Угэдэй допускал возможность вторжения на юг Китая, но ввиду пока еще непреодолимых трудностей — монголы все еще не приобрели опыт ведения морских и речных военных операций[2153] — откладывал реализацию проекта на отдаленную перспективу. Для похода на запад не имелось очевидных препятствий, как это уже подтвердил рейд Джэбэ и Субэдэя в 1221–1223 годах. Настало время на деле проверить, действительно ли можно продвинуть западные границы улуса Джучи туда, куда «доскачут наши кони», и установить, где находятся эти пределы.
Угэдэй понимал, что завоевание Руси и Европы станет величайшим и самым амбициозным предприятием монголов. Империи цзиньцев и хорезмшахов находились, можно сказать, у порога Монголии, а для реализации европейского проекта его армии должны уйти на расстояние 8000 миль от дома со всеми тыловыми и коммуникационными проблемами, которые неизбежно возникнут[2154]. Угэдэй, как всегда, осторожный и осмотрительный, планировал кампанию до мельчайших деталей, переутомился, возможно, из-за перенапряжения и решил после операции посвятить жизнь только развлечениям и удовольствиям.
Важнее всего было наладить бесперебойное обеспечение войск лошадьми — этими боевыми буцефалами, незаменимыми вьючными животными и «НЗ на копытах». Возникла необходимость в том, чтобы ввести дополнительные подати. К 1233 году по всей империи остро недоставало лошадей, и прежнее обязательство отдавать одного коня из ста ужесточилось: теперь отбирали одного коня из десяти; кроме того, вводился налог и на домашний скот — на благо государства полагалась отдавать одну голову крупного рогатого скота из ста[2155].
Новая армия насчитывала от 120 000 до 130 000 человек; Угэдэй повелел поставлять воинов из каждого улуса, апанажа, города и селения. Верховным командующим был назначен Батый, сын Джучи, получивший в свое распоряжение и монгольский элитный корпус «бессмертных» или «старой гвардии», составившей костяк монгольского полчища. В воинство Батыя были набраны в основном монголы, но к нему пришло и немало тюрок: на курултае высказывались сомнения в их лояльности и надежности. Однако, как показали последующие события, эти сомнения были напрасные: они проявили себя достойно, как превосходно обученные и дисциплинированные воины[2156].
Хотя командующим и был Батый, оперативное мозговое руководство всей операцией Угэдэй возлагал на 59-летнего Субэдэя, закаленного ветерана не одного десятка сражений и кампаний. И Чингисхана и Угэдэя несколько настораживала надменность Субэдэя, не желавшего взаимодействовать с другими командующими; но до 1232 года у него был могущественный покровитель Толуй, член монгольской царской семьи, понимавший и ценивший полководческий дар пожилого военачальника. Приводя в пример успешное сотрудничество с Джэбэ в 1221–1223 годах, Толуй доказывал, что Субэдэй просто-напросто не переносит олухов в военном деле: он с уважением относился к Джэбэ, еще одному военному гению, но презирал хваленых фаворитов Чингисхана вроде Шиги-Хутуху. Угэдэй, обожавший брата Толуя, согласился с его доводами[2157].
Однако на этот раз вряд ли существовали столь же благоприятные возможности для успешного взаимодействия. Батый, похоже, отличался сварливым характером; он обладал некоторыми способностями, но явно уступал во всем и Джэбэ и Мухали. Францисканский монах Карпини, общавшийся с ним в 1245 году, вынес такой вердикт: «Батый добр по отношению к своим воинам, они тем не менее его очень боятся; в битве это самый жестокий из всех людей, зоркий и необычайно коварный, ибо он сражается так уже много лет»[2158]. К сожалению, мы не располагаем надлежащим описанием внешности будущего хана Золотой Орды; Рубрук лишь отметил, что «Батый был примерно такого же роста, как мой господин Джон Бомон», дав повод одному русскому историку написать иронически: «Жаль, но мы не имеем чести знать месье де Бомона»[2159]. В числе других монгольских грандов в экспедиции были Беркэ, Шибан и Орда, братья Батыя; первенство должно было принадлежать Орде, старшему сыну Джучи, но, согласно всем источникам, он был «легковесом» в военном деле и, кроме того, не обладал личным обаянием[2160].
Выдающимися участниками кампании были также Мункэ и Бучек (сын Толуя), Байдар и Бури (сын и внук Джагатая), сыновья Угэдэя Гуюк и Кадан, его внук Кайду и Урянхатай, сын Субэдэя. Это было блистательное собрание талантов, означавшее, что экспедиция является величайшим предприятием всей империи, и для его осуществления будут использованы все ресурсы[2161]. Без сомнения, готовилось грандиозное событие с участием двух будущих великих ханов и двух будущих ханов Золотой Орды. Первоначально Угэдэй сам собирался командовать воинством, но на курултае Мункэ отговорил его брать на себя эту миссию[2162].
