Когда о поражении донесли Чингисхану, он рассвирепел от оскорбления, нанесенного монгольской армии, и приказал Шиги-Хутуху взять четыре тумена, отыскать и уничтожить Джелал ад-Дина. Два воинства сошлись возле города Парван. У Шиги-Хутуху, как сообщают источники, было 45 000–50 000 воинов, а у Джелала — шестьдесят-семьдесят тысяч. Безусловно, эти данные преувеличены, хотя соотношение сил, указывающее на численное превосходство Джелала, возможно, близко к истине[1538].
Шиги был излишне самоуверен, полагая, что для победы достаточно одной молвы об ужасах монгольских орд. Но ожесточенная битва длилась полных два дня. Джелал применил необычную тактику, заставил своих всадников спешиться, взять коней за узду и построить нечто вроде лаагера; скорее всего, уздечки прикреплялись к седлам и подпругам, чтобы всадники могли сражаться. Тучи стрел летели с обеих сторон. Монголы атаковали почти непрерывно, но люди Джелала каждый раз отбивали их налеты, демонстрируя исключительную отвагу и стойкость[1539]. Когда наступила ночь, Шиги применил старый монгольский трюк, приказав посадить на запасных лошадей десятки тысяч манекенов. Фокус почти удался: наутро офицеры Джелала, увидев перед собой невероятно возросшее войско, решили, что за ночь монголы получили значительное подкрепление. Они попытались настоять на незамедлительном отступлении, но Джелал потребовал не покидать позиции и продолжать битву. Шиги предпринял еще один массированный налет на левый фланг Джелала, которым командовал Саид ад-Дин Игхрак. Первая атака была отбита лавиной стрел, но во второй раз Шиги почти преуспел, после того как монголы заманили в ловушку до пятисот всадников Игхрака и всех убили[1540]. Джелал тогда приказал своей импровизированной пехоте снова сесть на коней и смять правый фланг Шиги. В сражении складывалась тупиковая ситуация.
Затем Джелал, улучив момент, когда битва в центре перешла в состояние неустойчивого равновесия, отправил в массированное наступление тяжелую кавалерию. Ошеломленный Шиги не смог дать достойный ответ. Опасаясь окружения, он с отрядом личной охраны вырвался из сутолоки боя и ускакал докладывать Чингисхану о поражении[1541]. Воинам, брошенным своим командиром и окруженным, оставалось или биться до последнего вздоха, или сдаться в плен и умереть под пытками, настолько изуверскими, что даже Чингисхан ужаснулся, когда ему рассказали о них.
Но победа Джелала была пирровой. Злобная перебранка вспыхнула между Игхраком и Тимур-меликом во время дележа добычи и особенно из-за обладания бесценным белым конем. Тимур-мелик фактически ударил Игхрака[1542]. Джелал ад-Дин оказался в сложном положении: если он поддержит одного из них, то другой уйдет со своим войском, и, кроме того, оба спорщика отпускали в его адрес язвительные замечания по поводу мягкости и нерешительности в руководстве. В итоге он отдал предпочтение Тимуру, в большей мере давнему союзнику. Игхрак оскорбился, обругал за неблагодарность, напомнив, что исход битвы решил разгром правого фланга Шиги. Игхрак командовал 30 000 канглы, все они молча и угрюмо, сев на коней, покинули лагерь. Одни авторы утверждают, что это произошло на рассвете, по другим данным, канглы украдкой ушли ночью, оставив зажженными костры[1543]. После ухода войска Игхрака Джелал ад-Дин уже не мог выстоять против Чингисхана в открытом сражении, и он решил перейти через Инд в Пенджаб или Синд, оставив позади войско, чтобы прикрыть отход и задержать неминуемую погоню.
Чингисхан, взбешенный первой тяжелой пощечиной, нанесенной монгольскому воинству, приказал армии совершить беспрецедентный форсированный марш без привычного вещевого обоза и с короткими остановками для приема пищи через каждые сорок восемь часов. Во время старта монголы отставали от Джелал ад-Дина на пятнадцать дней пути. Чингисхан наверстал эту разницу с поразительной скоростью, с пренебрежительной легкостью смел заградительное войско Джелала, миновал Газни и в конце сентября нагнал жертву на берегах Инда в том самом месте, где Тамерлан перейдет реку в 1399 году и разорит Дели (у Динкота вблизи современного Калабага)[1544]. Он сделал лишь одну большую остановку — в Парване, где осмотрел поле битвы вместе с Угэдэем, Толуем и Джагатаем. Для любого другого командующего наказанием за проступок могла быть только смертная казнь, но Джагатай входил в число фаворитов, и Чингисхан решил, что для него наилучшей карой будет публичное унижение. С этой же целью великий хан сознательно поручил Шиги описать топографические особенности местности.
