Задача американской эскадры и сил ВВС была следующей. В Вашингтоне не исключали, что путч натолкнется на вооруженное сопротивление некоторых частей армии, борьба затянется и Альенде может попросить помощи у Кубы. Американские морские и воздушные силы в этом случае должны были перехватить кубинский спецназ, который мог оперативно прибыть в Чили только воздушным путем. Переправка морем потребовала бы гораздо больше времени.
Кубинцы действительно проводили у себя военную подготовку около 30 активистов СПЧ. 11 сентября им поступило указание быть готовыми к вылету в Чили вместе с бойцами кубинского спецназа. Но через три дня приказ был отменен, потому что стало ясно, что никакого вооруженного сопротивления путчистам не оказывается, а Альенде погиб еще 11-го.
Утром 11 сентября эскадра ВМС неожиданно вернулась в Вальпараисо, и солдаты морской пехоты стали занимать ключевые точки второго по величине города Чили. Префект Вальпараисо успел позвонить генералу карабинеров Хорхе Уррутии, а тот сообщил о мятеже флота Альенде.
Альенде не жил в президентском дворце. Ему не нравилось холодное большое и помпезное здание, почти все помещения которого были проходными. Для президента, как уже упоминалось, построили резиденцию на улице Томаса Мора – несколько особняков (включая помещения для охраны) с высоким забором, которые легче было оборонять. После 29 июня 1973 года охрану резиденции усилили – карабинеры теперь находились в ней постоянно.
Ночью 11 сентября многие сторонники правительства заметили, что некоторые части столичного гарнизона и окрестностей перешли на казарменное положение, а часть солдат на грузовиках отправились в Сантьяго. Все это было подозрительно.
В полночь 11 сентября Альенде доложили, что в Сантьяго замечено странное перемещение войск. Президент поручил министру обороны Орландо Летельеру[905] позвонить генералу Баэсе и выяснить в чем дело. Баэса отрапортовал, что разберется, и попросил у Летельера номер телефона, чтобы перезвонить, но министр обороны сказал, что выйдет на связь сам. Когда Летельер перезвонил, Баэса выложил ему следующую версию: якобы получены сведения о готовящихся бастовавшими владельцами грузовиков актах саботажа против бензоколонок, и армия решила взять их под защиту.
В 6.20 раздался телефонный звонок Уррутии, и Альенде сообщили, что флот в Вальпараисо восстал и требует его отставки. Глава государства был спокоен и попытался связаться с Пиночетом и другими генералами, но они не брали трубку – ни на службе, ни дома.
Генералу авиации Бачелету на момент переворота было 49 лет. Он чувствовал, как в последнее время почти открыто ненавидят его сослуживцы – Бачелет считался в ВВС отъявленным «альендистом» (он действительно симпатизировал президенту), а его жена, преподаватель, – «красной». Ей даже пришлось перестать посещать светские мероприятия генералитета, где ее встречали с плохо скрываемой ненавистью. Узнав утром 11 сентября 1973 года о мятеже, Бачелет понял, что закончилась не только его карьера, но, возможно, и сама жизнь. По иронии судьбы, собираясь на службу, среди бумаг он обнаружил пришедшее пять дней тому назад приглашение на прием в Военный клуб от супруги Пиночета Лусии Ириарт. Прием должен был состояться 11 сентября. Но в этот день Бачелет был арестован, как только приехал в Министерство обороны[906].
Там же был арестован и министр обороны Орландо Летельер, приехавший, чтобы выяснить обстановку.
В 6.47 самолеты ВВС обстреляли радиостанцию «Корпорасьон».
В 7.15 президент в сером твидовом пиджаке поверх свитера отбыл из резиденции (он ехал на своем «фиате 125», его сопровождала три машины ГАП с 23 бойцами и три танкетки карабинеров) и через 20 минут прибыл в «Ла Монеду», которую охраняли 25 карабинеров и несколько танкеток. Глава государства был вооружен автоматом АК-47 (подарок Кастро). Гаповцы помимо автоматов и двух пулеметов привезли с собой три гранатомета РПГ-7. На улицах уже было много военных патрулей, но кортеж президента никто не остановил.
Всю ночь у резиденции Альенде дежурила легковая машина с офицером военной разведки. Как только глава государства покинул резиденцию, об этом узнали путчисты. Альенде решили не задерживать и, тем более, не убивать по простой причине: Пиночет надеялся, что президент перед лицом мощи всех вооруженных сил сам напишет заявление об отставке и придаст таким образом перевороту легитимность.
