Время одним мигом перешагнуло пригоршню событий и проглотило их. Ирвин осторожно отошёл от дел, передав бразды правления внучкам. Его девочки изменились. И это радовало и пугало одновременно. Иришка обрела почву под ногами, став одним из лидеров «Ольховых ветвей». Теперь окружающие не рвались учить её жизни, наоборот, люди брали с неё пример. Им с мужем больше не было нужды скрывать свой союз. Это радовало. Вдохновлённые Иришкиной инициативой влюблённые парочки потекли в пустующие загсы. Хотя, возможно, их действия были всего лишь данью прихотливой моде. Ещё один вычурный способ быть не похожим на всех. Причём не просто непохожим, а не похожим так же, как кто-то.
А вот Лера… Её глаза стали тёмными и глубокими, несмотря на то, что радужка оставалась светлой. Елядя в них, Ирвин невольно вспоминал тот крепкий чай, который заваривал в фарфоровой чашке. Он не видел дна. Но что-то странное ощущал, когда ловил внимательный и сострадательный взгляд девушки. Ему казалось, что он видит руины той стены, которая раньше отгораживала её от него. Даже пыль ещё не до конца улеглась над рухнувшими обломками. Ей было больно, и наверняка ещё много лет придётся по кусочкам восстанавливать внутреннее «я», но эта боль была живительной, ведь то, что ей мешало жить, было удалено, и рана потихонечку рубцевалась.
Ирвин знал, что не спросит ни о чём. Сил у него уже не осталось. Не запусти он в оборот свою идею, тех жалких остатков хватило бы на некоторое время, но он собрал их в комок и одним махом кинул в мир.
Ирвин положил обручальное кольцо супруги рядим с собой на диван. Ему хотелось с кем-то поговорить. С кем-то, кто помнит его прежнего и чьи воспоминания не подверглись эрозии желаний, не выцвели и не впитали в себя фантазии. Но тень не выплыла из кольца на потрёпанную временем ткань.
– У меня нет сил даже на то, чтобы на несколько минут вернуть тебя. – Ирвин погладил кольцо.
Ему откликнулась пустота приветливого солнечного вечера.
– Я не могу обещать тебе, что вы встретитесь там, – вдруг раздался детский голос.
Ирвин вздрогнул. Говорившая не явила себя.
– Твои мысли вернулись в прежнее русло. И скоро мостик к тебе сплетётся из волокон пространства, – услышал старик тот же голос. – Тогда сестры тут же явятся по твою душу.
– Ты самая младшая, конечно, не сможешь противостоять им.
– Я старшая из всех, – ответила Малышка уверенно, и Ирвин увидел её тень на полу.
– Ты отпустил своих призраков, Ирвин, перекинув силы на живых. Они не вернутся. Ты и сам это чувствуешь.
– Да… – потянулся Ирвин блаженно. – Такая лёгкость!
– Пора воспарить… – с непонятной то ли вопросительной, то ли утвердительной интонацией сказала девочка.
– Пора, – согласился Ирвин. – Столько лет я был влюблён в Смерть.
– Поверь, взаимно, – юный струящийся голос раздался за спиной.
– Мы расстелем постель, чтобы не проснуться, – промурлыкала Молодая Смерть.
– Или сыграем в шахматы, на посошок, – прохрипел старческий голос из тёмных углов.
– Уж лучше я неудачно электричество починю… с раскладной лестницы, – пошутил в ответ Ирвин, и Старуха захлюпала смехом.
– Могу пойти с тобой? – И Ирвин вытянул руку так, чтобы тень его пальцев коснулась тени кисти Малышки.
Она отрицательно покачала головой.
– Зато можешь пойти с тремя остальными. Четырём Смертям не бывать, ты же знаешь, Ирвин.
Молодая и Юная Смерти разобрали диван и расстелили на нём простыню. Кольцо супруги лежало на книжной полке, упираясь в потрёпанный корешок переплёта. Оно потемнело. Фарфоровая чашка помутнела.
И Ирвин подумал, что изменения эти произошли с ней давно. Просто сам он, глядя на вещь, видел её первоначальную, когда-то зафиксированную в памяти и полюбившуюся версию.
– Я горжусь тобой, – и детская ручка легла поверх грубой кисти старика. – Ты же знаешь.
Ирвин закивал. Он вырвался на новый этап понимания, в предельно чёткую реальность. Он перешагнул мир вещей и теперь создал нечто большее, что не привязано к физическому пространству и условно обозначено кипой учредительных бумаг.
Его внучкам не нужно будет хранить старые украшения покойной супруги. Пусть растащат, как сороки, и растеряют по разным уголкам города. Пусть внучки станут ветром, разносящим семена. И может быть, из кольца вырастет… ольховое дерево?..
От этих мыслей Ирвину стало радостно. Он ярко, почти так же насыщенно, как в детстве, ощутил восторг. Так глубоко прочувствовать эмоцию можно только когда она пробуждается впервые. Со временем чувство притупляется. И Ирвин снова почувствовал что-то впервые. Он больше не будет хранить вещи, вмещающие чужую суть. Он создал нечто более важное, сохраняющее и развивающее себя без вещей-посредников.
