, щедро вознаградив его при отставке. В 1764 году был издан манифест малороссийскому народу об увольнении гетмана. Для управления страной была снова учреждена малороссийская коллегия, президентом которой и генерал-губернатором Малороссии назначался граф Румянцев. Новая коллегия должна была состоять из восьми членов — четверых великороссов и четверых малороссов. Заседать они должны были вперемежку, по старшинству, а не по разным сторонам, как при императрице Анне. Екатерина более всего хотела утвердить в малороссах мнение, что они ничем от великороссов не отличаются и составляют с ними единый народ. В этом направлении были даны Румянцеву полномочия относительно нововведений, которые должны были окончательно приравнять Малороссию к Великороссии. Между прочим, императрица считала большим недостатком отсутствие закона полного закрепощения крестьян в Малороссии. В Великороссии давно уже все крестьяне были прикреплены к земле своих помещиков, в Малороссии они могли еще облегчать свое положение переходом от одного помещика к другому. Указ императрицы узаконил те крепостные порядки, которые до сих пор старшины вводили самовольно.
Еще через несколько лет были уничтожены и остатки знаменитой когда-то Запорожской Сечи, с уничтожением даже самого имени запорожских казаков. Большинство запорожцев ушло на турецкие земли и поселилось под Очаковым. Русское правительство было обеспокоено переселением почти семи тысяч казаков к туркам. Оно уговаривало их вернуться назад, обращалось к турецкому правительству с просьбой о выдаче, но ни казаки не возвращались, ни турецкое правительство не соглашалось выдать их. После уничтожения Сечи правительство приступило к полному переустройству Малороссии. Были уничтожены и коллегия, и генеральный суд, и центральные войсковые и полковые управления. Малороссия была разделена на три наместничества: Киевское, Черниговское и Новгород-Северское. Назначены были наместники и учреждены суды и палаты по российскому образцу. Украинские города были уравнены с московскими городами, а украинская старшина с московским дворянством.
Все эти перемены отражались, конечно, почти полностью и на Киеве. Признавая этот город искони русским, правительство и государи, начиная с Петра, старались стереть с него следы влияния иноземного владычества. В 1782 году здесь было утверждено наместничество и был издан указ, разрешающий селиться в городе выходцам из Великой и Малой России. С этих пор хозяйственная часть города поступила в заведывание казенной палаты, полицейская и административная были возложены на киевского губернатора, а военная на коменданта Печерской крепости. Только судопроизводство и внутреннее управление оставлено было в руках городского магистрата на основании старого магдебургского права. Но и этому были подчинены только граждане Подола, жители же Верхнего города, или Старого Киева, всегда находились под непосредственным управлением воевод и губернаторов.
В сохранившемся от того времени дневнике бургомистра Александровича интересны страницы с описанием распоряжений, относящихся к приезду в Киев наследника, будущего императора Павла, в 1781 году: «В магистрате, в присутствии всех членов разсуждаемо было о наилучшем украшении города и распоряжениях к приему августейших гостей определено: 1) Перед магистратом иллюминацию великолепно устроить, а вежу (башню) иллюминовать разных цветов фонарями. 2) Внутрь и вне магистрата, очистив и обелив, пристойными мебелями и украшениями в портретах, люстрах, хрустальных паникадилах палату приудобить. 3) Реестровой хорогве дать приказ о стройности как едино-калиберного платья, так сбруи и лошадей, для чего на смотре их, которые бы в сем неисправны оказались, исключать из параду. 4) Двенадцати цехам пересмотр учинить, и которые платьем, ружьем и собою не сообразовали пригожеству, чтоб исключены были. 5) Во всем городе при воротах всяка-го двора от хозяев по два столба для фонарей выкрашенных поставить. 6) Всякое в городе ветхое и безобразное строение сломать, а другое обновить. 7) Все мостовые вычистить, иные починить, а другие вновь сделать, в том числе и городские площадки от навозу очистив песком белым усыпать и соснами утыкать. 8) Всякаго сорту без потребы праздношатающихся людей, волочуг и пьяниц из города выслать или наказанием унимать. 9) Дать приказ через городничаго всем хозяевам, чтобы собак и свиней из домов не выпущали, а в противном случае оный скот убивать».
