А я про все на свете с тобою забываю.
А я в любовь, как в море, бросаюсь с головой.
А ты такой холодный, как айсберг в океане.
И все твои печали под черною водой[8].
Витвицкий радостно вскинул голову:
— Вот, про печаль!
И он с выражением, вкладывая в слова одному ему ведомый смысл, начал читать:
Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя…
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому…
— Капитан Витвицкий, отставить! — чуть ли не взвизгнула старший лейтенант.
За гардеробной стойкой украдкой посмеивался седой гардеробщик, немало повидавший на своем веку. Витвицкий было умолк, но вдруг, приняв решение, гордо вскинул голову.
— Эту песню не задушишь, не убьешь! Ты меня… инг… игнорируешь, а я ни в чем не виноват!
— Не виноват? А кто согласился, чтобы я шпионила за Ковалевым? — Ирина передразнила Горюнова: — «Просто намекните… Вы же психолог, ну не мне вас учить». Было такое?
— Так вы… так ты… из-за этого?! — искренне изумился Витвицкий. — Да я же отказался сразу! Сразу, прямо тогда, Ирина! Ты вообще за кого меня принимаешь? Чтобы я… чтобы согласился на такое…
Овсянникова растерялась. Она видела, что Витвицкий не лжет, — что у трезвого в голове, то у пьяного на языке.
И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света![9]
Витвицкий буквально выкрикнул последние строки стихотворения. Он выглядел гордо и смешно одновременно.
Овсянникова схватила его за руку, потащила к выходу из ресторана.
— Пойдем, горе ты мое… Извините нас!
Эта фраза адресовалась гардеробщику. Тот улыбнулся в седые усы.
— Ничего. Дело молодое.
Чикатило брел по улице, и даже издали было заметно, что его буквально трясет от неудовлетворенного желания. За ним, на расстоянии, стараясь быть незаметными, шли капитан и Ахметов. Обогнув овощной магазин, мужчина свернул к расположенному рядом рынку.
— Может, задержим уже? — предложил Ахметов.
— Рано. С поличным надо брать, — покачал головой капитан.
— Днем он резать никого не станет, — убежденно сказал Ахметов. — И что нам, за ним еще сутки ходить? Он-то спал.
Чикатило подошел к воротам рынка. Капитан посмотрел ему в спину, задумался.
— Наверное, ты прав, — сказал он Ахметову. — Ладно, в отделении разговорим.
Капитан решительно устремился к подозреваемому, быстро сокращая дистанцию. Догнал, взял под локоток.
— Гражданин, постойте!
Чикатило в растерянности оглянулся — с другой стороны к нему подходил хмурый Ахметов.
…Через полчаса в районном отделении милиции начался допрос задержанного. Чикатило сидел возле стола, напротив разместился капитан, внимательно изучавший его паспорт. Рядом на столе лежали портфель и шляпа. Капитан посмотрел в паспорт, поднял взгляд на Чикатило, сравнивая фотографию с оригиналом.
— Что ж вы, Андрей Романович, на вокзале ночуете?
— Командировочные экономлю, — ровно, без эмоций ответил Чикатило. Он, к неудовольствию капитана, вообще вел себя совсем не так, как должен был вести маньяк-потрошитель. Да и не напоминал вот этот скромный и уже немолодой мужчина с внешностью бухгалтера, что сидел напротив капитана, не то чтобы маньяка, а вообще преступника.
— А в портфельчике у вас что? — спросил сидящий сбоку Ахметов.
— Личные вещи, — тем же спокойным тоном ответил задержанный.
— Откройте, — попросил капитан.
Чикатило расстегнул замки на портфеле. Движения его были спокойными, без намека на волнение.
— Доставайте ваши «личные вещи».
Чикатило не спеша начал выкладывать на стол содержимое портфеля: пару белья, зубную щетку, тюбик зубной пасты «Поморин», мыльницу, бритвенный станок…
Далее на стол легли банка вазелина, два мотка шпагата, массивный кухонный нож. Рядом с ножом легло полотенце, заляпанное засохшими, похожими на кровь бурыми пятнами.
Капитан, увидев все это, привстал со стула. Ахметов присвистнул:
— Ох, ни хрена ж себе!
— Ахметов, я звоню следователю! — крикнул капитан. — Этого в КПЗ!
И добавил полузадушенным от ненависти голосом, обращаясь к по-прежнему безучастному Чикатило:
— Жаль пристрелить тебя прямо тут нельзя, сука!
В КПЗ Чикатило просидел совсем недолго. Следователь, а точнее, следователи приехали буквально через двадцать минут.
В уже знакомом кабинете Чикатило все с тем же безучастным лицом отвечал на вопросы старого, умудренного опытом следователя Рябинина и его молодого коллеги, стажера Медведева. Капитан и Ахметов сидели тут же у двери.
Рябинин повертел в руках документы, перешел к осмотру содержимого портфеля. Медведев заполнял протокол.
— Чикатило Андрей Романович, вы были задержаны сотрудниками милиции по подозрению в совершении преступления, — сказал Рябинин, разглядывая вазелин и мотки шпагата. — Вы можете что-то добровольно сообщить по этому поводу?
Задержанный отрицательно покачал головой:
— Я вообще не понимаю, что происходит.
