и земли под напором Чингисхана. Монголия была гигантской ареной, на которой долгое время никто не мог установить свой уверенный контроль и периодически обострялось соперничество групп племён, но не появлялось гегемона, способного подчинить всех своей воле.
В эпоху Тан (618–907) монголы были известны под наименованием мэн-ю. Авторы китайских хроник считали, что эти племена относились к наиболее значительной части населения, обосновавшегося в верхнем течении Амура, которую называли шивэй. Речь, несомненно, идёт о довольно разнообразном населении, включавшем в себя протомонголов и тунгусов. Китайцы X века, переживавшие бесспорный культурный подъём, описывают их как самых примитивных дикарей, называя их людоедами, пожирающими сырое мясо. Некоторые разделы «Истории Ляо» содержат имена различных монгольских племён (например, эй-mama, или чёрные татары, бай-тата, или белые татары, и др.).
Какие же этнические группы были рассеяны к концу XII века на пространствах, не контролируемых государствами с осёдлым населением? К юго-востоку от озера Байкал у истоков огромных рек Иртыша и Лены, пересекающих Сибирь, жили найманы, кочевавшие вплоть до верхнего течения Селенги и Орхона. Это были монголизированные тюрки, в ту пору говорившие на монгольских диалектах. Но в административной документации они под влиянием своих соседей уйгуров использовали свой собственный язык. Изначально они исповедовали шаманизм, но позднее перешли в христианство несторианского толка. Их правитель имел титул да ван или тай ванн — по-китайски великий государь, и это даёт основание предположить, что они, как и чжурчжэни, испытали китайское влияние.
Южнее Селенги, на берегах Туула, обитали керэиты. В ту эпоху они, по всей видимости, составляли некое рыхлое объединение тюркских кланов. Их правитель носил тюркское имя Тогорил, и некоторые историки полагают, что накануне Чингисхановой эпопеи керэиты говорили на одном из тюркских наречий. Как о том свидетельствуют христианские имена некоторых представителей знати керэитов, христианство появилось у них в XII веке.
По берегам Селенги, к югу от озера Байкал, обосновались меркиты, которые соседствовали с лесными племенами и постоянно с ними враждовали. Этот воинственный народ долгое время оказывал сопротивление монголам и Китаю.
Наконец, вблизи озёр Буюр и Кулун, на левом берегу Аргуна жили татары, уже говорившие на одном из монгольских диалектов, хотя и были по происхождению тюрками. Известные своей агрессивностью даже в Европе, татары столкнулись с чжурчжэнями, которые господствовали в Северном Китае и Маньчжурии.
Собственно монгольские племена (их численность тогда в общей сложности наверняка не достигала миллиона человек) жили по берегам озера Байкал и у истоков великих сибирских рек, текущих на север. Они были разделены на многочисленные кланы, одни из которых были влиятельными, другие малозаметными, и между ними происходили непрерывные распри, несмотря на принятое издавна традиционное распределение земель и мест зимовок. Несоблюдение устных договорённостей о принадлежности пастбищ, частые угоны скота, кражи и всякого рода соперничество между вождями родов вели к бесконечным обидам, мести за них, вендеттам, участники которых иногда и не помнили, из-за чего всё началось. Племена объединялись или на один сезон, или на время вооружённого конфликта с соседями, или даже на срок до нескольких лет, но затем по какой-либо невнятной причине объединение родов распадалось, каждый клан действовал сам по себе и соперничал с соседом.
В течение X века Северная Монголия находилась в состоянии полной анархии, когда каждое племя ожесточённо враждовало с соседями. Хонгираты, меркиты, татары, ойраты, онгуты, барула были родственны друг другу по происхождению, языку и особенно по образу жизни, но явно не составляли единый народ. Они были совершенно не готовы к какой бы то ни было форме государственного объединения, поскольку у них не было ни сложившихся общественных институтов, ни наследственного права. Чтобы их объединить, необходимо было подчинить их мощной властной воле правителя, который обладал бы непререкаемым авторитетом. Как мы увидим в дальнейшем, не раз смерть хана приводила к быстрому распаду созданного под его началом объединения племён. В этом заключалась слабость феодальной системы монголов, которая зачастую была не в состоянии обеспечить передачу ханской власти по наследству. У монгольских племён средоточием власти считался шатёр хана, тогда как у осёдлых народов той же эпохи власть правителя ассоциировалась со столицей, если и не постоянной, то по меньшей мере традиционно признанной.
Китайцы в течение более двух тысяч лет соседствовали с кочевниками — тюрками и монголами. Они то сражались с ними, то делали их своими вассалами. В зависимости от того, оставались ли они открыто враждебными или их удавалось усмирить, китайцы обозначали их двумя разными словосочетаниями: «сырые варвары» и «варёные варвары». Но поддерживали с ними и торговые связи, в частности закупали у них лошадей для своей кавалерии.