Но, несмотря на все эти старания администрации приукрасить город к приезду высоких гостей, он не производил на них хорошего впечатления. Вот что пишет между прочим о Киеве один из свиты императрицы Екатерины, приезжавшей в Киев в 1787 году: «Теперь я обращаюсь к Киеву: когда вы к нему приближаетесь, то город этот представляет собою ландшафт редкой красоты; особенную прелесть производят находящиеся на высоких горах церкви, с зелеными или даже вызолоченными куполами. Но очарование исчезнет, когда вы очутитесь внутри этого жалкого города. Киев состоит собственно из трех городов. Печерск с новой крепостью и Старый Город лежат на горах, а Подол находится на 40 сажен ниже, у подошвы этих гор, на берегу Днепра. Все, что доставляется водою, строительное дерево, дрова, товары — все это нужно тащить с Подола в верхние города, где недостает даже воды для питья. Хотя Подол прижался к горе, однако Днепр каждую весну отнимает, у него от 20 до 50 хижин, которые вновь строят. По причинам бездонной грязи, на Подоле вымощены улицы сплоченными брусьями. Но если, во время сухой погоды, загорится какой-нибудь дом, то эти мостовые тем легче распространяют пожар, и в короткое время пламя пожирает целые улицы. На Печерске я видел однажды, как экипаж, запряженный парою лошадей, должен был оставаться в грязи, а в другой раз шесть лошадей не могли вытащить экипаж из ужасного омута. На Печерске только и есть один каменный дом». «21 апреля, — читаем дальше в тех же записках, — по случаю рождения императрицы было большое празднество в Киеве. Для простонародья было приготовлено угощение перед дворцом на площади. На веревках, поддерживаемых столбами, развешаны были в виде гирлянд сельди, жареная рыба, на столах расположена жареная говядина, белый хлеб и множество лакомств. Между столбами стояли чаны с разными напитками, как-то: с вином, медом и пивом. Во многих местах возвышались качели и гремела музыка».
Один из представителей иностранных держав, сопровождавших императрицу в Киев, так ответил на ее вопрос о впечатлении, произведенном на него городом: «Киев представляет собой воспоминания и надежды великого города…» Он также оставил описание своего путешествия, в котором, между прочим, пишет следующее: «Весь Восток собрался здесь, чтобы увидать новую Семирамиду, собирающую дань удивления всех монархов Запада. Это было какое-то волшебное зрелище, где, казалось, сочетались старина с новизной, просвещение с варварством, где бросалась в глаза противоположность нравов, лиц, одежд самых разнообразных… 22 апреля императрица пустилась в обратный путь на галере, в сопровождении великолепной флотилии, которая когда-либо шла по реке. Она состояла из 80 судов с 3000 человек матросов и солдат. Впереди шли семь нарядных галер огромной величины, искусно расписанных, с множеством ловких матросов в одинаковой одежде. Комнаты, устроенные на палубе, блистали золотом и шелками… На каждой из галер была своя музыка. Множество лодок и шлюпок носилось вокруг эскадры, которая, казалось, создана была волшебством… Города, деревни, усадьбы, а иногда простые хижины так были изукрашены цветами, расписанными декорациями и триумфальными воротами, что вид их обманывал взор, и они представлялись какими-то дивными городами, волшебно созданными замками, великолепными садами. Снег стаял; земля покрылась яркой зеленью; луга запестрели цветами; солнечные лучи оживляли, одушевляли и украшали все предметы. Гармоничные звуки музыки с наших галер, различные наряды побережных жителей разнообразили эту роскошную живую картину…»
Такова была пленительная внешность, в какой хотела представить администрация Киев и его окрестности своей повелительнице и гостям русским и иноземным. Но даже поверхностные наблюдатели из тех же иностранцев, не знающих жизни народа, видели под этим тонким праздничным слоем убожество и малокультурность местной жизни. Более откровенный иностранец на вопрос императрицы: «Как нравится вам народ, который вам представляли, как нравится вам Киев?» ответил: «Если сказать правду, так это незавидное место, видишь только развалины да избушки». Еще более незавидную картину разрушения и нищеты увидел бы иностранец, если бы заглянул в глубь страны, разоренной многолетними внешними и внутренними войнами. А если бы он захотел поговорить с обнищавшим народом, измученным подневольной работой на помещика, то услыхал бы, может быть, горькие жалобы на неосуществившиеся надежды. Много было пролито крови народной за освобождение от поляков, презиравших черный народ, заставлявших его работать на себя, обиравших его и оскорблявших самое дорогое для него — его религию. Была надежда на покровительство большой сильной державы, родственной по религии, по древним преданиям. Но Русское государство преследовало свои цели. Оказывая покровительство стране, связанной с ней вероисповеданием, и освобождая древнейший русский город от иноземного владычества, оно больше думало о расширении своих границ и укреплении