Она указала глазами на Тарланей.
– Поэтому ваш отец рано или поздно узнает обо всем. Ваша кровь ляжет между Керсой и Элимором. Пусть даже герцог Франц согласится, что вы сами приняли это решение, боюсь, он не откажется от мести.
Женщина на мгновенье замолчала, продолжила чуть мягче:
– Близится эпоха Триры Мстительной, и Элимору, раз уж мы решили его спасти, не нужны проблемы с детьми Триры. Ни сейчас, ни в будущем.
– Это невозможно, – твердо сказал Рут. – Вы – женщина.
– Точно, – подтвердила та. – Именно поэтому я лучше всех подхожу для этого дела. Это не ваша страна и не ваша беда, наследник Рут. Это даже не ваш властитель, поэтому вы не имеете никакого права поднимать на него руку. Внутренние дела всякой страны должны улаживать люди этой страны, а не чужаки. Опять-таки вы уже помогли нам, за что мы премного благодарны вашей милости. И непременно отблагодарим, причем благодарность выразим вполне материально, в виде оговоренного еще в Тарусе предмета.
Она одарила его улыбкой. Сказала почти по-матерински:
– И советую вам в будущем брать пример с отца. К примеру, не ввязываться в конфликты, которые не касаются ваших наследных земель.
Его ловко и элегантно высекли, причем прилюдно.
Рут вдруг ощутил, как противно и нудно ноет правое бедро. У границ сознания плясала темная пропасть дремоты – бессонная ночь давала о себе знать. Прошлый раз он спал позавчера, в лагере за околицей Ярга. Несколько несчастных силов на жесткой походной постели в палатке Энгера, после чего вот уже больше суток он куда-то шел, кого-то слушал, о чем-то думал.
Его охватило нехорошее, но весьма устойчивое желание бросить все. Вернуться в Вагран, в темную прохладу собственной комнаты, окна которой выходили на купол оранжереи. Женщина права, это не его война.
И не его народ, если уж на то пошло.
Проклиная все, он склонил голову, сделал четко выверенный шаг назад, выдохнул:
– Как вам будет угодно.
Худой мужчина со знаком Велаты провозгласил:
– Как низко мы пали! Месть, клятва демону… Воистину темные силы веют над нами!
Толстячок с пухлыми щечками, несший знак Коэни, закатил глазки и горестно опал с лица.
– Гм, – откликнулась на это заявление женщина со знаком Алора, – думаю, все мы употребляем немного не те слова. Согласны ли почтенные собратья, что случай, описанный неким Пейтом Лайресом, прямо-таки вопиет о правосудии? А правосудие близко как Алору Понимающему, так и Эригу Честному.
Щечки служителя Коэни снова надулись. Он важно провозгласил:
– Правосудие также является актом Милосердия по отношению к несчастным жертвам, а посему сам Коэни Милосердный не только не отвергает его, но и зрит одобряющим оком.
– Вот я и свершу это правосудие, – просто сказала служительница Алора. – Во всяком случае, следует думать об этом именно так, почтенные собратья.
В дверь постучали. Один из служителей опрометью бросился туда, принес бумагу и стержень. Женщина подхватила их, шагнула к столу.
– Стойте, – сказал Рут. – А как вы убьете Гуара? Убийство дело нелегкое.
Служительница Алора улыбнулась, усаживаясь на лавку. Одним движением подгребла горстку праха к себе, припечатала сверху листком.
– Ваша милость, понимание учит многим вещам, и у нашего дома есть свои секреты. Но ваша помощь вовсе не повод раскрывать их.
Она начала писать, аккуратно и осторожно выводя буквы. Остановилась на мгновенье, подняла глаза на Рута, спросила:
– Обращение «Великая Трира Мстительная» вашу прародительницу устроит?
– Трира не Вирхар Хвастливый, – буркнул Рут. Ему еще никогда не приходилось разговаривать с человеком, добровольно идущим на смерть. С будущим мертвецом, по сути. Вот новое ощущение, без которого он легко бы обошелся. – Ей не нужны славословия, можно обойтись и без титула «Великая»…
– Ну теперь уже поздно, – рассеянно заметила женщина.
Дописала и встала, бережно держа перед собой бумажку. Пальцы у нее подрагивали, но держалась она на удивление спокойно. Задумчиво сообщила:
– Думаю, дом Коэни станет самым подходящим местом для этой мольбы. Хочу на всякий случай поклясться еще и вслух, перед Стеной.
Люди в храмовых плащах расступились. Служитель Велаты, худой и грозный на вид мужчина, сорвался с места, выбежал из комнаты. Начал отдавать приказы в коридоре. Послышались спешные шаги служек – им было велено расчистить путь к молельному залу Коэни. На всякий случай.
Рут стоял у стола и молча глядел на уходящую женщину, сведя на переносице брови.
Служительница Алора переступила порог, собратья по храму, кинув печальные взгляды на присыпанную прахом столешницу, направились за ней. Тарлани двинулись следом, перешептываясь и оглядываясь на стол. Рут посторонился, пропуская их всех.
Над столешницей вдруг возник крохотный вихрь. Как раз там, где доски усыпала мелкая пыль, дар эрни. Спирально закрученные струи воздуха прошлись по доскам, всосали в себя прах, превратились в бурлящий серый узел. Метнулись к каменной кладке стены и там исчезли.
Кто-то позаботился о прахе. Побледневшие Тарлани вылетели в дверь. Рут прошептал:
– Да будет ваша Бездна Садом…
Склонил напоследок голову и вышел.