Угэдэй показал себя истинным сыном Чингисхана, закамуфлировал свои подлинные намерения, устроив отвлекающий набег в Синд в 1236 году и вынудив предполагаемые жертвы нашествия гадать о его дальнейших планах. Возможно, в результате этого пробного рейда, служившего предвестием вторжения, или вследствие выговоров Угэдэя за снисходительность к Джелал ад-Дину, проявленную в двадцатых годах, делийский султан и решил пойти в подчинение к монголам[2163]. В любом случае, на монгольском фланге был аннулирован последний очаг неопределенности, а Чормаган добился всех стратегических целей южнее Кавказа.
Первостепенной задачей для Угэдэя была ликвидация волжских булгар и куманов как военного фактора. Куманы давно раздражали монголов по двум причинам: они дали прибежище меркитам и заняли сторону шаха Мухаммеда[2164]. Война монголов и куманов с перерывами продолжалась с 1216 по 1229 год и особенно активно велась во время рейда Субэдэя и Джэбэ в 1221–1223 годах. Монголы не смогли нанести им нокаутирующий удар, аналогичная ситуация сложилась и в отношениях с волжскими булгарами[2165].
В 1229 году Угэдэй послал Субэдэя, чтобы покончить с этими надоедливыми оводами. Субэдэй нанес поражение их объединенному войску на Урале севернее Каспийского моря и разграбил город Саксин в низовьях Волги, но не закрепил победу; поскольку это было нетипично для него, то можно предположить, что он получил приказания вернуться на фронт в Китае[2166]. Ему удалось лишь призвать в монгольскую армию часть побежденных куманов, хотя в большинстве своем это племя бежало на запад. Даже не закончив еще войну с цзиньцами, Угэдэй продолжал направлять войска в половецкие степи (три тумена под командованием Батыя в 1232 году), чтобы расправиться с булгарами и куманами. Тем не менее, несмотря на опустошения и гигантский материальный ущерб, монголам было оказано жесткое сопротивление, и достигли они немногого.
Угэдэй был недоволен отсутствием прогресса в войне, но он недооценивал трудности подчинения столь многочисленного народа; успехи появились лишь в 1235 году, когда на эти цели были назначены существенно более значительные силы[2167]. После курултая Угэдэй отозвал Субэдэя в сторону и приказал ему лично возглавить кампанию по окончательному подчинению или истреблению куманов и булгар.
Монгольская армия выдвигалась на запад, Батый с братьями шел в авангарде, отправившись в поход в конце 1235 года; Субэдэй с главными силами отбыл в феврале — марте 1236 года[2168]. Все воинство соединилось на границах территории волжских булгар; наконец Субэдэй располагал мощью, достаточной для сокрушения врага, опозорившего его в 1222 году. Возмездие было страшное. Выставив войско численностью около 40 000 человек против вражеских пятидесяти тысяч, он завязал сражение с булгарами при Болгаре на Волге (южнее устья Камы) осенью 1236 года и одержал победу, отметив ее массовой резней[2169]. Затем он до основания разрушил столицу булгар, уничтожив и посредническую роль булгар в торговле между Северной Европой и Центральной Азией. Часть булгар бежала на запад, укрывшись в русских княжествах. Двое булгарских вождей вначале подчинились, но потом восстали, вызвав ответные массированные карательные рейды[2170]. Монголы систематически подавляли любые попытки сформировать единую оппозицию в тылу, разоряли булгарские города Биляр, Болгар, Кенек, Жукотин, Сувар. Монголам подчинились и покорились все племена от Урала до Волги: черемисы, башкиры, мордва, буртасы, саксины, осетины[2171]. Все эти племена стали вассалами Золотой Орды.
Субэдэй послушно исполнял наставления Чингисхана и жаловал земли сыновьям Джучи; Орда получил земли между Иртышем и Уралом; Батыю достались западные степи и (пока еще не завоеванные) русские княжества[2172]. Выжила лишь малая толика волжских булгар; историки полагают, что смертоносное монгольское нашествие погубило четыре пятых волжско-булгарского населения[2173].
Разгромив булгар, Субэдэй отрядил часть войск во главе с молодыми командующими разыскивать и добивать куманов, а сам занялся зачисткой Волжской Булгарии. Для него было очень важно, чтобы его подопечные (Батый с братьями, Мункэ, Бури, Кадан и другие молодые военачальники)«привыкли к крови» и получили боевое крещение перед вторжением в Русь; каждый из них должен был действовать самостоятельно против определенного племени куманов