калифорнийцами.
– Мы американцы! – выкрикнул кто-то из толпы.
– У нас есть все права жить здесь!
– Права, – повторил Джек, поглядев на них. – В Америке они важны, правда?
– Да!
– В Америке у вас есть право получать справедливое вознаграждение за ваш труд. У вас есть право получать прожиточный минимум, но вы вынуждены бороться за него. Просто так вам его не дадут. Их больше заботят собственные кошельки, чем ваше выживание. Мы должны объединиться. Мужчины, женщины и дети, которые собирают урожай. Мы должны сплотиться, встать и сказать: «ДОВОЛЬНО». Мы не позволим обращаться с собой как со швалью. Шестого октября мы выступим. Передайте другим. Это будет мирное выступление. Это очень важно. Протест, а не беспорядки. Вы поедете на хлопковые поля и сядете. Просто сядете. Если мы сможем замедлить сбор урожая хотя бы на один день, мы привлечем их внимание.
– Их внимание опасно! – крикнули в толпе. – Они с нами что-нибудь плохое сделают.
– Они делают с вами плохое каждый день. Не нужно забывать, за что мы боремся, – сказал Джек. – Шестого числа мои товарищи возглавят забастовку на каждом поле, в каждом хозяйстве. Если забастовка одновременно пройдет повсюду, мы сможем…
Его прервали сирены.
Полиция. По дороге неслись машины с мигалками.
– Копы!!!
– Забастовка шестого! – прокричал Джек. – Передайте другим. Все в один день! На каждом поле!
За полицией ехали грузовики, в каждом кузове стояли мужчины с битами, лопатами и дубинками.
Мужчина с мегафоном на одном из грузовиков проорал: «Расходитесь! Это собрание незаконно!»
Грузовики остановились. Вооруженные люди посыпались на землю.
Толпа вмиг рассеялась. Люди кричали и толкались.
В суматохе Элса потеряла детей.
– Лореда! Энт! – надрывалась она.
Люди бежали во все стороны. Те, кто приехал на автомобиле, запрыгивали в машины и уносились прочь. Остальные что есть мочи неслись по полю.
Тут Элса увидела Лореду и Энта: они были вместе, и их уносил людской поток. Она кинулась следом, но что-то сильно ударило ее по голове, и она упала на землю без сознания.
Элса постепенно пришла в себя. Во рту пересохло. Хотелось пить.
Последнее, что она помнила…
– Лореда! Энт!
Она так быстро села, что закружилась голова.
Рядом с ней стоял Джек.
– Я здесь, Элса.
Она лежала на кровати. Но комната была ей незнакома. Возле кровати стоял стул.
Джек протянул ей стакан воды и сел.
– Где мои дети?
– Наталья отвезла их к вам домой. На вашем грузовике.
– Откуда вы знаете?
– Я ее попросил. Наталья не подведет. Она будет сидеть у вас, заперев дверь. И пристрелит любого, кто попытается их обидеть.
– А они знают, что я в безопасности?
– Наталья знает, что вы со мной, так что да. Она доверяет мне так же, как я доверяю ей.
– Интересные у вас отношения.
– Мы многое вместе пережили.
Элса осушила стакан воды и откинулась назад. У нее звенело в ушах, болел затылок. Она осторожно потрогала голову. На пальцах осталась кровь.
– Что случилось?
– Один из этих головорезов вас ударил.
Элса заметила окровавленные, сбитые костяшки Джека.
– И вы ему врезали?
– Мало ему точно не показалось.
Он смочил тряпку, отжал и положил Элсе на лоб.
Прохлада чуть приглушила боль.
– Много времени прошло?
– С час примерно. Они добились чего хотели: люди боятся бастовать.
– Они и до этого боялись, Джек, но все же пришли на встречу. Кто-нибудь еще, кроме меня, пострадал?
– Несколько человек. Есть арестованные. Амбар сожгли. Забрали все ротаторы и печатные машинки.
Элса оглядела маленькую, по-спартански обставленную комнату: старый комод, тумбочка с латунной лампой на ней, лоскутный коврик. Стопки бумаг, книг, журналов и газет выстроились у всех стен, покрывали почти все поверхности. Зеркала нет. Шкафа нет. Крючки на стене, на них висит мужская одежда. Похоже на временное жилье. Или, может, так и живут мужчины, у которых нет женщины.
– Где мы? – спросила она, хотя знала ответ.
– Я здесь сплю, когда бываю в городе.
Он замолчал.
– Интересно, вы не сказали, что живете здесь.
– Моя жизнь. Это… скорее, идея. Дело. Или так раньше было.
– Что вы имеете в виду?
– Много лет я боролся за то, чтобы богатые платили рабочим прожиточный минимум. Я ненавижу пропасть, что разделяет имущих и неимущих. Меня не раз избивали, сажали в тюрьму. Я видел, как бьют моих товарищей, но сегодня… когда я увидел, что вас ударили…
– Что?
– Я подумал… оно того не стоит. – Он смотрел на нее. – Вы вывели меня из равновесия, Элса.
Элса чувствовала связь с ним, но не знала, что с этим делать, не знала, как потянуться к нему, не унизив себя.
– И я рядом с вами сама не своя, – вот и все, что она смогла придумать.
Он взял ее за руку.
Тишина стала неловкой. Он будто ждал, что она что-то скажет, но что?