Роскошный камзол одного из Тарланей поблескивал впереди в свете редких флигов. Рут поднажал, пристраиваясь к хвосту процессии, которая извивалась змеей по внутренним переходам дома Йалди. Где-то там, в голове змеи, шла служительница Алора…
Они поднялись по лестнице, двинулись по короткому коридору, прорезанному с двух сторон дверями. За одной сиял свет и звучали голоса. Проходя мимо, Рут кинул взгляд и углядел сосредоточенных служек, склонившихся над высокими, по пояс человеку, корзинами. Люди храма вполголоса и вразнобой считывали мольбы, собранные в плетенки. Он даже уловил обрывок фразы, произнесенный тонким дрожащим голосом:
– Файру Ненавидящий, уничтожь их…
Рут, не останавливаясь, ухмыльнулся. Почтенные служители сегодня много чего узнают о своей стране и народе. А также о судах, благородных властителях, обнаглевших торговцах и прочем.
Вслед за другими он переступил порог двери, прорезавшей Стену Молений в доме Йалди. На опустевших крюках уже висело несколько листков с мольбами. Два из них, нанизанные на крюки рядом с выходом, затрепетали в потоках воздуха, которые разогнала процессия.
Идти предстояло недалеко, дом Коэни был следующим в круге храмовых зданий. Тарлани вслед за служителями исчезли за распахнутыми дверями, вокруг которых уже толпились служители рангом пониже, глазея на входящих с затаенной надеждой.
Рут внутрь не пошел, рассудив, что там и без него народу достаточно. А увидеть, откликнется или нет Трира на клятву служительницы, можно было и снаружи.
Следовало только найти наблюдательный пункт.
Он приблизился к сооружению из камней, закрывавшему вход в храм. Преграду выложили в форме треугольника со скошенной вершиной. Рут выбрал один из двух боковых склонов, взбежал по крутой и шаткой лесенке, получившейся из граней и углов валунов. Подтянулся на руках и уселся боком на храмовой стене, над самым входом.
Приведенные адельбергцами все еще были здесь. На куске уцелевшей мостовой вокруг храма тесно стояли люди, упорно глядя на вход и темные башни молельных домов.
Его заметили; пришлось чуть покачнуться, уклоняясь от просвистевшего рядом со щекой камня. По-хорошему, сидеть тут вовсе не следовало, но Руту очень уж хотелось своими глазами увидеть то, что должно было случиться. В конце концов, именно ради этого он и пришел в Элимор.
Песочно-рыжее предрассветное небо над головой наливалось желтизной все сильнее, лучи встающего Элсила заливали все вокруг бликами цвета первой весенней травы. Именно на небе и появился первый знак того, что Трира Мстительница откликнулась.
Сначала свистнул ветер и разогнал легкие клочья облаков на закатной стороне. Небо вдруг исчертили тонкие линии, стремительно наливающиеся цветом и объемом. Рут бросил быстрый взгляд вниз; служительница Алора уже вышла из молельного дома с толпой собратьев. Лицо ее было поднято вверх, на мгновенье она застыла и тут же кинулась в простенок между двумя домами. Кто-то принес лестницу, приставил шаткое сооружение из жердей к ограде прямо перед ней. Тарлани, шедшие следом, не мудрствуя лукаво просто прыгнули и угнездились на стенах, как куры на насестах. Хорошо быть магом…
Предрассветная болезненная желтизна неба выцвела. В небосвод, как в гигантское блюдо, кто-то опрокинул, предварительно перевернув, семь Бездн и семь Садов. Ясно и четко видимых. Как куски громадного пирога, расходились от центра – а центром стала крона храмового дерева – стесанные сверху исполинские горные кряжи, свисающие вниз сталактитами. На плоских треугольных вершинах, уходящих за пределы горизонта, в бесконечность, курчавились коричнево-алые Сады, зависнув над городскими крышами. А между Садов темными треугольниками вклинивались Бездны. Тоже поросшие кое-какой растительностью, судя по скупым мазкам красных и бордовых тонов.
Рут перевел взгляд на людей за стеной, застыл выжидая. Камней уже никто не бросал – они тоже потрясенно таращились на небо.
От толпы адельбергцев перед храмом отделилась крохотная лиловая искра. Несколько голосов яростно и громко закричали на языке, которого Рут не знал. И тут же вслед за первой искрой от толпы рванулся вверх целый дождь из сияющих лиловых капель.
Рванулся, пролившись в одну из Бездн, возносясь с земли. Души адельбергцев возвращались домой, к Рьягу Ненасытному. Люди в толпе падали как подкошенные. Дождь полностью выкосил человеческие ряды перед храмом.
И сразу же лиловые ливни поднялись из-за стены домов по ту сторону пустыря, расходясь кольцом по столице. Светящийся дождь орошал уже все небеса. Души возвращались в места, им предназначенные, кто в Сад, а кто в Бездну.
Он не знал, сколько это продолжалось; нескончаемые потоки лилового света, уносящиеся вверх, завораживали и меняли ощущение времени. Твердь, нависшая над головой, казалась более живой и реальной, чем серые силуэты домов, застывшие по ту сторону пустыря, чем люди храма, замершие внизу с поднятыми лицами. У Рута даже мелькнуло ощущение, что это он повис вверх ногами над чьим-то миром, разглядывая и рискуя вот-вот в него сорваться.