Пока сидели в «готовности два» — то есть, костюм на себе и дальше ста метров от позиции не отходить — Рей наладила связь почти со всеми, с кем хотела. Синдзи воспользовался этим, чтобы позвонить домой — и теперь со счастливой улыбкой смотрел на плывущие с севера облака.
— Сестра…
— Син?
— Тут когда-нибудь бывает южный ветер? Что это как я ни посмотрю в небо, тучи только с севера?
Рей фыркнула:
— Погода… Такая загадочная вещь.
— Кстати, Рей. Ты же биолог?
Аянами согласно кивнула.
— Не могу понять, — сказал тогда ее брат, — почему против этой их взвеси до сих пор не синтезирован какой-нибудь нанофаг. В чем сложность? Не знаешь?
Рей помедлила, подбирая слова.
— Ты, наверное, в курсе. Ото-химе тоже ведь училась у Рицко. И неплохо выучилась. Пока что все наши попытки синтезировать что-то, что питалось бы взвесью, заканчиваются одинаково. Взвесь просто поглощает наших нанороботов и встраивает в себя. Как в рассказе «Рой» Брюса Стерлинга.
Синдзи оглядел горизонт. Остров от позиции полого спускался к морю. Правее и ниже можно было различить порт — внешний порт, на месте бывшей взлетной полосы, ушедшей под воду при глобальном потеплении. Сейчас там, разумеется, ни одного кораблика не было. Кремовая полоска берега, правее белые кубики зданий, да вразнобой серые черточки кранов — словно бы засохшие цветы в мусорке. Еще дальше перекрученная восьмерка, в которую последний обстрел превратил радиомачту. И за всем этим — сверкающее от бликов море, даже не синее — цвета полуденного солнца, оно как раз на южной стороне сейчас.
— Мне у Стерлинга больше «Схизматрица» нравится.
За позицией холмы поднимались выше; узкая лента дороги шла к востоку, терялась в зеленых зарослях, прикрытых синим небом с белыми барашками. На той стороне высокого холма — или низкого хребта, как посмотреть — тоже был порт. Поселение при нем едва оправилось от войны Тумана, как вдруг море снова оказалось враждебным. И большая часть островитян, видя третье за жизнь крушение надежд, отказалась-таки от морского промысла. Люди уехали с островов на материки — кому куда удалось. Освободившиеся места занимали сперва вездесущие насекомые. За ними приходили птицы и змеи, за змеями мангусты и дикие кабаны… Про всевозможные кустарники с лианами даже упоминать не стоило; Рей как-то пошутила, что тут за пять минут вырастает баобаб — если только не на асфальте. На асфальте — за шесть.
И теперь большой, некогда обжитой и ухоженный, остров Гонолулу снова вышел из-под власти человечества. Ожерелье фортов береговой охраны — да спицами в колесе дорожки от главной базы к маленьким подземным крепостям в прибрежных утесах. Все прочее поглотили джунгли…
Синдзи посмотрел еще правее. Там — на явно рукотворной террасе — стояли не потускневшие от времени самолеты. Бетонку вокруг них время не пощадило: бывшая взлетка была там и сям взломана корнями, перечеркнута зелеными шапками растений. Домик дежурного механика, однако, кем-то содержался в порядке. И там сейчас что-то делал человек — с расстояния добрых полтора километра Синдзи не мог видеть, что именно.
— Кусты подрезает, — сказала Рей, тоже смотревшая в ту сторону. — Молодец парень, так и не сдался.
Опустив бинокль, сестра подмигнула:
— У Аски все хорошо?
Синдзи кивнул, но спросить у сестры — а когда она-то собирается замуж за своего Амакаву? — не успел. Над позицией взвыл ревун; пилоты бросились в окопанный модульный домик. Лестница; прыжок внутрь капсулы; ложемент; ремни. Герметизация швов, введение капсулы, фиксация, закрытие люка. Освещение и системы управления; подача ЛСЛ — порядок. Два этапа синхронизации, дополнительные экраны. Синим подсвечены установленные оружейные модули — наплечные неуправляемые ракеты; парные клинки на левой руке; два «вулкана» — на правой. На втором экране единицы внешнего вооружения. Два ножа в плечевых пилонах; меч и пистолет — на поясе.
— Здесь Ноль-третий.
— Здесь Нулевая.
Светло-синее небо перечеркнули белые хвосты ракет. Оба EVA посмотрели вслед ракетам, на южный горизонт, с которого до сих пор начинались главные атаки. Светофильтр послушно прикрыл солнце, и стало видно, что далеко-далеко впереди, на волнах показались во множестве черные головы глубинных. Через несколько минут глубинные подвсплыли на выстрел, и море засверкало белыми, оранжевыми, красными звездами. Дети Ото-химе двинулись в третью атаку.
— НЕРВ — командующему.
— Есть НЕРВ, готовность полная.
— Ожидайте. Ваша цель не обнаружена.
Снаряды глубинных долетели и обрушились на остров — довольно избирательно. Глубинные пытались разрушить ворота в канал — но что это им даст? Канал узкий, если они набьются туда, то сделают подарок защитникам… Глупо все как-то.
— Рей?
— Слушаю.
— Как думаешь, может ли «штурм Иводзимы» быть отвлекающим? Чтобы прикрыть каких-нибудь там диверсантов с чумными бациллами в карманах?
— Ноль-третьему. Синдзи, мы обращались к ученым. Они сходятся на том, что противник не в состоянии работать с маленькими организмами. Все, что мельче креветок, у Ото-химе выходит из-под контроля.
