сов со свободно входящими одна в другую полыми трубками А, Б, В.
Но прежним опытам мы знаем, как ведет себя филант, выбравшийся из гнезда и обнаруживший, прежде чем отправиться в следующий рейс, что наземная обстановка изменилась. В таких случаях оса знакомится с новыми условиями, потом поднимается в воздух, кружа в ориентировочном полете.
Однако стеклянные лабиринты сразу выбрасывали филантов за параметры обычного. Они не могли покинуть площадки, хотя их органы зрения говорили: ничто не изменилось, но каждая попытка взлететь обрывалась чем-то преграждавшим путь вверх и в стороны. Филант пешим ходом кружил по площадке, всюду натыкаясь на холодную, гладкую, лишенную запаха, прозрачную стену.
Наконец он подрыл песок под преградой — внутренней воронкой, но все равно не вышел из плена, а оказался еще теснее зажат с двух сторон невидимыми, неуязвимыми гладкими стенками, которые теперь не давали ему и крыльями шевельнуть.
Все кончилось неожиданно. Филант прекратил попытки взлететь, и между двух стеклянных стенок внутренней (внизу) и средней (сверху) воронок по-прежнему пешим ходом поднялся, проследовал сквозь полую трубку (Б), затем следующую (В) и, оказавшись на свободе, расправил крылья, взлетел и долго кружил над площадкой, на которой ничего нового, может, и не мог увидеть.
Стеклянный лабиринт был тут же убран, и, когда филант вернулся с охоты, он без помех унес свою галикту в подземелье. Но как только оса скрылась в песке, три воронки были установлены на старое место, одна над другой.
На этот раз филант, выйдя для нового полета и обнаружив себя в плену, гораздо быстрее отказался от попыток взлететь под внутренней воронкой. Он подрыл ее края, продолжил тоннель далее, прошел под краем второй (средней) воронки, продолжил тоннель еще, прошел под краем внешней, самой большой, и, оказавшись на свободе, взвился и принялся кружить.
Он имел все основания протирать себе на лету глаза и недоумевать: «Что за чертовщина там происходит?»
Но это был филант и недоумевать не мог. Покружив, он улетел. Процедура со снятием трехслойного стеклянного лабиринта во время отлучки филанта для охоты и с установкой его на место после возвращения повторялась еще много раз. И филант тоже исправно повторял маневр, прокладывая тоннель под краями трех воронок. Только однажды, попытавшись ограничиться подкопом под край внутренней воронки, он вновь оказался зажат стеклянными стенками и, пешим ходом поднявшись вверх, через трубки Б и В вышел на волю. Зато все последующие выходы — в нору подумать, что оса разобралась в ситуации, оказались самыми простыми. Охотница выбиралась из гнезда, недолго бегала в окаймленном стеклом круге, затем поднималась по внутренней стенке внутренней воронки через полую трубку А в трубку Б, отсюда в полую трубку В… В общем, уходила в рейс кратчайшим путем.
Можно сказать, филант демонстрировал усвоенный урок, пример научения, пример поведения, усовершенствованного применительно к обстоятельствам.
На осах многих общественных видов веспа давно установлено, что с момента выхода из ячеи в виде-закончившего развитие имаго и до последнего сокращения брюшка, которым сопровождается дыхание насекомого, оно всю жизнь учится, постоянно накапливает опыт, совершенствует выполняемые операции.
Рейнгард показал, что способны научаться также и одиночные осы.
Глава 25
О том, может ли что-либо быть исследовано до конца, и о том, зачем филанту дважды видеть стартовую площадку
Тинберген и Рейнгард изучали пчелиного волка, располагая довольно подробными данными Фабра, который, казалось, уже узнал об этой осе все самое главное. Тем не менее…
После тинбергеновских открытий, проложивших молодому зоологу путь в большую науку, исследованиями жизни и нравов пчелиного волка филанта всерьез и не один год занимались:
С. И. Малышев и другие в СССР,
М. Вернь из Клермон-Ферран,
Г. Ольберг из ГДР.
Г. Гиршфельдер из ФРГ,
В. Ратмайер из ФРГ,
Г. П. Эванс из Англии,
Е. П. Ц. Пуртер из Амстердама, Голландия.
Г. ван Беузеком из Лейдена, тоже Голландия,
Ф. В. Бекуис ван Тилл, тоже из Голландии,
П. Цондервийк, тоже из Голландии…
Посев молодого зоолога дал, как видим, добрые всходы в стране, где он начал изучать филантов. А тут перечислены, разумеется, далеко не все голландцы, занимавшиеся пчелиным волком после Тинбергена.
Драгоценная золотая цепь знаний о филантах росла с каждым годом. Но, пожалуй, самое блестящее звено добавили этому отрезку цепи двое Симон Томасов — земляки Тинбергена, ван Беузекома, Бекуис ван Тилла. Цондервийка.
Р. Т. и А. М. Я. Симон Томасы — оба работают в Амстердаме — из всего ряда вопросов, занимавших прежних филантоведов, остановились на одном. Они стали изучать ориентировку пчелиного волка перед его отправлением в первый рейс на охоту.
