— А Шеин? — еще больше помрачнел Ковалев.
— Шеин вообще в жесткий отказ ушел, — отмахнулся Липягин.
Полковник нервно забарабанил пальцами по раскрытому ежедневнику.
— Блядь! Ну ты что, первый день замужем, что ли?
— А что я? Я же не могу их заставить… — невинно начал Липягин и пристально посмотрел на начальство. — Или могу?
Ковалев поднялся из-за стола и принялся прохаживаться туда-сюда.
— Ты учти еще… — он остановился за спиной у Липягина, — убийства-то того… закончились.
— Так, а я о чем? — обернулся к начальству майор. — А москвичи не успокаиваются, суки!
— Вот именно! — Ковалев вернулся на место, но садиться не стал, уперся кулаками в столешницу. — Если бы не вся эта столичная пиздобратия, наши «дураки» под судом были бы, а мы с тобой дырочки под звездочки вертели бы. Так что давай, Эдик. Работай. Нам свой шанс упустить нельзя.
— Кстати про москвичей, — будто между делом припомнил Липягин. — Дело Закотновой помнишь?
— Ну? — насторожился Ковалев.
— Профессор его из архива затребовал, мне Лариса звонила. И Кесаев им заинтересовался, адрес Витьки Косачева запросил.
— Зачем? — не понял Ковалев. — Это же пять лет назад было, и там этот… Кравченко… — он вдруг посмотрел на мужчину, осененный догадкой. — Погоди, они что, хотят то убийство к нашим подцепить?
Майор пожал плечами:
— Мне не докладывали, само собой, но подозреваю, что да.
Полковник не сказал больше ни слова. Он стоял, уперев руки в стол, и молча играл желваками. На висках вздулись жилы, лицо налилось краской. Липягин испугался, как бы Ковалева не хватил удар, и удар случился — хозяин кабинета от души приложился кулаком по столу, да так, что с подпрыгнувшего телефона слетела трубка…
То осеннее утро 1977 года жители городка Шахты запомнили надолго. По их тихому Межевому переулку одна за другой проезжали милицейские машины, за ними — серый «уазик»-«буханка» с красным крестом и надписью «Спецмедслужба».
На заросшем ивами берегу издали были видны несколько человек, собравшихся вокруг тела Лены Закотновой. Оно было найдено в реке, рядом лежал портфель. Эксперт и фотограф склонились над трупом, рядом стояли оперативники и следователи. Чуть в стороне курили Липягин и старший лейтенант Виктор Косачев.
— Вить, давай ты здесь, а мы с участковым по соседним домам прошвырнемся. Может, кто-то что-то видел, — предложил Липягин, отбрасывая окурок.
Виктор кивнул, даже не глянув на коллегу. Он смотрел на ивы, воду, но взгляд его все время возвращался к истерзанному телу девочки, над которым хлопотал, щелкая затвором фотоаппарата, фотограф. Сигарета обожгла пальцы, но мужчина не заметил этого.
Эксперт закончил осмотр и описание повреждений, подошел к Виктору, достал пачку «Опала».
— Угостишь? — не глядя на него, спросил Виктор.
Фотограф молча протянул пачку. Виктор долго доставал сигареты — у обоих тряслись руки.
— Это собака? — спросил Виктор, наконец прикурив.
— Витя, какая собака? У нее глаза завязаны! Это…
— Погоди… — перебил с надеждой в голосе Виктор, — а может, она в жмурки играла с подружками? И тут собака напала…
— Да не собака это!! — закричал эксперт, размахивая руками. — Там ножевые, понимаешь? Это человек, Витя!
— Человек? — тихо переспросил старший лейтенант. — Нет, Володь, ты путаешь. Человек не может… такое… Человек не может…
Виктор выкинул недокуренную сигарету, провел ладонью по лицу, как будто пытаясь стереть с него какую-то невидимую липкую паутину. Посмотрел на руку. Провел по лицу еще раз, потом еще, еще…
— Витя, остановись, — эксперт тряхнул Виктора за плечо. — Витя!!!
Мужчина замер с поднятой рукой, посмотрел на фотографа так, словно увидел его впервые.
— Что?
— Приди в себя! — эксперт взял Виктора за руку, как маленького. — Пойдем, у меня в машине спирт есть. Выпьешь. Тебе — надо.
— Я не пью… — пробормотал Виктор.
— Пойдем, пойдем… — эксперт, не слушая возражений, потащил молодого следователя за собой.
Домики в Межевом стояли довольно плотно, небольшие участки лепились один к другому. Липягин и участковый шли вдоль очередного забора. Под ногами хлюпала грязь. Липягин поморщился, кивнул на забор.
— А тут кто?
— Кравченко Александр. Жена, двое детей. Первый-то ее, а второй совместный, — принялся объяснять участковый.
— Родственник твой, что ли, что ты про него все знаешь?
— Таких родственников не дай боже… — грустно усмехнулся мужчина. — Судимость у него. Ходил ко мне отмечаться.
Липягин удивленно посмотрел на участкового.
— И ты молчал?
Дойдя до калитки, Липягин по-хозяйски распахнул ее, вошел во двор.
— Эй! Хозяева!
У дома, под яблоней, жена Кравченко стирала в эмалированном тазу белье. Увидев гостей, она выпрямилась и вытерла руки о передник.