В 7.10 оппозиционные радиостанции («Агрикультура», «Минерия», «Радио Бальмаседа») передали первое коммюнике командования вооруженных сил Чили. Президенту предлагалось «немедленно передать свои высокие полномочия чилийским вооруженным силам и корпусу карабинеров», которые «едины в своей решимости взять на себя ответственную историческую миссию и развернуть борьбу за освобождение отечества от марксистского ига и за восстановление порядка и конституционного правления». Далее говорилось, что «рабочие Чили могут не сомневаться в том, что экономические и социальные блага, которых они добились на сегодняшний день, не будут подвергнуты большим изменениям». Всем СМИ Народного единства предписывалось немедленно прекратить передачи, «иначе они будут подвергнуты нападению с суши и с воздуха». Коммюнике подписали командующий сухопутными войсками генерал Пиночет, командующий ВМС адмирал Торибио Мерино, командующий ВВС генерал Ли и командующий корпусом карабинеров генерал Мендоса[907].
Примерно в то же время, когда Альенде выехал в «Ла Монеду», Пиночет прибыл в свой командный центр в Пеньялолене (юго-восток Сантьяго), где находился главный пункт управления и связи чилийских вооруженных сил. В командном центре уже оборудовали линии связи с Ли, бывшим в этот момент в здании Академии ВВС, и адмиралом Патрисио Карвахалем, который отвечал за непосредственное осуществление переворота в столице и располагался в здании Министерства обороны рядом с «Ла Монедой».
Президент из «Ла Монеды» опять попытался связаться с Пиночетом – и опять безуспешно. Альенде с горечью воскликнул: «Бедный Пиночет! Его наверняка арестовали».
Прибывший в «Ла Монеду» директор корпуса карабинеров генерал Сепульведа заверил президента, что корпус стоит на стороне правительства. Однако Сепульведа не знал, что реально карабинерами уже командует его заместитель Мендоса, который полностью поддержал переворот.
Позднее Альенде объявил карабинерам, что их командование восстало против президента, и он намерен оборонять дворец. Если кто-то из карабинеров не желает участвовать в бою, то может покинуть дворец. Однако охрана осталась. Позднее к защитникам дворца присоединились семь человек из службы безопасности – единственное подкрепление, которое получил в свой последний день президент Чили. Во дворец приехали дочери президента – Беатрис (она была беременна) и Мария Исабель. Позднее стали прибывать некоторые министры и просто сторонники Народного единства – оружия никто из них не имел[908].
В 7.55 президент записал радиообращение к нации, которое передала радиостанция СПЧ[909]. Альенде заявил, что не подаст в отставку: «Я готов драться против мятежников любыми средствами. И пусть это знают те, у кого в руках сила, но не право»[910]. На тот момент президент еще считал, что восстала только часть флота. Лидер КУТ Фигероа обратился к рабочим и крестьянам с призывом немедленно занять фабрики и сельхозкооперативы для организации сопротивления путчистам.
В 8.15 Альенде позвонил представитель правительственной хунты (так называли себя мятежники) адмирал Карвахаль и предложил немедленно улететь из Чили с родственниками и ближайшими сотрудниками в любую страну, в которую он пожелает. Адмирал сказал, что на раздумье защитникам дворца отводится время до 11.00, после чего «Ла Монеду» начнут бомбить с воздуха.
Президент гордо отказался, хотя, по воспоминаниям дочери, уже тогда предполагал, что никакая помощь к «Ла Монеде» не прорвется: военные успели отрезать «промышленные кордоны» от центра города.
У Карвахаля с Пиночетом состоялся следующий диалог, сохранившийся в материалах Комиссии по исторической правде Чили.
«Карвахаль: Я говорил с ним лично и предложил сдаться от имени главнокомандующих родами войск… Но он ответил просто ругательствами, и ничего больше.
Пиночет: Посмотрим, как в 11.00 прилетят первые попугайчики (имелись в виду самолеты ВВС – прим. автора)… Поглядим, что тогда произойдет. Точно в 11.00 начнем бомбить!
Карвахаль: Когда они (карабинеры охраны – прим. автора) покинут «Ла Монеду», ее будет проще атаковать.
Пиночет: Как только дворец подвергнут бомбардировке, мы атакуем его полком «Буин» и курсантами пехотного училища. Надо сказать об этом (генералу) Бради.
Карвахаль: Понял. Тогда не будем ждать, пока дворец покинут карабинеры и военные адъютанты президента.
Пиночет: Точно».
Услышав по радио коммюнике хунты, карабинеры в 9.00 решили покинуть дворец, ссылаясь на приказ начальства. Вместе с карабинерами президент после краткой беседы отправил из «Ла Монеды» и своих военных адъютантов. Адъютант президента от ВВС снова передал предложение путчистов улететь из Чили на уже подготовленном самолете. Альенде отказался.
С Альенде остались примерно сорок человек. Президент, не теряя духа, организовал оборону дворца, включая временный медицинский пункт. Альенде позвонил жене в резиденцию на улице Томаса Мора и посоветовал срочно ее покинуть.
В 9.55 танки генерала Паласио окружили «Ла Монеду» по периметру и через некоторое время открыли по дворцу стрельбу. Защитники дворца ответили огнем. Президент тоже стрелял из окон дворца из подаренного Кастро автомата Калашникова, и его с трудом удалось уговорить хотя бы менять место своего расположения.