Симон Томасы внесли в оснащение опыта небольшую новинку: рядом с ходом в гнездо осы они ставили высокие металлические булавки, увенчанные яркой цветной головкой. Казалось, мелочь? Но благодаря ей наблюдения за полетами ос, за их кружениями над гнездом существенно упростились. И дело было совсем не в том, что осы получили добавочный ориентир!
Исследователи регистрировали начало лётного дня филантов, связь времени первого вылета с температурой воздуха предшествовавшей ночью и на рассвете, индивидуальные различия ос в смысле усердия в полетах (одни оказались прилежнее, старательнее, другие — с ленцой: вылетали позже, реже, прекращали полеты раньше, то есть, кроме «тупиц» и «смышленых», здесь обнаружились «трудяги» и «лодыри») и т. п.
В среднем из каждых пяти первых вылетов четыре заканчивались доставкой первой пчелы; гнездо с принесенной пчелой оставляется открытым, когда филант вновь улетает за следующей, полеты повторяются подчас в третий и в четвертый раз; повторные вылеты осы не столь продолжительны, как первый. Возможно, во время первого вылета филант еще посещает цветки и заправляется нектаром, почему и отсутствует дольше…
А еще обследовалась связь между лётной деятельностью и провиантированием вырытых норок..
Неожиданно обнаружилось, что перед окончательной запечаткой гнезд филанты проверяют качество собранного провианта. Часть уже уложенных на хранение пчел они удаляют из ячей: одни поражены мушиными личинками, в других зобики сохраняли следы меда.
Допустим, мед в зобиках можно выявить повторным отжимом, но как дознаётся оса, что в теле пчелы живет мушиный зародыш?..
Массовые проверки гнезд филанта, проводившиеся Симон Томасами, показали далее, что в значительном числе ячей потомство филантов поражено осами-блестянками. Мы уже немного знакомы с ними по работам Малышева и по портрету, исполненному В. С. Гребенниковым. Хризиды-блестянки — это осы-кукушки.
У общественных видов ос есть свои кукушки, у одиночных, в том числе и у филанта, свои. Блестянка, описанная Симон Томасами, выслеживает пчелиного волка на пастбище, провожает его до входа в гнездо, пока он летит с грузом, дожидается, когда филант отправится в следующий рейс, и за то время, что его нет, успевает отложить в филантову ячею яйцо… Теперь вместо филанта в ячее вырастет блестянка, которая сама никакого гнезда строить не будет, заготовлять корм для потомства не станет, и, прилетая на готовое, предоставляет ничего не подозревающему филанту заботиться о продлении своего рода…
Поэтому, если рассматривать филанта как корсара, ведущего вековечную войну против медоносных пчел, то блестянка Гедихрум интермедиум Дальгома, существующая только за счет филанта, может считаться корсаром корсарским!
Стоп! Знакомство с корсаром корсарским, кажется, не лишено интереса. Если огородники, садовники и лесники подумывают о разведении Лярры анафемской для борьбы против медведки, повреждающей овощи на грядках, корни ягодников и молодых деревьев в школках и питомниках, то, может, пчеловодам, которым существенный ущерб причиняют филанты, стоит повнимательнее присмотреться к блестянке Гедихрум интермедиум?
Слов нет, совсем непросто научиться искусственно разводить насекомых, так, чтоб они не утратили ни одного из присущих им свойств. Но одомашнивание насекомых практикуется. И чем дальше, тем быстрее идет дело. С медоносными пчелами люди свели знакомство в доисторическую, эпоху. Тутовый шелкопряд и лаковый червей обратили на себя внимание человека значительно позже, но тоже довольно давно. А за последние сто лет начато разведение уже многих видов, одних, как некоторые одиночные пчелы, — для наилучшего опыления люцерновых семенников, других, как муравьи-формика, — для защиты леса от вредных насекомых… Может, дошла очередь и до противофилантовой блестянки?
Доктор Р. Т. Симон Томас по специальности не энтомолог, а биохимик. Место постоянной работы — фармакологическая лаборатория Амстердамского университета. Но все свободное время он посвящает систематике и биологии ос. В недавно полученной от него сводке (май 1976 года) перечислены многие сотни образцов, собранных и хранящихся в Зоологическом музее университета. Здесь представлены 80 видов, относящихся к 22 родам помпил. Пожалуй, стоит сообщить, что сборы производились доктором на протяжении 10 лет с 1965 по 1975 год, причем за это время совершены были многочисленные экспедиции в разные районы Голландии, а также в Бельгию, Швейцарию, Австрию, Италию, Испанию, Тунис.
Во Франции он посетил Ланды, Гаронну, Вандею, Жиронду, Пиренеи, Воклюз, где почти всю жизнь проработал Фабр, и Дордонь, где расположена уже знакомая нам биостанция Лез-Эйз и — опорная база Парижского факультета. Тут академик Грассе проверял некоторые опыты Фабра, о чем уже шла речь, и здесь же работает доктор Роже Даршен, с которым мы скоро познакомимся. Симон Томас интересуется не только помпилами. Им опубликованы десятки работ и о других осах, правда только об одиночных.
Создать бы, действительно, лабораторию для ее разведения и по заявкам пчеловодов, страдающих от пчелиного корсара, рассылать авиапочтой пакеты с тысячами куколок корсара корсарского. Пчеловоды выводили бы из куколок и выпускали на волю сверкающих всеми цветами радуги блестянок — эскадрильи противовоздушной обороны пасек…