В стороне от места преступления толпились зеваки. Среди них выделялась дородная женщина, рассматривала милиционеров, выбирая, к кому подойти.
Виктор с экспертом стояли возле машины. Женщина обратила внимание на молодого следователя, устремилась к нему. Ей наперерез бросился постовой из оцепления.
— Гражданка, стойте! Туда нельзя!
— Товарищ! Товарищ, можно вас? — не обращая внимания на милиционера, обратилась женщина к Виктору. Видимо, он внушал ей доверие больше других сотрудников.
Виктор повернулся, жестом остановил постового, сделал шаг навстречу женщине.
— Я вас слушаю.
— Я его видела, — уверенно сказала женщина.
— Кого?
— Убийцу. Я на остановке стояла, транвай ждала, а он с девочкой шел.
Мужчина нахмурился, подошел ближе.
— Когда вы его видели?
Свидетельница закатила глаза, вспоминая.
— В шестом часу. Или в половине уже? Не помню…
Виктор бросил быстрый взгляд на эксперта. Тот кивнул — время совпадало.
— Вы его запомнили? — спросил Виктор. — Описать сможете?
— Высокий, представительный такой… — женщина снова закатила глаза, — в пальте и шляпе.
Как раз в этот момент появились Липягин и участковый. Липягин довольно грубо толкал перед собой высокого мужчину — Кравченко. За ними семенила его жена, нервно теребя в руках край передника.
— Ну, хорош, начальник! — возмутился Кравченко после очередного тычка в спину.
— Товарищи, он дома был, — жена Кравченко с надеждой заглядывала в лицо Липягина. — Как с работы пришел, так дома и сидел. Не он это.
— А свидетели есть? — мрачно спросил Липягин.
— Людмила, подруга моя, — радостно закивала женщина. — Она как раз в гости приходила. Товарищи…
— Разберемся, — прервал ее Липягин и остановился рядом с Виктором.
Жена Кравченко бросилась к нему, ища защиты.
— Товарищ милиционер…
Участковый оттеснил ее, рявкнул властно и сердито:
— Погоди ты!
— Это кто? — спросил Виктор у Липягина, кивнув на Кравченко.
— Пока не знаю. Возможно — подозреваемый, — Липягин закурил.
Старший лейтенант вопросительно посмотрел на женщину, с которой говорил до этого. Та с сомнением разглядывала Кравченко.
— Не, тот в шляпе был. И постарше… вроде.
Липягин вопросительно глянул на Виктора, тот пояснил:
— Свидетель.
Кравченко обрадованно шагнул к жене, но Липягин взял его под локоток.
— Ладно, поедешь с нами, дашь показания и вернешься домой под подписку, — Липягин кивнул жене Кравченко. — Вы тоже, гражданка.
Ни Кесаев, ни Витвицкий не знали о событиях, произошедших пять лет назад в Межевом переулке. Пролить свет на них мог только один человек, и именно к нему их сейчас вел немолодой участковый. Они вошли в подъезд типовой пятиэтажки, поднялись на четвертый этаж.
Участковый остановился на площадке, указал на дверь.
— Вот. Здесь он и живет, товарищ полковник.
Кесаев с сомнением посмотрел на сильно обшарпанную дверь.
— Я же говорю, пьет он сильно, — словно оправдываясь, сказал участковый.
— Спасибо, — сдержанно поблагодарил Кесаев.
— Может, мне с вами к нему? На всякий случай? — поинтересовался участковый.
— Не нужно, дальше мы сами.
— Ну, смотрите, товарищ полковник. Так-то он смирный, но когда надерется, всякое бывает.
— Мы справимся, — следователь шагнул к двери.
— Как знаете. До свидания, — участковый с облегчением начал спускаться.
— Всего доброго. Спасибо! — запоздало бросил ему Витвицкий.
Кесаев нажал на кнопку звонка. Ответом ему была тишина. Спустившийся уже на несколько этажей участковый выглянул с нижнего пролета лестницы.
— Вы стучите, у него звонок давно не работает.
Полковник постучал в дверь, сперва аккуратно, с деликатностью, потом громко, решительно. Наконец за дверью послышались шаркающие шаги, недовольный голос произнес:
— Кто там долбит? По башке себе постучи, блядь!
Дверь распахнулась. На пороге стоял Виктор Косачев. За минувшие пять лет он сильно изменился — небритый, в мятых штанах, грязном тельнике, по лицу было видно, что мужчина пьет, много и давно.
— Охуели? — прорычал он, грозно хмурясь. — Ща в бубен дам, чтоб не долбили!
Кесаев спокойно развернул удостоверение.
— Полковник Кесаев, — и кивнул на коллегу, — капитан Витвицкий.
— Уй, бля… — скривился Косачев.
— У нас к вам вопросы по делу Закотновой, — Кесаев убрал удостоверение. — В квартиру впустите? Или здесь поговорим?
Виктор окинул незваных гостей недобрым взглядом, но все же отступил в сторону:
— Заходи.
В квартире было грязно и не прибрано. Мужчины прошли на кухню. Тут пахло какой-то кислятиной и гнилью. Виктор кивнул гостям на табуретки, подошел к плите, налил из кастрюли половником крепко заваренный холодный чай. Рассказывать он начал еще в коридоре и сейчас продолжал, держа кружку с чаем на отлете.
— …Ублюдок девочку не просто убил. Изнасиловал сперва. Да вы же материалы дела видели наверняка.