ак не рай?
— Так вы нарочно выбрали музыку: «два шага из преисподней,» с намеком?
— Да, — Восьмая кивнула, — и «два шага с небес» тоже.
Возраст третий
Сиэтл-Гонолулу:: 4312.87 километров / 2328.29 морских миль.
Выходящие за остров корабли провожал почти весь город: набережная почернела от пуховиков и шапок. На помосте высоко справа яркими летними цветами сгрудились участники прощального концерта, в том числе и клуб косплея Тоне. Сама она, перегнувшись через перила, крикнула:
— Джеймс! Поднимайтесь к нам! Отсюда лучше видно!
Охрана отодвинула барьер; удостоверение CIA позволило пройти без досмотра. Джеймс оказался слева от клуба и первым же делом предложил Тоне пуховик. В отличие от своих девочек, мало-помалу скрывших легкие цветные наряды под теплыми плащами и куртками, Тоне холодный ветер игнорировала. Так и оставалась в китайском платье — длинные зеленые полы с черной окантовкой, вышивка; по бокам высокие разрезы — от пяток до самых подмышек. Просто кусок плотного шелка, сложенный пополам и перехваченный поясом. Разумеется, на идеальной фигуре аватары смотрелось великолепно… Пожалуй, слишком великолепно. Джеймс наклонился к уху девушки:
— Круто. Но почему без трусов?
Тоне хмыкнула — за ветром почти неслышно — и ответила уже вполне разборчиво:
— По заявке. Четко написано: «с корабле-девочками», но без «девочек в трусиках». Девочки должны быть, но девочек в трусиках не должно быть! Что в остатке?
Джеймс укоризненно вздохнул:
— А там в заявке ничего про здравый смысл не было?
— Ну сам подумай, где мы — и где тот здравый смысл!
Тоне посмотрела на уходящие за остров корабли, среди которых выделялся громадный «Фьярдваген». Грузовик успели разгрузить и заполнить снова: ролкер тем и отличается от обычного контейнеровоза, что весь груз в него можно вкатить и выкатить. Потому громадные объемы в десять-двенадцать тысяч стандартных контейнеров можно перевалить за день-два. Причем без кранов, на одних подкатных тележках и временных колесных опорах.
— Хорошо бы сейчас телепортироваться в конец истории, — сказала Тоне. — Когда уже всех врагов победили, ветераны хвалятся шрамами, а новичков набирать просто не требуется… И опять можно строить планы на будущее.
Джеймс поежился, ничего не ответив. Девушка продолжила:
— Мы пока что внутри удава. То ли уже посередине, то ли в двух шагах от начала пути — как узнать?
Ветер закрутил блестящий зеленый шелк в ногах аватары — точь-в-точь прибойная волна. Тоне придвинулась к своим косплеершам, обняла самую грустную:
— Улыбайся! Выплачешься дома. Твоя улыбка может оказаться последним, что запомнят на борту!
На борту «Летящего Феникса» Тенрю собрала пополненную восьмерку: обычай запрещал выдавать позывные до выхода в открытое море. Вахты сейчас несли полные отряды — а кто принял новеньких, вот как тридцатые — сидели по кубрикам и знакомились.
Тридцатое подразделение собралось не в кубрике, а в комнате отдыха, из которой через проем хорошо был виден ложемент. Четверо ветеранов уселись на жестких диванчиках напротив четверых новеньких из Ванкуверской Школы. Низкий широкий столик горкой покрывали плитки, из плиток возносились две вазы с фруктами. На стенном экране величественно поворачивался земной шар — изображение прямо со спутника, для корабля Тумана видеоканал получить несложно.
От завитков циклона Восьмая перевела взгляд на новеньких. Те, нисколько не смущаясь и не теряясь, разглядывали остатки тридцатого подразделения. Вот по знаку Тенрю поднялась стройная шатенка.
— Мы добровольцы из Ванкуверской Школы. Мое имя Синтия!
— Алайя, — невысокая, крепкая, черноволосая девчонка при каждом движении разбрызгивала улыбки. — Калимантан. Жила в лесу, молилась колесу.
Тенрю улыбнулась:
— Да-да, я тоже читала.
Алайя еще раз сверкнула белейшими зубами на смуглом широкоскулом лице:
— Можете нам верить. Мы не для того шли к вам, чтобы сбежать.
Намек на ушедшую в Сиэтле Татьяну флагману не понравился.
— Никто не идет в Школу, чтобы сбежать. И никто не знает, как дальше повернется. А право ухода есть у каждой, и тут мы ей не судьи.
Синтия строго посмотрела на смуглянку — та уселась, нисколько не смутившись отповедью. Поднялась платиновая блондинка с белой-белой кожей, ростом чуть не под подволок отсека:
— Валерия. Лера, если проще, — улыбнулась всем чуть рассеяно и села без лишних слов.
— Тереза. Тесса, — тоненькая брюнетка-синичка помахала рукой, не вставая. — Флагман, разрешите вопрос к Восьмой-красной?
Тенрю вскинула брови.
— Разрешаю.
— Восьмая-красная… Можно мне покрасить волосы в твой цвет?
Восьмая захлопала глазами.
— А… Почему?
— Ты классно катаешься, видела тебя в «Арене». Я тоже люблю коньки, но чтобы так!
Восьмая пожала плечами:
— Я уже поняла, что там больше половины сделала Тоне. Крейсер Тумана «Тоне», если официально. Свет, звук, замысел — все она.
— Тоне кому попало помогать не будет. И ведь без тебя никакой свет и звук ничего бы не стоили.
— Ладно, хочешь — крась. У меня-то цвет естественный.
