Роберт чашку отставил, жену в щёку благодарственно поцеловал и протянул благодушно, краем глаза за сынишкой, с сосредоточенным пыхтеньем пальцем по полу возящим, присматривая:
— Чем помочь?
Я отодвинул от себя посуду и осторожно выложил на край стола зачарованный мешочек с изуродованной рыбкой, пузырёк с протухшей водой и обгорелые бумажки.
— Вот, нужно понять, кто наслал магию, испортившую воду и рыб, а ещё прочитать, что на этих обрывках было написано.
Роберт и Марина внимательно изучили мои трофеи, затем огневик решительно прогудел, внушительно прихлопнув ладонью по столу:
— Так. Вы с Маришкой колдуете над водой и этой, гхм, рыбой, я разбираюсь с обрывками бумаги.
— Мяу?! — возмущённо напомнила о себе Вероника, боднув Роберта головой.
— А ты, Вероника, с Крохой побудь, не давай ему нас отвлекать. Сама понимаешь, магия сурово карает за невнимательность.
Чародейка коротко кивнула, шагнула к сидящему на полу малышу и пощекотала его кончиком хвоста. Кроха звонко рассмеялся, потянулся к Веронике, но та игриво отскочила в сторону. Малыш неловко захлопал в ладошки, а потом пополз в сторону желанной красавицы, громко сопя и что-то лепеча.
— Отлично, Кроха занят, пора и нам к делу приступить, — Роберт коротко кивнул и широким шагом вышел из светлой, пахнущей свежим деревом и выпечкой кухни.
Лаборатория у двух магов столь разных стихий была чётко поделена на зону огня и воды. В центре огненной части красовалось большое кострище, а водную украшал небольшой фонтанчик, с тихим лепетом выбрасывающий вверх прозрачные, прохладные струи. Мы с Мариной погрузились в детальное изучение воды и изуродованной рыбы, но как мы ни бились, следов ведьмы, использовавшей чёрную магию, обнаружить не получилось. Один раз мелькнул в мутноватой от заклинаний воде нечёткий женский образ, но тут же и растаял, а от отката магического у меня голова закружилась, а у Марины и вовсе кровь носом пошла.
— Всё, не могу больше, — хрипло выдохнула волшебница, зажимая нос смоченным в фонтане платком, — никак не получается ведьму увидеть.
— Её магия очень странная, — я ещё раз проверил практически полностью стёртые отголоски чужой магии. — Такое впечатление, что она не стабильна, а появляется какими-то всплесками.
— Связана с душевным состоянием ведьмы? — предположила Марина, осторожно вытирая кровь с лица.
Я только плечами пожал, прикидывая, что мне теперь делать. Доводить подозреваемых до белого каления? Запросто, инквизиторов, между прочим, и не такому учат, тем более, благодаря кропотливой работе Вероники нам удалось существенно сократить круг этих самых подозреваемых.
— Ну, как у вас дела? — пророкотал прямо-таки искрящийся от радости Роберт, останавливаясь на пороге половины супруги и благоразумно не проходя дальше.
— Увы, особенно радоваться нечему, есть лишь весьма смутный образ, — Марина спрятала испачканный кровью платочек и кокетливо улыбнулась мужу. — А вот тебя, судя по всему, можно поздравить с успехом?
Роберт горделиво подбоченился, став удивительно похож на доброго молодца из старых сказок:
— А то! Прочитал я эти записи, весьма занимательные, смею заметить!
Я рванул к другу, словно коршун к зазевавшимся цыплятам:
— Показывай!
Записки оказались действительно весьма занимательными. Первая была страничкой из дневника. Марта писала, что ОНА (имя корзинщица, видимо, боясь, что дневник попадёт в чужие руки, не указывала) мнит себя великой чародейкой, но при этом частенько наведывается к травнице. За советами, само собой, поскольку своих знаний о магии не имеет, да ещё надеясь, что сумеет навязаться старухе в ученицы, как Вероника. Дальше следовали довольно гнусные рассуждения о моей невесте, Марта даже посмела намекнуть, что Вероника ведёт себя как распутница, которой на прежнем месте хвост за блуд прищемили, вот она теперь скромницу и изображает.
— Эй, осторожнее! — Роберт крепко сжал мою руку. — Я, между прочим, немало сил потратил на то, чтобы это восстановить.
Я посмотрел на скомканный, оплавившийся от магии инквизитора листочек, медленно выдохнул через плотно сжатые зубы:
— Прости.
Огненный маг звучно хохотнул:
— Да ладно, что я, не понимаю что ли? Если бы какая-то гнида позволила подобную гнусность про Маринку написать, то шагами бы длину своих кишок измеряла. Там дальше ничего интересного, потоки грязи на Веронику и эту неизвестную, которую авторша называет просто ОНА. Ты два других листка почитай, вот там, я тебе скажу, песня с припевом!
