– Это штрейкбрехеры. Они хотят занять ваши рабочие места, – сказал Джек. – Не пускайте их!
Толпа развернулась, люди перекрыли грузовику проезд к воротам.
– Никто не работает! Требуем справедливой оплаты труда! – кричал Джек.
Уэлти обогнул грузовик Джека, встал спиной к кузову.
– Сегодня я плачу по семьдесят пять центов. Кто хочет накормить свою семью и переехать в один из моих домиков? Кто хочет зимой получить кредит в магазине компании и матрас?
– Черт возьми, нет! – закричал Джек.
Толпа заревела, выражая свое согласие.
По дороге с другой стороны подъехал еще один грузовик, из кабины выскочил человек, за плечом торчала винтовка. Он быстро прошел к воротам, распахнул их.
– Стрелять они не осмелятся. Мы ничего дурного не сделали! – закричал Айк. – Держитесь!
Человек с винтовкой поднялся на вышку и направил оружие на забастовщиков.
– Он не может просто так выстрелить в нас! – кричал Айк. – Мы все-таки в Америке.
Подъехало еще несколько грузовиков с мигрантами, готовыми собирать хлопок за семьдесят пять центов, машины отчаянно гудели, требуя, чтобы их пропустили.
– Не пускайте их! – надрывался Джек.
Сирены.
Вдалеке показались патрульные автомобили и еще грузовики, в воздухе повисло облако пыли. Одна за другой машины останавливались, заблокировав грузовик Джека.
На землю спрыгнули мужчины в масках, вооруженные дубинками, битами и ружьями.
Человек десять.
Из патрульных автомобилей вылезли полицейские, тоже вооруженные.
Головорезы в масках медленно двинулись на толпу. Забастовщики попятились, никто больше не скандировал.
– Эти люди в масках, потому что им стыдно! – крикнул Джек. – Они стыдятся того, что делают!
Элса смотрела на мужчин в масках, медленно, но неумолимо подступавших к ней и ее детям. Прижав к себе Энта и Лореду, она попятилась.
– Мама, нет! – закричала Лореда.
– Тише, – прошептала Элса, не отпуская дочь.
– Не отступайте. Не бойтесь! – Джек смотрел прямо на Элсу.
Трое головорезов запрыгнули в грузовик Джека. Мощный удар битой по спине – Джек уронил мегафон и пошатнулся. Головорезы схватили Джека за волосы и выволокли из грузовика. После очередного удара, теперь уже по голове прикладом, Джек упал на колени.
– За работу! – заорал Уэлти. – Забастовка окончена.
Вооруженные мужчины окружили Джека и принялись избивать ногами.
Забастовщики шарахнулись в стороны, некоторые устремились к хлопковому полю. Грузовики штрейкбрехеров продолжали беспрерывно сигналить.
– Элса! – крикнул Джек и получил еще один удар по голове.
Элса поняла, чего он от нее хочет.
Тебя они послушают.
Она быстро забралась в кузов грузовика, схватила мегафон и оглядела забастовщиков. Руки у нее тряслись.
– Стойте! – выкрикнула она.
Рабочие замерли, все смотрели на нее.
Элса тяжело дышала. И что теперь?
Думай.
Она знала этих людей, по-настоящему знала их. Это ее люди. Люди вашего сорта, как с насмешкой говорили калифорнийцы, но это был комплимент.
Они такие же, как она. И сегодня они стали другими, они возвысили свой голос, они потребовали: «Хватит». Встали до рассвета, голодные, чтобы заявить о своих правах, и сейчас она, Элса, должна показать всем, и в первую очередь своим детям, чему когда-то научил ее дедушка. Она обхватила пальцами и крепко сжала бархатный мешочек на груди.
Святой Иуда Фаддей, покровитель отчаявшихся и обездоленных, помоги мне.
– Что скажешь? – закричал кто-то.
– Надежда, – начала Элса.
Мегафон превратил ее шепот в рев, и толпа притихла.
– Надежда у меня всегда с собой – это одноцентовая монетка. Мне ее подарила мать мужчины, которого я полюбила. Иногда мне казалось… что я продолжаю свой путь только благодаря этой монетке, символу надежды. Я приехала на Запад… в поисках лучшей жизни… но нищета и невзгоды разрушили мою американскую мечту. – Элса посмотрела на Уэлти: – И жадность. За последние годы люди столького лишились. Работы. Дома. Еды. Наша любимая земля обратилась против нас, сломала нас всех, даже упрямых стариков, которые годами радовались урожаям пшеницы. «Без борьбы мужчине здесь на жизнь не заработать», – говорили они друг другу.
Элса оглядела толпу. Сколько же здесь женщин и детей! Она видела в их глазах свою жизнь, в их сгорбленных спинах – свою боль.
– Разве только мужчине! Всегда говорят только о мужчинах. Будто готовить, убирать, рожать детей и работать в огороде ничего не значит. Но и мы, женщины Великих равнин, не знали отдыха от рассвета до заката, мы трудились на пшеничных полях, пока не иссохли так же, как наша земля. Иногда, закрывая глаза, я готова поклясться, что все еще чувствую вкус пыли…
Элса замолчала. Удивительно, как громко и сильно звучал ее голос. Она все смотрела на рабочих и впервые понимала, что потрепанная одежда и осунувшиеся лица говорят прежде всего о стойкости, о способности выживать. О том, что они не сдались.