— Хорошо, так и отметим в протоколе, — Рябинин кивнул Медведеву. — Леня, пиши: в портфеле, помимо прочего, были обнаружены нож столовый с черной пластмассовой ручкой производства беляйковского завода «Звезда», длина лезвия шестнадцать сантиметров, на рукоятке выцарапана надпись «М.Ц.» и стоит цена два рубля пятнадцать копеек; шпагат почтовый в количестве двух мотков; банка косметического вазелина «Норка», производство Калуга, цена десять копеек; полотенце вафельное с бурыми пятнами, напоминающими кровь. Андрей Романович, как вы можете объяснить происхождение и назначение этих предметов?
Чикатило не успел ответить — капитан вскочил с дивана, лицо его исказилось о ненависти.
— Ага, щас он объяснит! Скажет, что нашел небось. Или что ему подбросили. Видишь, глазки забегали? Сука, тварь!
— Игорь, погоди, сядь, — остановил Рябинин капитана. — Все должно быть по закону, — он перевел взгляд на Чикатило. — Ну, Андрей Романович? Мы ждем.
— Я уже вам сказал: я не понимаю, что здесь сейчас происходит. Почему меня задержали?
— Ах ты, гнида! — снова вскочил мужчина. — Ты же на наших глазах к девчонке в автобусе клеился! А потом пацана приболтал и повел со двора. Если бы не отец его…
Капитан бросился к Чикатило, Медведев и Ахметов перехватили его, удержали.
— Игорь! Выйди! — сердито сказал следователь.
— Я-то выйду, — кивнул капитан и крикнул Чикатило: — А ты, сука, готовься. На зоне из тебя вначале девочку сделают, а потом в параше утопят, понял, тварь? В говне захлебнешься, паскуда!
Ахметов буквально под руки вывел капитана из кабинета.
— Извиняться за коллегу я не буду, Андрей Романович, потому что отчасти разделаю его эмоции, — сухо сказал Рябинин. — Но сейчас не об этом. Итак, мы остановились на предметах из вашего портфеля. Леня, ты пишешь?
— Да, Владимир Михайлович, — кивнул Медведев.
— Ну?.. Или вы не можете объяснить происхождение ножа, вазелина, шпагата, пятен на полотенце? — чуть повысил голос Рябинин.
— Могу, почему не могу, — спокойно пожал плечами Чикатило. — Пятна — это действительно кровь.
— Чья кровь? Как она попала на полотенце? — быстро спросил Рябинин.
— Моя кровь. К сожалению, у станка затупилось лезвие, а купить новые накануне я не успел. Вы же сами знаете — если бриться тупым лезвием, обязательно порежешься. Нажимать приходится сильнее, а кожа вот тут… — Чикатило указал на горло под подбородком, — очень тонкая, нежная…
Он неожиданно улыбнулся. Рябинин и его молодой коллега переглянулись.
— Андрей Романович, у вас есть проблемы со здоровьем? — спросил Рябинин. — С психикой? Вы состоите на учете, может быть?
— Я совершенно здоров, спина только побаливает иногда, — ответил задержанный и в свою очередь поинтересовался: — А почему вы спросили?
— Неважно. Вернемся к допросу.
— Да, конечно. Когда я порезался, то промокал полотенцем кровь на шее. Поэтому пятна, — объяснил Чикатило.
— Где вы брились?
— В туалете на вокзале. Предвосхищая ваш следующий вопрос — вазелин я использую вместо крема для бритья. Когда под рукой нет горячей воды, он идеально размягчает кожу.
Рябинин и Медведев снова переглянулись.
— Хорошо, допустим. А зачем у вас в портфеле нож? Надеюсь, его для бритья вы не используете? — спросил следователь.
— Конечно же нет. Моя работа снабженца связана с частыми поездками, командировками. Приходится получать запасные части, детали, иногда всего одну-две штуки. И чтобы отправить их на свое предприятие, мне нужно упаковывать эти детали, — Чикатило изобразил, как он заворачивает нечто, упаковывает, завязывает.
— Допустим, но как это объясняет нож? — не понял Рябинин.
— И шпагат, — помог ему Чикатило. — Вы же знаете нашу почту. У них вечно чего-нибудь нет — то ножниц, то вот шпагата. Я еще раньше упаковочную бумагу с собой возил, но сейчас вроде она везде появилась.
— То есть нож и шпагат вы используете для упаковки почтовых отправлений, Андрей Романович? — уточнил Рябинин.
— Да, именно для этого.
Медведев оторвался от протокола.
— Владимир Михайлович, я… Вы разрешите задать задержанному вопрос?
— Давай, Леня.
Медведев, чуть покраснев от волнения, спросил:
— Задержанный Чикатило, а почему вы носите с собой такой большой нож, а не складной, например? Это же небезопасно.
— Вы верно подметили, небезопасно, — спокойно кивнул Чикатило. — Я даже порезался недавно — сунул руку в портфель и чикнул пальцем по лезвию… — он показал забинтованный палец. — Нужно ножны сделать, хотя бы из картонки. А складной у меня был, хороший, с шилом и ножничками, знаете, есть такие, там еще открывашка, штопор? Сын забрал. Мне, говорит, нужнее… — мужчина рассмеялся. — Вот и пришлось выкручиваться с этим. Надо складной купить, вы правы.