Роберт оказался прав, следующий листок был короткой запиской угрожающего содержания. Я оказался прав, когда предположил, что Марта попытается шантажировать чёрную ведьму, записка гласила, что молчание будет стоить полторы тысячи золотых, первый взнос пятьсот монет, принести их нужно корзинщице прямо на дом в строго определённое время. Эту записку ведьма также должна была принести (видимо, Марта не хотела, чтобы её обвиняли в шантаже, ведь за сие занятие следует весьма серьёзный штраф, а то и арест). Далее цитирую: «А если ты, моя мышенька, денежек пожалеешь или опоздаешь, то я своими догадками поделюсь с господином инквизитором. Уверена, он мне за спасение своей кралечки втрое больше звонких монет выложит. Ответ жду в нашем месте завтра поутру». Марта, похоже, совсем страх потеряла, не удивительно, что ведьма её в крысу превратила, поди, сокровенную мечту многих горожан исполнила! Странно только, что корзинщица свою жертву мышью называет, с чего бы это? Надо у Вероники спросить. Третья записка была краткой и принадлежала, очевидно, самой ведьме. «Приду», — было напечатано корявыми, шатающимися во все стороны буквами. Всё понятно, печатали левой рукой, чтобы по почерку опознать было невозможно. Я вскинул ладонь над листком, призывая магию инквизитора, и отчётливо увидел большой деревянный стол, свечу в причудливой с кучей завитушек лампе и большой белоснежный чепец, украшенный тремя незабудками. Есть! Мне удалось зацепить пусть не образ ведьмы, но предметы, с которыми она связана! Конечно, большие столы есть у многих, если не у всех, но вот лампа и чепец — это уже улика. Я облегчённо выдохнул и прикрыл глаза, чувствуя себя конём, на своей спине из одного королевства в другое провёзшим рыцаря в полном боевом облачении.
День девятый. Вероника
Никогда раньше не представляла, до чего же непросто живётся оборотням и драконам! В человеческой ипостаси им нужно жить по одним правилам, в звериной же меняется абсолютно всё! Иными становятся цвета, звуки, вкус и главное запах. О, люди даже не представляют, сколь многообразные ароматы их окружают, мельчайшая песчинка на дороге имеет свой неповторимый запах, то притягательный едва ли не до головокружения, то отталкивающий чуть ли не до рвотных позывов. От массы свалившихся на меня впечатлений я сначала совсем растерялась, хорошо Тобиас подхватил меня на руки и долго почёсывал за ушком, негромко шепча разные успокаивающие нежности. От моего дорогого инквизитора веяло таким спокойствием и несокрушимой надёжностью, что я моментально успокоилась, расслабилась и замурлыкала, непроизвольно то выпуская острые коготки, то снова втягивая их. В таком вот блаженном умиротворении я пребывала всю дорогу до Краснозорья, постепенно привыкая к своему новому кошачьему состоянию.
В Краснозорье мы встретили милую девушку, так густо пахнущую травами, что лично мне её родство с нашей травницей стало понятно ещё до того, как девчушка представилась. Бедная девочка, весть о смерти бабушки оказалась для неё сильным ударом, но к чести молодой чародейки надо заметить, что страшную новость она приняла с достоинством, какому и потомственная аристократка позавидовала бы. Надо будет обязательно поближе познакомиться с этой Береникой, уверена, у нас найдётся много общего, возможно мы даже сможем подружиться. Кстати, о друзьях. Маг-огневик и его супруга оказались замечательными людьми, от них так и веяло теплом, искренностью и любовью друг к другу и всему миру. А их малыш, такой живой и любопытный, пробудил во мне мечты о том, что и у нас с Тобиасом однажды тоже появится свой дом и свой очаровательный малыш или малышка. Правда довольно скоро я поняла, что маленький ребёнок — это не только море умиления и нежности, но ещё и серьёзное испытание.
Тобиас и его друзья отправились изучать собранные моим дорогим инквизитором улики, а я осталась в няньках. Опыт, откровенно говоря, для меня новый, поскольку прежде я с детьми один на один не оставалась, в Лихозвонье к наделённым магией относятся всё-таки настороженно и дорогих кровиночек с чародейками наедине стараются не оставлять. А может это моя замкнутость привела к некоторой изолированности от горожан? Хм, никогда раньше не задумывалась над этим. Впрочем сейчас предаваться размышлениям над этим или ещё каким-либо вопросом возможности у меня не было, оставленный на моё попечение Кроха сидеть в уголке очаровательным пупсом не собирался. Сначала мальчуган основательно меня потискал, потормошил, проверяя на прочность ушки, усы, лапки и хвостик. Я жмурилась, порой, если мальчуган совсем уж увлекался, фыркала, но терпела, прекрасно понимая, что руководит карапузом искреннее любопытство, а не злоба и коварство. После, как говорят целители, визуального осмотра Кроха приступил к дегустации меня на вкус, с азартом людоеда запихав моё ухо в свой пока ещё, хвала светлой магии и первому заклинанию, малозубый рот. Сосредоточенно почамкав, изрядно обслюнив и даже пару раз цапнув ухо зубами, малыш решил, что хвост, такой большой и пушистый, наверняка окажется вкуснее, и принялся сосредоточенно его ловить.
Я лежала на боку, блаженно жмурясь и вроде как даже не глядя на сосредоточенно сопящего карапуза, примеряющегося к моему так спокойно лежащему хвостику. Вот сопение стало громче, малыш подался вперёд, крошечные кулачки сжались. Кроха победно загулил, но тут же ещё не принявшие взрослый цвет бледно-голубые глаза малыша удивлённо распахнулись: кулачки оказались пусты, а хвост беззаботно расположился уже с другой стороны. Чес