– У вас на лице и на волосах кровь. Может, вы хотите сначала помыться? А потом уже я отвезу вас домой. Чтобы дети не видели вас вот так.
Он помог ей встать с кровати и довел до маленькой ванной. Включил воду и оставил ее одну.
Элса разделась и залезла в ванну. Со вздохом погрузилась в горячую воду.
Она расслабилась так, как уже давно не могла расслабиться. Вымыла голову и тело и точно омолодилась.
И все это время она думала о Джеке.
Знаете, какая вы красивая? Такие слова не забудешь, а теперь он сказал, что она вывела его из равновесия. Она-то уж точно сама не своя.
Элса вылезла из ванны, вытерлась, завернулась в полотенце и потянулась к старенькому платью.
И остановилась.
Надев платье, она снова станет Элсой.
А ей этого не хотелось. По крайней мере, ей не хотелось становиться Элсой, которая хранит молчание, согласна на малость и считает, что так ей и положено. Лучше получить отказ в любви, чем даже не просить о ней.
Она медленно повернула ручку.
Даже открывая дверь, она не до конца верила, что делает это. Больше десяти лет она до боли мечтала о ласке мужа, но не решалась потянуться к нему, а теперь выходит из ванной в одном полотенце.
Это, похоже, самый смелый поступок в ее жизни. Она открыла дверь и ступила в комнату.
Джек стоял у стены, скрестив руки. Увидев ее, он опустил руки и шагнул к ней.
Она скинула полотенце, стараясь не стесняться своего костлявого тела.
Он остановился, потом сделал еще шаг навстречу, нежно произнес ее имя.
Элса не могла поверить тому, что видела в его глазах, но сомнений не оставалось. Желание. Он ее хочет.
– Ты уверена? – спросил он, откинув прядь волос с ее обнаженного плеча.
– Уверена.
Он взял ее за руку и подвел к кровати. Она потянулась к лампе, чтобы выключить ее. Он остановил ее.
– Не надо, – сказал он хрипло. – Я хочу видеть тебя, Элса.
Потом швырнул в сторону рубашку и майку, сбросил штаны и обнял ее.
– Скажи мне, чего ты хочешь, – прошептал он, прижимаясь губами к ее губам.
Он просил от нее слов, которых она не знала, ответов, которых у нее не было.
– Может, хочешь, чтобы я поцеловал тебя сюда? Или вот сюда?
– О господи, – сказала она, и он засмеялся и продолжил целовать.
Его прикосновения пробуждали в ней голод, который она не могла ни контролировать, ни игнорировать, и ей отчаянно хотелось еще и еще.
Его руки трогали ее повсюду с такой откровенностью, какой она и вообразить себе не могла. Весь мир исчез, сузился до ее желания, ее голода. Никто никогда не знал ее такой, Джек показал ей силу ее тела, красоту ее желания. С ним она осмелилась совершить все то, о чем всегда мечтала. Удовлетворение окатывало волнами, она чувствовала себя бесплотной, будто стала одним целым с воздухом в комнате. Будто парила. Когда Элса наконец пришла в себя – и вернее тут слова не подобрать, ведь она на время обратилась в бесплотное желание, а затем вернулась в свое тело, – она открыла глаза.
Джек лежал на боку, глядя на нее.
Элса смело подалась к нему, поцеловала в губы, в висок. И вдруг поняла, что плачет.
– Не плачь, любимая, – прошептал он и обнял ее, прижал к себе. – Будет еще много хорошего. Обещаю тебе. Это только начало.
Любимая.
– Ты так тропинку в полу протопчешь, – сказала Наталья, выдыхая дым.
Лореда прекратила расхаживать по комнате.
– Уже два часа прошло. Может, она умерла.
Энт вскинулся:
– Думаешь, она умерла?
Лореда покачала головой. Дурачок.
– Нет, Энтси. Я так не думаю.
– Она вернется, – спокойно сказала Наталья. – Джек об этом позаботится.
Лореда услышала шаги снаружи.
– Энт, иди сюда.
Он метнулся к ней, прижался к ее бедру. Лореда положила руку на плечо брата.
Наталья встала перед ними, и тут открылась дверь.
В дом вошли Джек и Элса.
– Мама! – Энт бросился к Элсе.
– Потише, дружочек, – сказала та. – Со мной все в порядке.
Она наклонилась и поцеловала его в макушку.
Джек сказал:
– Ей нужно просто поспать.
Он помог Элсе устроиться в кровати.
Энт немедленно свернулся у нее в ногах, как щенок.
Лореда, Наталья и Джек вышли за дверь.
– С ней и правда все в порядке? – спросила Лореда.
– Да, – ответил Джек. – Ее сильно ударили по затылку, но этим вашу маму не остановишь. Она настоящая воительница.
– Это опасно, – сказала Лореда, впервые осознав истинность этих слов. Мама часто повторяла их, но до сегодняшнего вечера Лореда по-настоящему не понимала опасности. Ради забастовки они рискнули всем. Не только работой. Дело может кончиться по-настоящему плохо.
– Теперь вы видите, – сказал Джек, – что в такой борьбе нет ничего романтичного. Я был в Сан-Франциско, когда Национальная гвардия пошла на забастовщиков со штыками.
– Тогда были погибшие, – сказала Наталья. – Забастовщики. Этот день назвали Кровавым четвергом.