— Батарея. Огонь по Зебре Девять.
— Зебра Девять,— ответил лишенный эмоций голос. Возникла задержка, а затем: —На пути.
Огонь почти немедленно перенесся с левого фланга и спустя две минуты начал обрушиваться в пятистах метрах направо.
— Они обходят нас с флангов, мисс,— доложил сержант Грушка.
Она была так занята корректировкой огня артиллерии по атакам вдоль линии огня, что действительно забыла о своих двадцати бойцах, завязавших перестрелку с почти сотней врагов.
— Мы отступим? — спросил Грушка.
Она пыталась думать, но это было невозможно в этой сумятице и шуме. Атакующие колонны все еще продвигались вперед, и у нее была единственная группа, которая могла наблюдать всю атаку. Надо было учитывать каждый драгоценный снаряд.
— Нет. Мы будем держаться здесь.
— Верно, мисс,— сержант, казалось, наслаждался. Он переместился направлять автоматный и винтовочный огонь.
— Сколь долго они смогут продержаться? — гадала Гленда Рут.
Она позволила артиллерии двадцать минут молотить атакующие силы справа. К тому времени хайландеры почти окружили ее и были готовы атаковать с тыла. Она молитвенно подняла рацию снова.
— Батарея. Дайте мне все, что сможете, по Джеку Пять. И ради Бога, не дальше. Мы на Джеке Шесть.
— Огонь по Джеку Пять,— медленно подтвердил голос. Возникла пауза.— На пути.
Это были самые прекрасные слова, когда-либо слышанные ею.
Теперь они ждали. Хайландеры поднялись в атаку. Ночь наполнили дикие звуки. «Боже мой, волынка»,— подумала она. Но даже когда пехота двинулась вперед, волынка заглушила свист снарядов. Гленда Рут нырнула на дно лощины и увидела, что остальные ее бойцы сделали то же самое.
Мир взорвался звуками. Миллион несущихся с огромной скоростью крошечных осколков заполнил ночь смертью. Она осторожно подняла маленький перископ и огляделась.
Рота хайландеров растворилась. Снаряды падали среди убитых, снова и снова разрывая их на куски, когда среди них падали снаряды с радарными взрывателями. Гленда Рут сглотнула и повела перископом вокруг. Левая атакующая колонна перестроилась и снова разворачивалась атаковать гребень.
— Огонь по Дяде Четыре,— тихо произнесла она.
— Неразборчиво.
— ОГОНЬ ПО ДЯДЕ ЧЕТЫРЕ!
— Дядя Четыре. На пути.— Как только огонь позади них прекратился, ее бойцы вернулись на край лощины и возобновили стрельбу, но звуки начинали замирать.
— У нас теперь подходят к концу боеприпасы, мисс,— доложил Грушка.— Можно мне воспользоваться вашими запасными магазинами?
С неожиданной пораженностью она поняла, что не сделала ни одного выстрела.
Ночь кончалась. Когда бы неприятель не выстраивался атаковать ее позиции, его разрубал на части безжалостный огонь артиллерии. Однажды она попросила полный огневой вал повсюду вокруг своей лощины—к тому времени у бойцов было по три патрона на винтовки, а для автоматического оружия — совсем ничего. Голос без эмоций просто ответил: «На пути».
За час до рассвета на холме ничего не двигалось.
Тонкие ноты военной трубы прозвучали над голыми холмами ущелья. Гребни холмов к востоку от боевой линии Фалькенберга лежали мертвые, листва на них была в клочья изрублена осколками снарядов, сама земля превращена в лоскутное одеяло из воронок, частично заваленных мертвецами. Через ущелье дул холодный ветер, но он не мог рассеять запахов нитроглицерина и смерти.
Вновь прозвучала труба. Бинокль Фалькенберга показал трех безоружных офицеров Хайландеров с белым флагом. Одного поручика отправили встретить их, и молодой офицер вернулся, ведя Хайландерского майора с повязкой на глазах.
— Майор Мак-Рей, Четвертый Ковнантский пехотный полк.— Представился он, когда повязка была снята. Он сощурился от яркого света в бункере.— Вы будете полковник Фалькенберг?
— Да. Что мы можем для вас сделать, майор?
— У меня есть приказ предложить перемирие для погребения убитых. Двадцать часов, полковник, если вы на это согласны.
— Нет. Четыре дня и ночи — сто шестьдесят часов, майор,— ответил предложением Фалькенберг.
— Сто шестьдесят часов, полковник? — Дородный Хайландер подозрительно поглядел на Фалькенберга.— Вам нужно это время для завершения оборонительных укреплений?
— Наверно. Но двадцать часов — недостаточный срок для передачи раненых. Я верну всех ваших — под честное слово, конечно. Не секрет, что у меня не хватает медикаментов, и они получат лучшую заботу от ваших собственных хирургов.
Лицо Хайландера ничего не показывало, но он помолчал.
— Вы не скажете, сколько там будет? — он замолк еще на миг. Затем добавил:— Установленный вами срок в пределах моих полномочий, полковник.— Он протянул объемистую сумку.— Мои полномочия и инструкции. То была кровавая бртва, полковник.— Сколько моих ребят вы убили?
Фалькенберг и Рут переглянулись.
Есть узы между теми, кто участвовал в бою, и они могут включать и тех, кто с противной стороны. Ковнантский офицер стоял невозмутимо, неготовый сказать больше, но его глаза умоляли их.