– Мы приехали сюда за лучшей жизнью, чтобы прокормить наших детей. Мы не лодыри, мы не бродяги. Мы не хотим жить так, как мы живем. Пришло время сказать: «Хватит». Хватит магазину компании нас обманывать и держать нас в кабале. Хватит урезать нам зарплату. Хватит использовать нас, хватит плевать на нас, хватит настраивать нас друг против друга. Мы заслуживаем лучшего. Хватит!
– Хватит! – закричал Айк.
– Хватит! – заорала Лореда.
На какой-то миг повисла тишина, а потом начавшая было рассеиваться колонна снова выстроилась, перекрывая дорогу штрейкбрехерам, и мощный хор голосов подхватил:
– Хватит! Хватит! Хватит!
Люди больше не обращали внимания ни на вооруженного охранника на вышке, ни на полицейских, наставивших на них пистолеты, ни на головорезов в масках.
Их решительность потрясла Элсу, придала ей сил.
– Справедливая оплата труда! – надрывалась что есть мочи Элса в мегафон.
– Справедливая оплата труда! – кричали сборщики, потрясая плакатами.
Внезапно Элса услышала тонкий свист, а потом что-то металлическое ударилось о кузов у ее ног. Через секунду весь мир накрыло одеялом дыма.
В глазах отчаянно защипало. Забастовщики, ничего не видя вокруг, попятились от грузовика, в панике натыкались друг на друга.
Пронзительный крик:
– Газовые гранаты!
Гранаты со слезоточивыми газом падали в толпу, уже со всех сторон валил дым.
Элса подняла мегафон.
– Бегите в поле, а не с поля! – проорала она и зашлась в надсадном кашле.
Она отчаянно терла глаза, но лучше не становилось.
– Не сдавайтесь! – прохрипела она в мегафон.
Но рабочие уже бросились врассыпную, натыкаясь друг на друга. Из-за едкого дыма почти ничего не было видно.
Выстрел прозвучал громко даже в этой суматохе.
Элса пошатнулась и схватилась за бок.
Что-то мокрое, горячее.
Кровь.
Элса услышала крик дочери: «Мама!» – и хотела ответить: «Все в порядке», но ее пронзила боль.
Боль.
Элса выронила мегафон. Через едкую дымку она видела, как Лореда, вопя, прорывается сквозь толпу, как вцепившийся в сестру Энт старается не отстать.
Элсе так хотелось, чтобы они добрались до нее, только бы не потерять сознание, только бы сказать им, как она их любит, но боль уже завладела ею, стиснула так, что невозможно было дышать. «Детки мои», – подумала она, протягивая к ним руки.
Мир будто изменился, замедлился. Выстрел, мама, пошатнувшись, оседает, ее платье окрашивается красным. Джек раскидывает в сторону типов в масках.
Лореда закричала, схватила Энта за руку и начала проталкиваться через толпу, охваченную паникой. Она увидела, как Джек ударил одного из головорезов его же битой, другого свалил ударом кулака.
– Убили! – раздался крик.
Головорезы в масках попятились от грузовика.
Джек запрыгнул в кузов, подхватил Элсу.
– Она жива? – закричала Лореда.
Мама открыла красные, слезящиеся глаза и посмотрела на Джека.
– У нас не получилось, – прошептала она.
Джек вынес маму из грузовика и встал перед забастовщиками, держа Элсу на руках. Ее кровь капала на землю, просачиваясь между его пальцами. Едкий дым стелился вокруг.
– Забастовка… веди их… – И Лореда поняла свою маму.
– Арестовать их! – заорал Уэлти, но полицейские отступили от человека, держащего на руках окровавленную женщину.
Головорезы в масках медленно пятились к своему грузовику. Некоторые побросали оружие. Машины со штрейкбрехерами больше не сигналили.
Внезапно прямо у своих ног Лореда увидела винтовку. Она подняла ее, приблизилась к Уэлти, который пытался помешать забастовщикам пройти к воротам, и прицелилась ему в грудь.
Уэлти вскинул руки.
– Ты не посмеешь…
– Ты так думаешь? Если ты не уберешься, я тебя убью. Не сомневайся.
– Это все без толку. Я вашу чертову забастовку прекращу.
Лореда взвела курок.
– Но не сегодня.
Уэлти медленно отступил.
Вперед, растолкав толпу, выдвинулся Айк. Прошел мимо Джека в поле. Следом и Джеб с детьми… и Бобби Рэнд с отцом.
Рабочие молча, но как-то торжественно прошли в ворота и заняли ряды, чтобы сегодня уж точно никто не мог собирать хлопок.
Элса, по-прежнему на руках у Джека, приподняла голову, посмотрела на забастовщиков. Улыбнулась и прошептала: «Хватит».
И, несмотря на страх, несмотря на потрясение, Лореда никогда еще никем так не восхищалась.
Джек ударом ноги открыл дверь в больницу.
– Моей жене нужна помощь.
Женщина за стойкой регистратуры в ужасе привстала на своем удобном стуле.
– Вы не имеете права…
– Мать вашу, я резидент Калифорнии! – прорычал Джек. – Зовите доктора.
– Но…
– Немедленно! – сказал Джек таким голосом, что даже Лореда испугалась.
Регистраторша быстро убежала по коридору.
Кровь капала на чистый пол. Они ждали. Глядя на красные капли, Энт расплакался. Лореда прижала его к себе.