— А… — кивнула Тесса. — Европа, Tchernobyl… Понимаю. Благодарю!
Синтия уже вернулась на место, и Тенрю представила своих:
— Вот эта пламенная синьорита — Седьмая. Пухлая хохотушка — Третья. Снежная королева — Пятая. Восьмую вы уже знаете.
— Но… Имена?
— Их имена здесь, — Тенрю подняла мешок, из которого торчали наградные серебряные гривны. — Обычай известен и вам.
Синтия кивнула:
— Сдать бумаги, сдать ордена. Забыть свои имена. Вернемся… — и решительно протянула отстегнутую нашивку.
— Первая, — сказала ей флагман, а Валерии:
— Вторая.
— Четвертая, — смуглянка старательно прикрепила новую нашивку.
— Шестая, — повторила движение синичка.
Флагман осмотрела стол и сидящих за столом. Убрала мешок с именами в стенной шкаф. Пощелкала пультом, приблизив на экране север Тихого Океана.
— Теперь слушайте задачу. Мы опять лезем в дырку от. Я не знаю, зачем Ото-химе брать Гавайи приступом. Она в любой момент может подорвать где-нибудь большой заряд — не нужно даже ядерный, тротила хватит. И тогда цунами выскоблит все побережье, как матку при аборте.
— Флагман. Мы уже поняли, что ты круче изгиба лебединой шеи. Можно как-нибудь помягче?
— Можно, Седьмая. Сначала наркоз, а потом уже выскабливать. Совсем ничего не почувствуешь. Но мы не об этом, ты, наверное, заметила? Ты очень любишь меня критиковать. Тебе нужна собственная девятка, это понятно. Начни пока с пары. Берешь вот этих двоих, Первую и Вторую. Они новички, а ты уже воительница с гривной на шее. Вот и будете первой ударной тройкой. Восьмая!
— Есть Восьмая.
— У тебя хватило ума и фантазии поставить на уши город Сиэтл и положить наглухо ютуб. И ты умеешь держать себя в руках: в Гонолулу ты не рванула на узел связи впереди собственного визга. Поэтому ты с Четвертой и Шестой — вторая ударная тройка. Кстати, о Гонолулу. В этот раз свалка там начнется задолго до узла связи. Смотрите сюда!
На синем экране приблизилась цепочка островов: из левого верхнего угла в правый нижний.
— Это Гавайи. Нам нужно завести ролкер вот сюда, во внутреннюю бухту Гонолулу.
Флагман указала рукой на второй сверху остров.
— И не просто втолкнуть его «хоть тушкой, хоть чучелком», но еще и сохранить груз. База в блокаде. Что это такое, вы уже опробовали на собственной шкуре. Штурм ожидается со дня на день — или уже идет. Наш груз легко может оказаться той самой соломинкой на весах. Но глубинники вовсе не идиоты, и давно уже догадались, что вход во внутреннюю бухту лишь один. Там нас и будут ждать. Мы в ордере следом за «Фьярдвагеном», потому что у школоносца водоизмещение… Третья!
— Есть Третья. Водоизмещение школоносца «Хосе», он же «Летящий Феникс» — тридцать тысяч регистровых тонн.
— «Феникс» должен затолкать ролкер в бухту, если глубари оглушат или вырубят самого Фьярдвагена. Дозорная мелочь такой маневр не осилит, а линкор у нас в конвое один. Конечно, это сама Нагато. Но что-то мне кажется, она будет занята в тот момент… Нам же предстоит собачья свалка у ворот осажденной крепости. Валькирии там не помогут, для их оружия все слишком близко. По той же причине и я не смогу принять вторую форму. Скорее всего, я не смогу и отследить в каше наши восемь отметок. Поэтому буду командовать исключительно Седьмой и Восьмой, а уже они — всеми остальными. Я с Третьей и Пятой составляю запасную тройку, чтобы помогать, кому понадобится. Резерва в свалке мы вряд ли допросимся. А если допросимся, не факт, что резерв к нам успеет. Вопросы?
— Седьмая. Флагман, сколько у нас времени на слаживание троек? Хотя бы в рамках школьных тактических схем?
Тенрю посмотрела на карту.
— Две тысячи триста миль… Около сорока узлов… Почти шестьдесят часов, от двух до трех суток, смотря по погоде. Насколько известно, на переходе конвой обойдется обычными дозорами. Скажу без ложной скромности, неделю назад мы тут славно поработали — здешняя стая глубинных все еще делит власть, им пока не до нас. Вывод… Пятая!
— Пятая. Вывод: на переходе мы можем столкнуться только со случайным нападением, большой организованной атаки можно не ждать.
— Вот поэтому ты не флагман. Восьмая, вывод.
— Восьмая. Вероятность влететь в полную стаю на переходе значительно меньше. Можно будет поупражняться, хоть и с оглядкой.
— Вот именно, с оглядкой. Не думайте, что гривны сделали вас неуязвимыми. Всем: отдых. Через два часа все на ложементе, готовые к осмотру. Я схожу, заявлюсь в боевое расписание.
Расписание дежурств составили как обычно. Восемь часов — готовность один, восемь — готовность два, восемь — сон. Остров сам по себе красивейший, да вот гулять по нему некогда… Глубинные обложили все Гавайи широким кольцом, но атаковать уже два раза пробовали только Гонолулу. Высокий конус Мауна-Кеа к юго-востоку и малые острова к северо-западу им как будто и не требовались вовсе. Так, бросят пару залпов — просто для беспокойства — но ни серьезного массированного обстрела, ни живой волны тварей низшего ранга… По крайней мере, так сообщали гарнизоны островов.