— Мы насчитали четыреста девять тел, майор,— мягко сказала ему Гленда Рут.— Она посмотрела на Фалькенберга и тот кивнул.— ... мы принесли еще триста семьдесят раненых.
Обычное соотношение в бою: «четыре раненых на одного убитого», в той атаке, должно быть, вышли из строя почти тысяча бойцов в своих усилиях вытащить убитых и раненых.
— Меньше четырехсот,— печально произнес майор. Он вытянулся по стойке «смирно».— Прикажите своим солдатам как следует осмотреть местность, полковник. Там есть еще и другие мои ребята.— Он отдал честь и подождал, пока ему снова завяжут глаза.— Благодарю вас, полковник.
Когда офицера-наемника увели, Фалькенберг с грустной улыбкой обернулся к Гленде Рут.
— Попытайся подкупить его деньгами. Он бы вызвал меня на дуэль, но когда я предложил ему вернуть солдат...— Он печально покачал головой.
— Они действительно сдались? — спросила Гленда Рут.
— Да. Перемирие кончает дело. Их единственный шанс был прорваться, прежде чем мы подтянем еще боеприпасы и резервы, и они знают это.
— Но почему? В последнюю революцию они наводили такой страх, а теперь... Почему?
— Это-то и есть слабость наемников.— Четко разъяснил Фалькенберг.— Плоды победы принадлежат нашим нанимателям, а не нам. Гридланд не может потерять свои танки, а Ковнант не может потерять своих солдат, иначе им нечего будет продавать.
— Но они не дрались раньше!
— Разумеется, в текучем маневренном бою. Фронтальная атака всегда была самым дорогостоящим видом боя. Они попытались силой преодолеть перевал, а мы их честно отбили. Честь удовлетворена. Теперь Конфедерации придется приводить собственные регулярные войска, если она захочет силой проломить путь через ущелье. Я не думаю, что она станет так вот разбрасываться солдатами, и в любом случае это требует времени. В то же время нам надо отправиться в Алланспорт и заняться кризисом.
— Что там случилось? — Спросила она.
— Вот это пришло полковым кодом сегодня утром.— Он протянул ей тонкое сообщение:
«Фалькенбергу от Свободы: армия патриотов грабит алланспорт тчк Просьба организовать следственную комиссию расследовать возможные нарушения законов войны ТЧК Для меня крайне нежелательно выполнить ваш приказ присоединиться к полку ТЧК Действия Армии Патриотов провоцируют саботаж и бунт среди горожан и горняков ТЧК Для удержания граждан города в повиновении могут потребоваться мои силы безопасности ТЧК Жду ваших приказаний ТЧК Уважением Антон Свобода ТЧК Конец послания».
Она дважды перечла его.
— Боже мой, полковник,— что там происходит?
— Не знаю,— мрачно сказал он.— Я намерен выяснить. Вы бы отправились со мной как представитель Союза Патриотов?
— Конечно. Но не следует ли нам послать за Говардом Баннинстером? Совет избрал его президентом.
— Если он нам понадобится, мы его достанем. Главстаршина!
— Сэр!
— Положите вещи мисс Хортон в бронетранспортер вместе с моими. Я возьму в Алланспорт взвод Штабного караула.
— Сэр. Полковник, я вам там понадоблюсь.
— Да? Я полагаю, что так, старшина. Погружайте свое снаряжение.
— Сэр.
— Оно, конечно, по всей вероятности уже там. Едем.
Бронетранспортер отвез их на небольшой аэродром, где ждал реактивный самолет. Он был одним из сорока имевшихся на Планете, и способен был перевозить сотню солдат, но он сжигал горючее, необходимое для доставки боеприпасов. Пока не будут обеспечены нефтяные поля в Доукс Ферри, это было горючее, едва ли для них позволительное.
Самолет летел над районами, удерживаемыми Патриотами, держась подальше от оставшихся к западу от Ущелья изолированных укрепленных пунктов конфедератов.
Самолет имел мало шансов уцелеть в боевом окружении, когда любой пехотинец мог таскать самонаводящиеся ракеты, в то время, как грузовики могли перевозить оборудование для нейтрализации самолетных контрмер.
Они пересекли Колумбийскую долину и свернули на юго-запад, чтобы избежать Престон Бея, где после падения главной крепости оставались очаги конфедератов.
— Вы ведь делаете то же самое, не так ли? — сказала вдруг Гленда Рут.— Когда мы атаковали Престон Бей, вы позволили моим людям нести потери.
Фалькенберг кивнул.
— По двум причинам. Мне также неохота терять людей, как и Хайландерам — и без полка вы и тысячи часов бы не удержали район Патриотов. Мы нужны вам как нетронутые силы, а не куча трупов.
— Да.— Это было достаточно верно, но в атаке-то погибли ее друзья. Будет ли исход стоить того? Позволит ли Фалькенберг ему стоить того?
Капитан Свобода встретил их на Алланспортском аэродроме.
Рад вас видеть, сэр. В городе весьма плохо.
— Что именно произошло, капитан? Свобода критически посмотрел на Гленду Рут.
— Докладывайте.
— Да, сэр. Когда прибыл временный губернатор, я как приказано сдал ему управление городом. В то время полуостров был умиротворен, по большей части благодаря усилиям мэра Гастингса, желающего избежать повреждений городу. Он считает, что Франклин пришлет с родной планеты крупную армию и говорит, что не видит никакого смысла допускать гибель лоялистов и сожжение города из-за сопротивления, которое в любом случае не изменит окончательного исхода событий.