Бывшие кочевники-кидани и чжурчжэни, перейдя к оседлому образу жизни, стали основателями мощных государств, которые также соседствовали с этими «варварами». Утвердившиеся в 1153 году в Пекине китаизированные чжурчжэни, завязав с кочевниками дипломатические связи, проводили в отношении них двойственную политику. Чаще всего старались поощрять их внутренние распри. Пекин явно был заинтересован если не в союзе с кочевниками, то по крайней мере в их благожелательном нейтралитете, что создавало буфер на границах государства. Для того чтобы обеспечить хорошее отношение этих племён к себе, чжурчжэням порой бывало достаточно отправить их вождям партию товаров, изготовленных в китайских ремесленных мастерских и недоступных в степях. Или же им посылали отставленных куртизанок, принцесс, не нашедших своего счастья при дворе. А иногда кому-нибудь из варварской знати присваивали почётные титулы. Эта тонкая политика требовала компромиссов. Но она была способна разжечь среди кочевников неугасимую вражду, разобщив и обезоружив их перед китайскими уловками. Около 1150 года татары отправили пекинским властям керэитского правителя Маргуса Буйрак-хана, потом монгольского принца Экин-Баркака, сына первого «объединителя» монголов Хабул-хана, предполагаемого предка Чингисхана. Они же выдали своему могущественному соседу и вождя тайджиутов, того самого, чьи две жены повздорили с Оэлун, матерью Тэмучжина. Эти предательские поступки остались в памяти великого хана. Такие стычки, перемежаемые бесчестными политическими манёврами, подпитывали среди племенных групп монголов нескончаемые военные действия, что создавало крайне неблагоприятные условия для их объединения.
Постоянное перемешивание кочевых народов Центральной Азии и временные объединения, за которыми следовали внезапные разъединения, сопровождались смешением и ассимиляцией среди более или менее родственных групп. Миграции, нашествия, рассеяние не всегда оставляли следы в памяти кочевников, не имевших письменности, но их языки позволяют проследить их происхождение.
Хотя подавляющее большинство жителей Центральной Азии и говорят на родственных наречиях, относящихся к алтайской семье языков, настоящего языкового единства в этом обширном регионе мира не существует. Из-за расстояний, зачастую весьма значительных, между племенными группами, постоянных миграций и, наконец, разобщённости кочевые народы говорят на разных наречиях и диалектах.
На языках, относящихся к семье, называемой алтайской, говорят народы, населяющие значительную часть Сибири и Центральной Азии. Их насчитывается более 80 миллионов человек, подавляющее большинство которых — тюркоязычные. Эта языковая семья состоит из трёх групп: тунгусской, монгольской и тюркской. Языки эти отличаются простой фонологией, обилием гласных и скудостью согласных звуков. Это агглютинативные языки со сложной системой склонений.
На тунгусских языках (солон, орохон, олча, эвенкский, маньчжурский и др.) в основном говорят на крайнем востоке Северной Азии, на территории, простирающейся от границ современных северо-восточных провинций Китая (Ляонин, Цзилинь, Хэйлунцзян, включая также правый берег Амура) до северных районов Кореи. Но тунгусский диалект, на котором говорили тогдашние властители Северного Китая чжурчжэни, по-настоящему сложился только в XVI веке с возвышением маньчжур.
Тюркские языки распространены на гораздо более обширной территории, включающей в себя всю Центральную Азию, Восточную Монголию и достигающей пределов Европы. Сюнну, как и относящиеся к гуннам эфталиты[7], подчинившие к 500 году часть Центральной Азии между Аральским морем и верхним течением Инда, были тюркоязычными. Также тюркскими были большинство народов, создававших в последующие века государства в Центральной Азии (караханиды, уйгуры, каракитаи, хорезмийцы). Под натиском монголов тюркские языки постепенно распространялись на запад. Но этническое происхождение многих из народов остаётся невыясненным. Так, меркитов и найманов относят к монголоизированным тюркам или, напротив, к монголам, подвергшимся тюркизации.
Наконец, монгольские языки распространены примерно в центре ареала алтайских языков. Этим и объясняются влияние тюркских и тунгусских языков на монгольские и обратный процесс монголоизации других групп алтайских языков. В эпоху Чингисхана среди монгольских говоров уже преобладал восточный диалект, поскольку именно он был принят при дворе великого хана. Когда в начале XIV века у монголов появилась письменность, этот диалект получил главенство и стал распространяться по всей Монголии.
К концу XIII века монголы имели возможность воспользоваться услугами писцов из среды тех народов, с которыми поддерживали торговые отношения, а также из числа сопровождавших караваны или чужеземных пленников. Последних, по-видимому, монголы уже давно использовали как толмачей, которым принадлежала важнейшая роль во взаимоотношениях между разными племенами. По мере того как власть Чингисхана распространялась на обширные регионы Азии и упрочивалась и особенно когда монголы вступили в сношения с китайцами и китаизированными народами, назревала потребн