Так хорошо знакомая чашка привлекла взгляд Ирвина. И он понял, почуял нутром, что под тончайшим слоем глазури, глубоко внутри народилась трещинка. Лень, два, год – и она прорвётся наружу паутинкой морщинок. Стоячая вода тухнет быстрее. В вещах нет движения. Они утягивают тех, кого сохраняют, в болото. Дело же, которому Ирвин положил начало, даёт надежду на полную энергии, а не застоя жизнь.
Молодая и Юная Смерти, как новобранцы, вытянулись по стойке «смирно» у изголовья дивана. Малышка подвела старика к подушкам. Ирвин сел, опираясь на детскую ручку, затем девочка отошла в сторону.
Старуха Смерть зашаркала к электрощитку.
Ирвин забрался под одеяло, Молодая Смерть улеглась подле него и протянула руки, чтобы обнять старика. Юная Смерть поправила край простыни. Мягкие пальцы легли Ирвину на плечи. И он почувствовал, как отступает старость и молодеет тело. И всё это происходит так быстро, что кажется, он вот-вот на скорости проскочит момент рождения и обратится в ничто.
– Нет! – Ирвин сбросил с себя ладони молодой подруги. На него уставилась в недоумении пара отдающих осенним буйством глаз.
– Нет, – сказал Ирвин спокойнее. – Не так.
Он кивнул в сторону окна, и гостья послушно повернулась к старику спиной. Ирвин притянул красавицу к себе. И та податливо уступила мужским рукам. На её шее он заметил дорожку перламутрового пушка. Старик смягчился. Героические свершения остались позади. Он просто заключил Молодую Смерть в крепкие объятия и уткнулся в её шею носом, глубоко вдохнул. Лампочка заискрила, когда перламутровые волоски поднялись, подхваченные дыханием. Грудная клетка максимально расширилась, и лёгкие наполнились отдалённо знакомым ароматом. Ирвин на несколько секунд задержал дыхание. Он часто так делал – вдыхал запах жены, когда внутри себя не желал расставаться с ней.
Розовая дымка рассвета нежно вытесняла густую ночь. В этот момент раздался громкий хлопок – лопнула лампочка. Сердце Ирвина ухнуло вниз и остановилось. Он не успел шепнуть: «С добрым утром».
Маленькая Смерть долго стояла у застеленного дивана.
– Нам пора. – Старуха ласково ухватила Малышку за руку. Та нехотя зашагала, утягиваемая морщинистой Смертью. Но, вывернув шею, продолжала смотреть на старого друга.
– Я думаю, он не боялся смерти… Может быть, даже сам звал её. Учитывая возраст, он, по всей видимости, изрядно устал жить.
– Вот-вот! Что стоит смерти подобрать уставшего, измотанного воспоминаниями ветерана?!
– Коварно… Война не взяла, старость не добила, а какая-то жалкая лампочка оказалась «ахиллесовой пятой».
Перешёптывания толпы витали над гробом. Многолюдные похороны проходили чинно: не прерывались чьим-то воплем, стенанием или плачем. В последний путь Ирвина провожал «щебет» любопытствующих, оханья и аханья, в том числе и незнакомых ему людей. Только две девушки молча смотрели на оживлённое действо: Ира и Лера. В глазах последней «остатки разрушенной стены» были практически незаметны. К своему удивлению и лёгкому сожалению, Лера не захотела обзаводиться второй половинкой. Она поняла, что, отвергая сестру, внутренне боялась и в то же время отодвигала в неопределённое будущее пробу подобной жизни. Крушение внутреннего чуждого мира открыло ей глаза на собственное «я». Только теперь Ирина жизнь не отталкивала и не отпугивала. Именно незнание себя и страх того, что, узнав другую жизнь, привычная может рухнуть, заставляли так сильно «кусать» сестрицу и критиковать её выбор. Лера, как зверёк, нападала на всех, считая их чужими, вместо того чтобы поддерживать «своих».
Внучек не удивило, что их отец, единственный сын «знаменитого ветерана Ирвина», не пришёл на похороны. Он, как всегда, занимался делами планируемого в ближайшем времени бизнеса. И ошеломительный успех родителя только больше закрыл сына в собственном, никак не оживающем деле.
Внучки не задержались на похоронах. Их звали дела. «Союз ольховых ветвей» требовал жертв в виде сил и времени. Но он оказался благодарным «божеством», щедро одаривая девушек новыми возможностями и выводя их, как своих «жриц», на новые и новые уровни. Ира научилась слушать сестру и поняла, что Лера не просто «права или не права», а другая и по-другому видит многие ситуации и людей, а значит, способна заметить то, что от Иры в принципе скрыто. Младшая же сестра стала придавать большое значение советам старшей.
Ирвину бы понравилось.
От автора
Эта книга родилась в бумажной версии благодаря поддержке друзей и читателей. Хочу особенно поблагодарить настоящего друга Дарью Алешину (Шадрину) за активное участие в издании этой книги и неизменную поддержку всех моих проектов и начинаний!
Благодарю Александра Мельникова, также известного, как Alex Miller, за веру в меня и искреннюю поддержку!
Благодарю Валентина Грачёва, который активизировал все возможности и ресурсы и подключил их к выходу в свет этого издания!
Благодарю всех тех, кто поддержал проект по изданию книги на краудфандинговой площадке Планета (planeta.ru):
Вадима Николаева, писателя, руководителя конкурса, посвященного 190-летию со дня рождения М. Е. Салтыкова-Щедрина;