Я быстро обследовал первый этаж, но ничего, кроме разбитой тарелки в кухне, и не закрытого хлебного ларя не обнаружил. Так, судя по тому, что я успел увидеть, Марта была довольно аккуратной, если не убрала осколки и не закрыла ларь, значит спешила. Я задумчиво побарабанил пальцами по до белизны отскоблённому столу, осмотрел буфет, заглянул во все горшки и даже ледник. Провианта не было ни крупинки, ни краюшки, значит хозяйка забрала его с собой. Хм, странно, Марта явно спешила, но при этом выгребла все продукты. Получается, она не собиралась возвращаться? А почему тогда дом не заперла?
Осторожно поднявшись по лестнице на второй этаж, я даже присвистнул от открывшейся мне неприглядной картины. На втором этаже было всего две комнаты: большая служила хозяйке спальней с гардеробной, а маленькая была рабочим кабинетом, в котором Марта плела корзины. Так вот, по этим комнатам словно злобный ураган пролетел, всё было перевёрнуто, сундуки с платьем выпотрошены, уже готовые корзины и ветки для их плетения валялись на полу вместе с какими-то обрывками. Я наклонился, подобрал прилипшую к дну корзины какую-то странную пыль, оказавшуюся клочком шерсти, цветом и мягкостью похожей на крысиную. Если всерьёз не рассматривать предположение, что оставшиеся без продовольствия крысы в отместку устроили погром, то… Я озадаченно понюхал клочок. Да нет, он и пахнет крысой. Хм, откуда бы у аккуратистки, да ещё женщины, взяться этой серой братии? Насколько я помню, милые дамы весьма недружелюбны к грызунам, даже при виде крошечного мышонка начинают визжать так, что едва стёкла не лопаются.
Я обошёл разгромленные комнаты и зло втянул носом воздух, обнаружив в камине горстку пушистого пепла. Эх, опоздал, некто, устроивший погром, явно нашёл то, что искал, и уничтожил его для других любителей поползать по чужим домам! Я сердито хлопнул ладонью по бедру, но тут же хищно прищурился, коршуном нависая над обрывками бумаги, сильно обгоревшими, но всё же сохранившими какие-то записи. Так-так-так, очень интересно. Осторожно, дабы ставшая хрупкой бумага не рассыпалась пеплом прямо у меня в руках, я быстро собрал обрывки и поместил их в специальную, не подвластную никакой магии и внешней стихии коробочку. Сам я, увы и ах, восстановить текст не смогу, но в соседнем с Лихозвоньем городке живёт мой друг, маг огня, он подобные фокусы ещё во время учёбы проворачивал. Завтра обязательно съезжу к нему и попрошу помочь. В эту же коробочку я убрал и обнаруженную крысиную шерсть, чутьё инквизитора упорно шептало, что она в домике появилась не просто так. Я уже собирался уходить, когда в углу увидел аккуратно свёрнутое рулоном платье. Честно говоря, то, что на фоне всеобщего разгрома именно это платье было тщательно свёрнуто, и привлекло моё к нему внимание. Я развернул платье и не сдержался, присвистнул, увидел, что от подола оторван кусок. Вынув из поясного мешочка обнаруженный на месте убийства травницы лоскут, я приложил его к платью и коротко кивнул. Один в один, полное совпадение, именно в этом платье была убийца травницы и её верного стража, только вот теперь я был почти полностью уверен, что это не Марта. Допустим, она только дома обнаружила, что порвала платье, сообразила, где именно это произошло, но не попыталась ни забрать с собой обличающий её наряд, ни избавиться он него. Наоборот, свернула аккуратным рулончиком и положила в уголке, зачем, спрашивается? Да и терять время, громя собственный дом, равно как и опустошать полки с едой боящаяся разоблачения Марта вряд ли бы стала, тем более что… Я вытащил из-под кровати обитую железом шкатулку, которую повсеместно называли домашним кладом, тряхнул её, она сыто брякнула. Да, всё правильно, деньги Марта с собой не брала. А вы много знаете беглецов, которые отправлялись бы в путь без денег? Лично я ни одного не встречал.
На всякий случай я ещё раз проверил дом своим даром инквизитора, пытаясь понять, жива ли Марта или её хладное тело надо искать в ближайшем овраге. Магия утверждала, что хозяйка дома жива, здорова и полна сил, более того, её буквально переполняет энергия. Что ж, это уже неплохо, у меня есть шанс на весьма обстоятельный разговор с корзинщицей. Я уже собирался покинуть дом, когда моё сердце словно бы пронзила раскалённая игла. Я застонал, прижимая руку к груди, и у меня перед глазами вспыхнуло видение: бледная Вероника стоит в лесу, прижавшись спиной к широкому, покрытому бугристому наростами стволу, и крепко сжимает в руках обломок массивной ветки, а из кустов на чародейку таращатся красные, налитые злобой и жаждой крови глаза. Вероника в беде! Я от всего сердца благословил магическую нить любви, связывающую меня с моей ненаглядной чародейкой и предупреждающую об опасности, и быстрее ветра выскочил во двор, на ходу шепча формулу моментального переноса. Ошибиться в расчётах и переместиться не туда, куда нужно, я не боялся, Веронику я мог найти, где угодно, и переместиться к ней практически молниеносно.