После детального осмотра ландшафта, где его фавориту нанесли поражение, Чингисхан при всех устроил ему разнос за неверную тактику, за то, что позволил Джелалу выбирать время и место для битвы. Чингисхан сказал, что оба командующих проявили бестолковость и военную безграмотность. «Вы не знали местность, и вы оба виноваты!» — добавил великий хан желчно[1545]. Своему близкому другу Боорчу Чингисхан доверительно говорил, что Шиги испортили победы, теперь он получил горький урок и должен извлечь пользу из допущенных ошибок, и убежденно добавил: любой из его лучших генералов (Мухали, Субэдэй, Джэбэ), без сомнения, разгромил бы Джелала на этом поле биты[1546].
На Инде Чингисхан застиг Джелала врасплох на рассвете, когда он собирался переправить армию через реку. Джелала стесняли толпы беженцев, прилипших к армии, не приносивших никакой пользы, но нуждавшихся в еде. С ним находились и некоторые члены семьи, в том числе сыновья. Чингисхан хотел как можно скорее завязать сражение, жаждая захватить человека, не только унизившего Шиги, но и подвергшего чудовищным пыткам пленных монголов — разрешив, например, забивать в уши гвозди, проникавшие и в мозги[1547].
Вскоре он взял Джелала в полукольцо, прижав его к реке. У Джелала практически не оставалось реального выхода из окружения, и он начал крушить лодки, чтобы лишить своих людей возможности побега и заставить сражаться до конца. Он выдвинул вперед фланги, сам стоял позади с отборной личной гвардией численностью около 5000 воинов, а беженцы разбрелись по берегу. У него было намного меньше войск; впервые Чингисхан имел численное превосходство над противником. Джелал надеялся, что монголы будут измотаны долгим и трудным переходом и попусту растратят свои силы в атаке на мощный левый фланг, закрепившийся под отвесными скалами[1548]. Поначалу казалось, что его надежды оправдываются. Первый монгольский натиск был отбит. У Чингисхана возникла серьезная проблема: слишком много сражающихся воинов толпилось на небольшом пространстве. Это исключало применение стрел; все решалось в ближнем бою — мечами и кинжалами.
Когда совсем рассвело, Чингисхан предпринял вторую атаку — на правый фланг, где стояло войско Тимур-мелика; Тимур вскоре был вынужден отступать и был убит в рукопашной схватке[1549]. Тем временем отряд коммандос, посланный Чингисханом, взобрался по скалам за левым флангом противника и напал на него с тыла. Немало воинов погибло на кручах, но задание великого хана было выполнено: монголы смяли и левый тюркский фланг[1550]. Джелал ад-Дину уже казалось, что он видит просвет в центре монгольских рядов и вроде бы наступил благоприятный момент для ввода в бой «бессмертных», как вдруг ему донесли о катастрофе у скал. Игнорируя угрозу центру, Чингисхан двинул войска на оба фланга. Султан, в котором уживались благородное мужество и достойная сожаления жестокость, сражался до полудня, пока не понял, что битву проигрывает. Ибн аль-Асир, перефразируя, очевидно, забытую теперь поговорку, писал: «Как гнедой конь, он не мог попятиться назад, зная, что убьют, но не мог и пойти вперед с подрезанными поджилками»[1551].
Дисциплинированные монгольские войска не поддались соблазну броситься в погоню за убегавшим противником, а сгруппировались в центре вокруг Джелал ад-Дина[1552]. Джелалу ничего не оставалось, как предпринять попытку прорваться на свободу, что он и сделал вместе с семьюстами гвардейцами личной стражи, бросив на произвол судьбы беженцев. Он нанес удар по монгольскому центру, чтобы пробиться к реке. Здесь он уговорил коня подняться наверх по утесу, увертываясь от стрел, и вместе с конем с высоты шестидесяти футов прыгнул в Инд, вынырнул и поплыл дальше от берега. Его тут же понесло течением (глубина реки в этом месте, кстати, 180 футов, а скорость течения 9–10 миль в час). Проплыв по диагонали 250 ярдов, Джелал добрался до другого берега[1553]. Чингисхан, скакавший вслед за ним по берегу, все это видел и запретил лучникам пускать стрелы в голову Джелала, колыхавшуюся в речных волнах. Великий хан, не скрывая своего восхищения, громко воскликнул: «Такой сын достоин лучшего отца!»[1554]
Иная участь постигла воинов, последовавших его примеру и тоже попрыгавших в Инд. В большинстве своем они погибли от стрел монголов, стоявших на берегу, и вода в реке стала красной от крови и долго вспенивалась телами раненых, боровшихся за свою жизнь. Все воины Джелала, не сумевшие пробиться к Инду, были убиты, в том числе и особыми монгольскими отрядами, расставленными Чингисханом в засадах, на дорожных перекрестках и дорогах, идущих от реки Инд