государственного значения, чем об интересах жителей страны и города. Оно не считалось с теми особыми условиями, в которых веками жили эти люди и с которыми они сжились телом и душою. Желая слить два народа в один, русские государи подчиняли слабейший сильнейшему. Вводя разные новизны, с которыми сжились уже великороссы, они ломали живой быт малороссов, ломали его душу, особенно когда стесняли родную речь, принуждая говорить, читать и даже молиться на чужом языке. Этим они оскорбляли народ не меньше, чем оскорбляла его ненавистная ему Польша, насильственно вводившая чужую религию. Еще при Петре, в 1720 году, был издан указ, воспрещавший печатать в Украине иные книги, кроме церковных. И эти последние допускались только как перепечатки со старых изданий, причем их должно было исправлять, по образцу великорусских изданий, чтобы в них и следа не было украинского языка, «дабы никакой розни и особого наречие не было». В 1769 году Киевская лавра ходатайствовала перед синодом о разрешении напечатать украинский букварь, так как московских букварей на Украине не хотели покупать. Но синод не дал разрешения. Даже старые церковные книги украинской печати синод велел забирать из церквей и вместо них вводить книги московского письма. И все эти нововведения и стеснения отражались опять на том же черном народе, который рвался на свободу из-под гнета польских панов. Верхние слои населения так же поддались великорусской культуре, как поддавались их предки польской. Такое насилие над бытом и языком породило тяжелые недоразумения между малороссами и русским правительством, которые длились многие годы и продолжаются отчасти теперь.
Пока шло постепенное обрусение левобережной Украины и города Киева, вокруг последнего, в землях, принадлежащих Польше, как в котле, кипела и разливалась старая вражда украинцев к полякам. Когда в 1714 году русское правительство вывело за Днепр украинцев, бежавших из Правобережья, и передало их полякам, в пустовавшие земли тотчас же устремились потомки шляхтичей, выгнанных отсюда во время войны Хмельницкого. Они стали снова разводить фольварки и зазывали в них народ, обещая ему разные льготы на сроки от пятнадцати до двадцати лет. Но по мере того, как истекали сроки, возобновлялись прежние крепостные отношения между панами и хлопами. Паны снова стали злоупотреблять даровым крестьянским трудом и отягощать его разными поборами. Хлопы снова стали скрываться в степи и присоединяться там к разбойничьим шайкам, появлявшимся из окрестностей Киева, из-за Днепра и больше всего из Запорожья. Разбойников этих тогда называли гайдамаками. Они грабили панские фольварки и пользовались полным сочувствием украинского населения, считавшего их, как в былое время казаков, защитниками своей веры и прав. Жившие на правом берегу монахи, мещане и даже русские офицеры пограничных команд тоже смотрели на гайдамаков как на борцов против польского гнета, и если не помогали им, то во всяком случае не мешали.
Особенно сильного развития достигло гайдамацкое движение в 1750 году, когда Брацлавское воеводство, восточная Подолия и почти все Киевское воеводство находились в руках гайдамацких отрядов и восставших крестьян. В продолжение года было взято и разорено много городов и местечек, перерезано без числа поляков и евреев. Затем движение стало ослабевать само собой, без организованного сопротивления со стороны поляков, чтобы разгореться с новой силой через десять лет. На этот раз гайдамаки определенно встали на защиту религии. В это время униатское духовенство с особенным усердием принялось за распространение унии в Киевском воеводстве. Несколько местных монастырей сделались убежищем и опорой для православных. Униатское духовенство силой принуждало священников и население к принятию унии, ослушников сажали в тюрьмы и подвергали жестоким наказаниям. Православные обратились к защите русского правительства, которое приказало русскому послу в Варшаве поднять вопрос о гонении на православную веру. Между тем в 1768 году в Польше поднимается восстание шляхты против правительства, которое обращается за помощью к России. Русские войска, приведенные в польскую Украину для усмирения шляхты, были приняты украинцами за освободителей их от панов и униатов. Поднялось страшное восстание, и полякам пришлось просить то же русское правительство о содействии в подавлении его. Императрица Екатерина, обеспокоенная слухами, что гайдамаки считают ее своей покровительницей, приказала истреблять их. Последнее было не трудно, так как гайдамаки считали русских солдат друзьями и не остерегались их. Без труда были захвачены главари восстания, разогнаны их отряды, и правобережная Украина смирилась.
Вскоре после этого настал и конец государственной жизни самой Польши. В течение нескольких лет она была разобрана по частям соседними державами. В 1791 году, по окончании удачной войны с Турцией, Россия завладела Киевским воеводством, Подолией, большой частью Волыни и белорусскими землями.