День восьмой. Вероника
Бабушка частенько шутила, что, если всё долгое время идёт хорошо, то это не хорошо, а подозрительно. Увы, сегодня мне довелось на собственном опыте убедиться в правдивости бабушкиной шутки, хотя утро не предвещало никакой беды. По давней привычке я проснулась на рассвете, приветствовала солнце через крошечное окошечко своей камеры, тщательно умылась и причесала кудри обломком гребня, который так и норовил выскользнуть из руки, а то и вовсе ладонь в кровь разодрать. Нет, всё-таки надо непременно у стражника гребень выпросить, в конце концов, должен же он понять, что мне просто неприятно чучелом лохматым ходить! Я заплела пушистую косу, завязала её обрывком ленточки, внимательно осмотрела платье и не удержала тяжёлого вздоха. Такой грязной и потрёпанной юбке не обрадовалась бы самая последняя нищенка, а у меня, как на грех, ни иголки с ниткой, ни даже мыла! Хвала свету, хоть вода имеется в изобилии и то хорошо. Я прислушалась, но за дверью царила полнейшая тишина. Мой вчерашний страж наверняка спал у себя в стражницкой, а новый ему на смену ещё не пришёл. Прекрасно, у меня есть время заняться стиркой и уборкой! Я быстро стащила платье, налила в покорёженный таз воды и, ежеминутно прислушиваясь (ещё не хватало, чтобы меня в одной нижней рубашке застукали!), принялась за стирку.
Конечно, идеальной чистоты без мыла и в холодной воде мне добиться не удалось, но я всё-таки смогла освежить и почистить свой наряд. Я разложила платье на грубой лавке, задумчиво потеребила вырез ночной рубашки, тоже изрядно испачканной, в застарелых потёках крови и пота. Что хуже: ходить в грязном или мокром? Уверена, на этот вопрос однозначного ответа нет и быть не может, каждый выбирает по себе, лично для меня сырость всё же предпочтительнее. Я опять прислушалась, улыбнулась, довольная тем, что время утреннего визита стражи ко мне ещё не пришло, стянула нижнюю рубашку и, негромко шипя сквозь зубы, натянула мокрое, липнущее к телу платье, оставаться в камере голышом мне совсем не хотелось. Тщательно прополоскав рубашку, я уже привычно разложила её на лавке и занялась уборкой в своих апартаментах, пустив на половую тряпку ряд разноцветных полос с подола платья. Эх, какая жалость, что я не любила многочисленные нижние юбки, сейчас они бы были для меня самым настоящим сокровищем! Я уже мыла руки после уборки, когда в двери задребезжал замок, а затем дверь ревматически заскрипела, явив мутный силуэт стоящего в коридоре стража.
— Эй, ведьма, ты тут? — хрипло выдохнул мужчина, опасливо приближаясь к моей камере и держа правую руку на оголовье короткого меча.
Вот ведь неудача, сегодня меня будет сторожить Марк, пожалуй, самый нетерпимый к магии житель Лихозвонья! Правда, злые языки утверждали, что Марк потому так не любит волшебство, что в юные годы стал жертвой злой шутки одной прелестной чародейки, но лично для меня это большого значения не имело. Я шагнула ближе к свету и вежливо улыбнулась:
— Доброе утро, Марк.
— Было бы добрым, сегодня бы тебя сторожил Ангус, а не я, — пробурчал мужчина и до половины вытащил меч из ножен. — Учти, ведьма, я тебя при первой попытке к бегству прирежу, только попробуй свои гнилые чары использовать!
И как бы я, интересно, колдовала в пределах тюрьмы, если у чародейки после ареста моментально блокируются все её магические способности? Вот уж права народная мудрость: дурак суеверный стократ хуже дурака обыкновенного. Ай, ладно, не буду тратить время на Марка, не стоит он того, сейчас позавтракаю и продолжу список посетительниц травницы составлять. Стражник, вопреки другим своим сотоварищам по службе, сунув мне в руки тарелку каши и небольшой кувшинчик с водой, не остался в коридоре, а стоял в дверях, угрожающе сопя и сердито сверкая на меня глазами. Честное слово, понятия не имею, чего он добивался, но аппетит мне не отбил и не испортил, мы, чародейки, вообще устойчивые к испытаниям, магия слабым духом не даётся. Как благовоспитанная девушка, я даже предложила Марку составить мне компанию за трапезой, но стражник лишь грозно с подрыкиванием засопел, затем плюнул на пол (эй, я его вообще-то только сегодня мыла!) и продолжил изображать живой символ неподкупной ненависти. Или ненавистной неподкупности? Не знаю, не поняла, а спрашивать не стала, а то Марк ещё, оборони свет, оборотнем станет, а меня потом обвинят в том, что это я его до озверения довела. А оно мне надо?
— Благодарю, было очень вкусно, — я с вежливой улыбкой протянула стражнику пустую посуду.
Марк опять засопел, тарелку с кувшинчиком принял, на каблуках круто повернулся и вышел за дверь, нарочно бубня так, чтобы я слышала:
— Ишь, кормить её ещё. Только продукты переводить, всё равно её через шесть дён на костре сожгут… Ещё на хворост тратиться придётся!
Да, Марта Грей была права, когда говорила, что Марк за медяк всех соседей удавит, а за два и сам в петлю залезет. Интересно всё-таки, зачем Марта так часто к травнице ходила, неужели лечительством собиралась заняться? Да нет, больше всего на свете Марту интересовали сплетни, помощь другим людям, особенно безвозмездную, она считала откр