Ответить Настя не успела, потому что Лена громко ахнула и присела на корточки в дальнем углу избушки. Там на старой фуфайке лежала небольшая собака, лайка. Одна лапа у нее была забинтована, на спине и на животе чернели пятна слипшейся шерсти, в холодном свете не было понятно, кровь это или грязь. Собака часто и неровно дышала.
– Это Муха, она, кажется, умирает, – судорожно сглатывая, сказала Настя.
– Откуда она у тебя? – потрясенно спросила Лена.
– Нашла. Здесь бродячих собак отлавливали. Я знала, что она возле садов бегает, заманивала ее, хотела спрятать. Но не успела приручить. А потом я приехала, а в поле машина стоит, и Муха там внутри вся в крови. Ну я дождалась, пока отловщики отвлекутся, и украла ее. Затащила сюда, спрятала, а вылечить не могу.
– Это чей участок? – спросил Митя.
– Наш.
– Опять врешь? Твоя бабушка сказала, что к вам нужно добираться на электричке.
– У бабушки свой сад, а это родителей, от организации. Только мы здесь редко бываем.
– А кошки у тебя откуда? – спросил Гризли.
Он схватил одну из них и принялся остервенело начесывать. Кошка от такой ласки выпучила глаза, дернулась, но, поняв, что объятия слишком крепки, обреченно замерла у него под мышкой.
– Тоже найденыши. Оставляют люди, думают, они прокормятся, а они не умеют сами.
– Так, – сказал Митя, – с животными понятно, но что ты вообще делаешь зимой в саду своих родителей? Почему отключила телефон? Почему соврала бабушке про поход?
Настя передернула плечами и плотнее закуталась в покрывало. Плакать она перестала, но дрожать нет.
– Филин, ты соображаешь, вообще? – возмутилась Аня. – Она еле жива! Ее согреть надо и накормить, а потом уже все расспросы.
– Я не голодная, мы ели столовские объедки. Только холодно очень, изба остыла. Но сейчас я печь затоплю!
– Лучше закутайся потеплее, а печь я растоплю, – сказал Сергей. – Где дрова?
– В поленнице возле дома.
Сергей вышел, и через минуту раздался страшный грохот.
Все насторожились, но он вернулся с охапкой поленьев, потирая шишку на лбу:
– Я там, это… Не знаю, как так получилось! Я только на жердь оперся и…
– Иванцов! – протянули Митя, Лена и Аня хором.
Разгорелись дрова, стало теплее. Небольшая комнатка была теперь озарена бликами пламени, это создавало атмосферу уюта и почти новогодней сказочности.
Ребята подтянули поближе к печи табуретки, и Настя начала свой рассказ:
– Мне не разрешают заводить животных. У мамы аллергия на шерсть, бабушке тяжело – все такое. А месяц назад ко мне на улице привязался пес. Он никак не хотел отставать. Я сначала вынесла ему сардельку, думала, поест и уйдет. А он не уходил, все время ждал меня, встречал, радовался, как будто я его хозяйка. Что мне было делать? Вот я и придумала привезти его сюда. Взяла ключ, пропуск, приехала, сказала на входе, что буду каждый день ездить в сад, дом протапливать. Ну вот и ездила. А потом стала кошек находить. Они все были голодные и больные. Белая кашляла, у рыжей лапы болели, померзли наверное, и у всех болели глаза.
– И ты устроила здесь лечебницу, – грустно сказала Милана. – А мне-то ты почему ничего не сказала?
Настя помолчала, подбирая слова:
– Ты бы стала ездить со мной, а это не так уж легко. А ты ведь не виновата, что у меня все так сложилось. Я сама измучилась, не хотела еще и тебя измучить тоже.
– Интроверт, – вздохнула Аня. – Ну а как ты оказалась заперта в бане? И почему не позвонила никому, не попросила, чтобы тебя спасли?
– У меня телефон сел, – призналась Настя. – Я когда поняла, что выйти не могу, так сразу достала телефон, а на нем три процента. Первое, что я подумала: если не смогу выбраться до вечера, бабушка заволнуется, а ей волноваться нельзя! Вот я и позвонила ей, сказала, что ухожу в поход. А на большее у меня заряда не хватило.
– Ручка на двери была подперта лопатой, – сказал Митя. – Кто это сделал? Случайно так получиться не могло.
Настя опустила голову:
– Наверное, это сосед так пошутил, – сказала она. – Он один из сторожей, поэтому постоянно тут живет. Он был очень недоволен, что я привезла сюда Эдуарда. Говорил, что Эд вытаптывает его участок. Ну да, он почему-то любит там носиться. Но ведь сейчас все под снегом, все равно ничего не растет.
– Погоди, – встрепенулась Милана. – Эд? Красавчик Эд, в которого ты влюбилась? Это он?
– Ну да, он, – слабо улыбнулась Настя. Она наклонилась и потрепала по загривку пса, лежащего у нее в ногах. – А что, разве он не красавчик? Я действительно его очень люблю. Он добрый! Ни с одной кошкой не поссорился, они даже спят все вместе. Ну и вот. А когда кошки еще появились, и я Муху принесла, он стал грозить, что запрет их всех в бане и подожжет, чтобы мне неповадно было в садах зоопарк устраивать. Я думала, он шутит. Он так-то не злой, просто животных не любит.
– Угу, прямо душка, – согласился Гризли.
