Надо запомнить, подумала Паола, это у нас — «суженый», а их «судьба» и «не-судьба» не только к будущему мужу относятся. Хотя, спохватилась, зачем запоминать? Мне тут всяко замуж не идти, пусть и не надеются. Подаренные гномом руны толкнулись в грудь, сердце кольнуло тревогой.
— Что толку в предсказаниях, — невольно поежившись, пробормотала Паола.
— Вот это верно, — подала голос бабка Тин-лу. — Предвестия да знамения только башку морочить и могут. Шагу в простоте не ступишь, одно гадать станешь, от какого твоего чиха оно сбудется, а от какого нет.
— Гном то же самое говорил, — припомнила Паола.
— А потому что мудрость она у всех мудрость, — фыркнула бабка. — Это только дураки везде разные. Давайте спать, балаболки.
Раз о себе напомнив, гномьи руны так и не пошли из мыслей вон. Может, в предсказаниях и мало толку, и вовсе вреда больше, чем пользы, да только попробуй прогони из головы! Гном советовал доставать иногда. Глядишь, мол, подскажут чего…
Промаявшись день и другой, на третий Паола ушла за палатку, на солнечную сторону, села в траву и вытряхнула из мешочка обе руны. Положила на ладонь одну рядом с другой — так, как лежали они когда-то на столе у гнома. Ну, что новенького скажете? Работает ли вдали от гор мудрость Вотана?
«Спутник» в дереве и «путь» в железе. Спутник на путях войны, который может спасти, или погибнуть за тебя, или вы оба, или никто… и еще, спутник в дереве, под знаком жизни — это не обязательно спасение. Голову сломишь! Это если она еще правильно запомнила гномьи откровения.
Сай подошла неслышно, присела рядом.
— Что у тебя тут, Ола?
— Вот. — Паола протянула ладонь.
Шаманка не стала прикасаться. Провела ладонью поверху, словно ощупывая воздух над рунами. Нахмурилась, чуть склонив голову набок.
— Сильные. Почему не носишь?
— Я ношу, — Паола показала мешочек, — на шее. Как дали.
— Неправильно носишь, — качнула головой шаманка. — Открытыми надо, а то силу запираешь. Странный тот, кто тебе их дал, если помочь хотел, почему не объяснил, как надо?
Паола пожала плечами и рассказала про гнома-отшельника во всех подробностях. Так, наверное, понятней будет. Нечего встревать между двумя мудрыми со своими домыслами.
Теперь Сай все-таки прикоснулась к рунам. Взяла сначала деревянную, «спутник». Погладила, улыбнулась нежно:
— Доброе обещание. Если сбудется, любое зло переломит.
— Хорошо бы сбылось, — вздохнула Паола.
— А эту, — Сай уже взяла вторую, «путь», — сильный колдун делал. Мощная очень, аж пальцы обжигает. Научишься ее слышать, отовсюду верный путь укажет. Одно плохо, кровь на ней. Очистить надо. Иначе рано ли, поздно, а достанет.
Паола поежилась.
— Я могу, — сказала Сай, — сделаю. А эту… ну-ка, дай, — всего несколько мгновений понадобилось шаманке, чтобы оплести деревянную пластинку тонким кожаным шнурком. — Вот так. На шею повесь.
— Не потеряется? — Паола повертела руну в руках, разглядывая переплетение шнурка.
— Обижаешь! — Сай усмехнулась, легко поднялась на ноги. — Эту завтра верну. Ночью не выходи, шаманить буду.
Паола продела голову в шнурок; деревянная пластинка скользнула под ворот рубашки. Пусть сбудется, молча попросила Паола. Пожалуйста.
Вторую руну Сай вернула утром. Оплела шнурком на тот же манер, что и первую, сама повязала Паоле на правое запястье.
— Так и носи.
Зевнула:
— Повозилась я с ней. Дура была, когда сказала тебе, что неправильно носишь. Так бы она тебя давно убила. Те твои гномы, наверное, мудрость знаков знают, а силу духов — нет.
Первое время металл холодил кожу; потом Паола привыкла. Тревоги стальная руна больше не вызывала.
В этот день взгляд Паолы снова зацепился за багряную полосу облаков вдоль горизонта. Точно там же, где и прошлый раз; но тогда девушка списала необычный цвет на закат, а теперь… Полудня нет еще!
Паола метнулась в дом:
— Сай!
— Ушла она, — буркнула бабка. — Вчера еще просили женщины вокруг становища обойти. Шалит у них там.
— Бабушка Тин-лу, ты погляди тогда. — Паола с трудом унимала дрожь, такой вдруг страх охватил. — Или это только мне кажется?..
Лекарка отмахнулась:
— Хватит балаболить, пойдем. Показывай, с чего всполошилась?
Девушка молча ткнула рукой в небо.
За бабкой вышел, пошатываясь, Тагран: первый раз без помощи и потому донельзя довольный. Прикрыл ладонью глаза от солнца, вгляделся.
— Никогда такого не видал. Что за?..
— Нехорошее, — приговорила бабка. — А что, не знаю. Вернется Сай, ей показать. — Обернулась к Таграну: — На солнышке посиди, раз вышел. А я постель перетрушу.
Паола дернулась помогать. Вдвоем с лекаркой перетрусили все постели, потом девушка промела пол полынным веником, и старуха, довольно кивнув, буркнула:
— Ступай и ты проветрись. Да не входите, пока не позову.