— Сведения надежные или как обычно?
— Высшая категория. Откуда получены, сами не знаем. Так что пока ожидайте больших целей.
— Принято.
На пляжи выкатилась первая волна нападающих: многолапые твари, порожденные из крабов, морских насекомых, раков-богомолов. Не обращая внимания на потери, они устремились к зарослям — ищи их потом по всем канавам! В скальных крепостях открылись бойницы, оттуда заработали пулеметы — глубинные попытались выбить их большим калибром. Тогда база ответила уже своей артиллерией. Все до скрежета зубовного напоминало тихоокеанские десанты Второй Мировой — только вместо кораблей десант поддерживали тяжелые твари глубинных.
Второе отличие — тварей было много. И тех, кто по трупам первой волны ломился в заросли — и тех, кто швырял снаряды в огневые точки на скалах. Минут через пять по большим скоплениям глубинных врезали Валькирии, остров накрыло тяжелым грохотом. Но штурм лишь немного приостановился — и новые живые волны кинулись к спасительным зарослям.
Гоняться за ними по зеленке ни у кого желания не было, так что огневые завесы пришлось поджигать сейчас, не дожидаясь ночного приступа. Рвы с напалмом задержали штурмующих на несколько минут, хватило рассчитать залп реактивных огнеметов. Не то, чтобы гарнизон капонира номер девять этому обрадовался, больно уж близко ложились разрывы — но деваться некуда, пришлось прикрыть бронезаслонку.
А когда после налета бронезаслонку открыли, в нее тотчас проскользнула здоровенная сколопендра, плоская и широкая, почти в размер бойницы. Первым же движением она откусила левую руку пулеметчику; его помощник в ужасе схватился за пистолет.
— Куда, **дь! Рикошеты! — командир убил тварь топором.
Тут в бойницу полезли потоком. Одну сколопендру быстро задавили станком пулемета, двинув его по рельсам вплотную к стене. Вторая прокусила ящик с аккумуляторами, ошпарилась щелочью, выгнулась лопнувшей пружиной, забрызгала стены вонючими желтыми каплями и сдохла. Третью кто-то развалил малой лопаткой. Помощник стрелка затоптал четвертую — пятая ужалила его ниже колена, а когда упал, сразу несколько многоножек вцепились в его бронежилет с разных сторон. Командир успел нажать кнопку тревоги — а бойницу закрыть не успел, укус в шею убил его быстрее.
Бронедверь открылась, из потерны ворвалась помощь. Двое — больше в капонире не поместилось — размахивали большими паяльными лампами. Твари боялись по-настоящему лишь огня, и потому подкреплению пришлось играть в джедаев — даже с риском задеть патронные ящики. Но вот подкрепление отжало многоножек от двери, захлопнуло ее за собой и взялось за топоры. Через полминуты удалось прорваться к рычагу и закрыть бойницу — больше сколопендры снаружи не лезли, что и решило дело. Еще через минуту остатки тварей уже выгребали в ящик с керосином.
Тело командира точки вынесли. Пулеметчик успел затянуть жгут, вшитый выше откушенной руки. Его второй номер, покусанный за что попало, все-таки дышал — то ли оказался иммунен к яду, то ли просто здоровья хватило. Втиснулся фельдшер, наклонился над упавшим, отпихнув задницей станок. Выдернул из пояса и вколол второму противогистаминное. Выдохнул. Покрутил головой:
— Тут, бывает, оса или шершень ужалит — и до телефона не добежишь. Как он дышит? Его тронуть страшно! А рука у наводчика?
Медик поднял упавшего под мышки, спиной вперед зашагал к выходу в тоннель. Ноги второго номера волоклись по бетонному полу как колоды; сержант из подкрепления отвел глаза и быстро перекрестился поверх шлема.
— Херня, — командир подкрепления установил на рельсы вместо «Корда» огнемет и всем телом навалился на защелку фиксатора. Защелка дошла до места, звонкий лязг поглотил сказанное. Офицер выпрямился, отряхнул руки. Внимательно посмотрел на собственное левое запястье:
— Рицко вытащит! Нет бога, кроме Акаги! И Мисато пророк ее!
— Товарищ полковник? — прохрипел очнувшийся пулеметчик. — Вы? Лично?
— Так некого посылать, резерва больше нет, — ответил офицер, помогая медику перетащить раненых через высокий порог броневой двери. — Но вы держитесь. Здоровья вам, счастья и все такое. Сержант, герметизацию проверить!
Полковник вернулся в дот и тшательно задраил за собой гермодверь. Вдвоем с сержантом они подкатили огнемет к бойнице, быстро подняли заслонку. Облили жидким пламенем десяток сколопендр, изготовившихся было к штурму.
— Точно как перед магазином стояли, к открытию.
— А я, помнится, над «Звездным десантом» ржал… — полковник довернул огнемет, выпустив заряд уже подальше, в группу тварей, тащивших что-то большое, темное и многосуставчатое. Твари кинулись врассыпную, а их груз разнесло на куски с оглушающим грохотом.
— Так пахнет напалм! — оскалился сержант под прозрачным забралом. — Так пахнет победа!
— Хорошее кино, — полковник тоже улыбнулся. Мне там первая сцена сильно нравится. Когда лопасти вентилятора так мерно вращаются… Неотвратимо, понимаешь? И ты погружаешься в фильм, как в море заходишь. Это кино снимали, чтобы можно было пересматривать.