– И вчера он ругался. Приходил, а я как раз Муху перевязывала. Он увидел, что она еле дышит, и потребовал, чтобы я ее увезла усыпить. Я уставшая была и накричала на него. Сказала, что он бездушный. Он разозлился, ушел, дверью хлопнул. Я думала, просто так хлопнул, а потом пошла за дровами, а выйти не могу. Наверное, он подпер дверь мне в отместку. Испугать решил. Я знала, что он все равно отопрет, только он что-то уж очень сильно задержался.
– Да потому что пьяный напился, – подсказал Гризли. – Даже до кровати не дошел, так на коврике и задрых.
– Антон Михайлович? – вскинула Настя голову. – Не может быть, он не пьет совсем, ему нельзя, у него эпилепсия!
На то, чтобы сообразить, что произошло на самом деле, детективам потребовалось секунд пять. На то, чтобы найти топор, добежать до соседнего дома и отжать дверь, – еще минут пятнадцать. Ребята взлетели на второй этаж. Торшер в углу уютно освещал небольшую чистенькую комнатку. Книжный шкаф, стол, стул, старинная кровать с железными спинками. На половичке свернулся мужчина – казалось, что он крепко спит. Но когда самая смелая из всех, Аня, подошла к нему и встряхнула за плечо, мужчина мягко, как набивная кукла, перекатился на спину да так и застыл, раскинув руки. На губах его запеклись остатки слюны, на виске синел багровый кровоподтек.
– Это же тот самый, который нас не пустил в первый раз, – прошептал Сергей.
– Живой, – сообщила Аня, дотронувшись до шеи. – Пульс бьется, только очень неровно.
Содрали с кровати одеяла, укутали, как могли. В доме было не холодно, наверное, налажено отопление. Но все же лежащий без сознания человек вызывал желание его согреть.
– Первую помощь оказывать явно поздно, – заметил Митя. – Нужно медиков вызывать.
Оставили больного на девочек и побежали к сторожу. Взволнованный пропажей ребят, сторож и сам уже нуждался в медицинской помощи, однако собрался, оповестил охрану и помог ребятам дозвониться до скорой.
Через полчаса Антона Михайловича погрузили в машину неотложки, а команду спасателей ожидал служебный пазик охранного агентства. Но тут возникло осложнение.
– Не поеду, – упиралась Настя. – Бабушка меня не ждет, изба протоплена, я здесь останусь, с Мухой!
– Да чем же ты ей поможешь, если будешь рядом сидеть? – возмущалась Аня.
– Я ее гладить буду, ее когда гладишь, то она успокаивается!
– Нашла метод лечения.
– Может, и не лечения, может, и не метод, а только что же, она одна тут умирать должна? – Настя снова расплакалась.
– Настенька, миленькая, поедем домой, – уговаривала Милана. – Ты сама-то уже смотри какая уставшая. А если ты разболеешься?
– Так, – сказала Лена, – а если она не умрет до завтра, ты поедешь домой?
Настя неуверенно кивнула.
Лена набрала на телефоне номер врача, у которого всегда лечила Булочку:
– Аглая Максимовна? Здравствуйте. У нас тут собака раненая. Привезти не можем, это за городом. Можно я вам все опишу, а вы скажете, что делать?
Настя, замерев, слушала, как Лена переговаривается с врачом, трогает собачий нос, смотрит в пасть, осматривает живот и лапу. Ребята освещали угол дружным светом фонариков. Наконец Лена кивнула:
– Антибиотики, обезболивающее, да, я поняла. Фурацилин и стрептоцид. Напоим, да. Спасибо большое, Аглая Максимовна, я завтра сообщу, как дела.
Ну вот видишь, – сказала она Насте. – Не умирает Муха – язык не бледный, гнойных выделений нет. У нее интоксикация и обезвоживание. До завтра с ней ничего не случится, надо только напоить ее сейчас как следует.
Муху поили в шесть рук. Она сильно ослабла и пить отказывалась, поэтому сначала вливали воду в пасть из кружки, но потом собака немного ожила и напилась уже самостоятельно, из миски.
Только в девятом часу вечера уставшие ребята в полном составе залезли в машину охранников и были развезены по домам.
Глава восьмая. «Выше нос, волонтер Подольская»
А утром выяснилось, что Настя снова не пришла на уроки. Правда, сейчас у нее работал телефон, и Милана мгновенно выяснила, что на этот раз она действительно заболела. Ей пообещали, что сразу же после уроков они отправятся в «Сады», всех вылечат, накормят и выгуляют. Однако после занятий Саня Гризин сказал, что организует машину, поэтому все, кроме Гризина, в ожидании транспорта отправились навестить заболевшую.
Настина бабушка открыла им дверь и прямо с порога начала каяться:
– А ведь я и впрямь Настюшу сглазила! Заболела она, вчера вернулась из лагеря никакущая. Ночью затемпературила, пришлось врача вызывать. Ах, чтоб моему языку отсохнуть, будь он неладен!
– Она просто слишком много тренировалась, – успокоила Аня. – Во всем надо знать меру.
Увидев одноклассников, Настя с тревогой приподнялась на подушках:
– Вы не поехали к Мухе?
– Не волнуйся, сейчас поедем, – успокоила Лена. – Вот Саня с машиной договорится, и сразу поедем лечить твою Муху, лекарства у меня с собой.
– Думаешь, получится? – спросила Настя.
– Думаю, надо было сделать это гораздо раньше, но и сейчас еще можно все исправить.