Работа успокоила; теперь Паоле и самой странно было, чего это она от огненных облаков так перепугалась. И правда проветриться пора.
Оказалось, Тагран занял ее любимое место. Неудивительно: к полудню войлочная стена с этой стороны прогревалась… впрочем, у воина могли быть и вовсе другие резоны. Например, хороший обзор на степь. Варвар сидел, поджав здоровую ногу и вытянув больную, занятый какой-то мелкой работой. На смуглой коже отчетливо выделялись едва зажившие багровые рубцы. Паола вздохнула: умела бы исцелять по-прежнему…
Торопливо прогнав из головы тоскливую мысль, подошла ближе.
— Что это у тебя?
Тагран молча раскрыл ладонь.
— Зуб? А, орочий! — Девушка вспомнила горсть кривых клыков, принесенную Сай в ночь нападения. Они так и валялись у постели Таграна. — А зачем?
Варвар, не ответив, снова занялся своим делом. Неподвязанные волосы упали на лицо, он дернул головой, и Паола разглядела: дырку в клыке проверчивает. На амулет, что ли? Интересно, что за амулеты из орочьих зубов? А вот не уйду, подумала Паола. Не хочешь со мной говорить, не надо, а на солнышке посидеть имею право. Присела на траву напротив степняка. Точные скупые движения рук завораживали: по первому взгляду такие кулачищи не для точной работы. Скорей уж годятся быка валить одним ударом.
— Ты, — сказал вдруг Тагран, — когда мужа станешь выбирать, будешь смотреть, сколько он убил, кого. Дела воина должны быть видны.
«Мужа» и «выбирать» Паола пропустила мимо сердца: толку на дикаря злиться! Спасибо, ответить соизволил. Спросила, невольно фыркнув в попытке удержать смех:
— По зубам? А в драке выбитые тоже считаются?
Испугалась задним умом: обидится! Но Тагран хохотнул беззлобно:
— Если ты у кого выбьешь, смело на шею вешай. Зачтется.
Паола облегченно засмеялась. Наверное, именно этот смех — в компании дикаря-варвара, ужас! — развязал язык на откровенность.
— Как у вас принято смотреть, не знаю, а мне так всю жизнь все равно было. Вот если б я охрану нанимала, тогда другой вопрос. А мужа по выбитым зубам искать — не-е…
— Глупо у вас, — дернул едва зажившим плечом варвар. — Муж отдельно, охрана отдельно. Женщину должен хранить ее мужчина. Один, сам.
— А девушку?
— Отец. Брат. Друг. Жених.
— А если нету?
Тагран поднял голову. Долго молчал, глядя на Паолу так странно, что у нее мурашки по спине побежали. А потом сказал, передернувшись:
— Дико живете. Будто не люди, а трупоеды.
Паола вспыхнула:
— Откуда тебе знать, как мы живем!
Степняк ее возмущения словно и не заметил, ответил спокойно:
— По тебе видно.
Час от часу не легче!
— Хочешь сказать, я?!.
— Не ты, — досадливо поправил Тагран. — Тебя. Защитить некому. А ты это принимаешь.
Паола не сразу нашлась с ответом. Ну как объяснишь дикарю, что он не прав, меряя Империю по своей дикой степи? Что там, дома, ей и не нужен был никакой защитник? Это они здесь мирной жизни знать не знают, с зеленокожими под боком!
— Мы не так живем, — сказала медленно, сдерживая злость. — У нас есть солдаты. Стены. Крепости. На нас не нападут так просто, понимаешь?
Степняк насмешливо оскалился:
— А когда напали, тебя послали воевать. Мужчин не нашлось.
— Да при чем тут нашлось, не нашлось! Никакой мужчина просто не сможет того, что я делаю! Не умеет!
— И потому ты один раз чуть не погибла, а второй снова чуть не погибла. Потому что ты свое дело делать умеешь, а ваши мужчины свое — нет.
На все у него готов ответ! А казалось, слова лишнего сказать не умеет. Лучше бы и правда молчал. Паола прикусила губу, боясь расплакаться. Он специально так? Назло бьет по больному? Зачем?
— А ты храбрая, — добавил вдруг Тагран. — Не побоялась безоружной в бой лезть.
— Наши мужчины тоже не трусы.
— Не трусы, — согласился варвар, — видел.
Поднял орочий клык на вытянутой руке, повертел, хмыкнул довольно. И добил девушку, словно последней стрелой в яблочко мишени:
— Но толку от них в бою совсем как от тебя.
Сай глядела на багровые облака долго. Паола этим зрелищем сыта была уже до мурашек и потому разглядывала шаманку. Теперь она знала: тот наряд, что так поразил ее в первые дни, Сай надевала только для разговоров с духами. Белая волчья шкура с пастью-капюшоном — устрашить злых духов, отогнать нечистых, а прочим показать силу. Косы заплетены на особый манер, в четыре пряди, и каждая прядь перевита лентой со знаками своей стихии. Амулеты на головной повязке и связывающих косы ремешках — для ясности мысли и прозрения, на поясе — охранительные, на запястьях — усиливающие. Сверкающий камень на шее — что-то вроде кристалла маны, в нем Сай копит силу про запас и из него черпает, когда не хватает своей. Алые знаки на лице, груди, руках — чтобы духи не утащили в свой призрачный мир, но позволили заглянуть за его границу. Сай рассказывала, шаманок учат с раннего детства, и молодость говорящей с духами вовсе не означает неопытности. Но по-настоящему сильной шаманкой может похвалиться не всякое племя.