нию монголов», то, по-видимому, Тэмучжина избрали ханом, чтобы он возглавлял роды и племена в традиционных конных походах, главной целью которых были охота и набеги. Монголам в то время серьёзно не угрожала никакая внешняя сила, и их соседи татары не представляли для них настоящей угрозы. Наверняка Тэмучжина равные ему по происхождению и положению избрали своим предводителем просто потому, что увидели в нём самого достойного.
Есть ещё одна причина, уже религиозного свойства, которая связана с миропониманием этих людей, в котором большое значение имеют всякого рода небесные знамения и предсказания шаманов. Ведь один из них, Кокочу, предсказал, что Тэмучжин неким чудесным образом обретёт высшую власть. А Мухали, один из сподвижников Тэмучжина, рассказал ему об одном удивительном совпадении. Однажды Тэмучжин сделал стоянку под деревом в местности под названием Коркунат-Джубур. И это было, по уверению Мухали, то самое место, где когда-то Хутула, последний вождь племени, носивший титул хана, остановился, чтобы отпраздновать своё избрание. То был знак судьбы, который мог означать только одно: неминуемый приход к власти Тэмучжина.
Получив титул хана, Тэмучжин, по-видимому, серьёзно отнёсся к своим новым обязанностям. Он доверял своим сподвижникам, но решил, что этого недостаточно, и окружил себя отрядом из наиболее преданных людей. Среди них были Джэлмэ и Боорчу, которые помогали ему в трудные годы. Похвалив за верную службу, Тэмучжин возвёл их в ранг наиболее доверенных лиц, «ответственных за всё». Должности получили и Субэдэй вместе с другими, решившими оставить Джамуху и перейти под начало новоизбранного хана. Тот повысил воинский статус своих соратников: они были включены в командование нового корпуса «носителей колчанов» (корчин). Благодаря своим заслугам и преданности они вскоре стали главной ударной силой тех войск, которые новый хан сформировал из степных пастухов. Этот честолюбец, умевший заставить людей плясать под свою дудку, использовал их самым эффективным образом.
Первое, что сделал Тэмучжин для упрочения своей власти, — добился признания как новый участник многоголосого оркестра монгольских племён. Он отправил к своему старому покровителю Тогорилу посланцев с вестью о своём избрании ханом. Ответ Тогорила был лаконичным и не сопровождался никаким подарком Тэмучжину. Возможно, он уже предвидел, что орлёнок, которому он когда-то помогал стать на крыло, превратится в настоящего орла. Или же он попросту решил, что несколько монгольских родов, которые встали под знамёна нового предводителя, — это не такая уж большая сила.
Когда посланцы Тэмучжина прибыли к Джамухе с предложением установить с ним и его союзниками добрососедские отношения, в этом также была некоторая двусмысленность. Мы помним, как внезапно Тэмучжин когда-то оставил своего друга, и можно себе представить, что тот сохранил об этом недобрые воспоминания, тем более что несколько тысяч его воинов последовали за соперником. Но, узнав об избрании Тэмучжина, Джамуха не выразил неудовольствия. Однако он упрекнул двоих перебежчиков Алтана и Хучара в предательском поведении, которое, по его мнению, и привело к разрыву между двумя анда: «Алтан и Хучар, вы двое между анда Тэмучжином и мною, зачем, пронзив грудь анда и уколов его в ребро, вы нас разлучили? <…> А теперь, что вы задумывали, когда решили сделать его ханом? Алтан и Хучар, вы двое, вспомните ваши слова и успокойте анда, став товарищами моего анда, хотя служите ему верно». Похоже, что Джамуха больше всего сожалел об утраченной дружбе и не упрекал своего бывшего друга в бегстве, поскольку тот, по его мнению, стал жертвой интриги.
«Два медведя в одной берлоге не уживутся», — гласит монгольская пословица. Случилось так, что обыкновенное конокрадство разожгло большой пожар в степи. Один из приближённых Джамухи, угнавший лошадей у Тэмучжина, был убит его людьми.
Если верить хронике, Джамуха собрал 30 тысяч всадников, чтобы отомстить Тэмучжину за эту смерть. Первое сражение между ними произошло у подножия горы Гурэлгу в местности Далан-Балджут (Семьдесят Болот). У Тэмучжина было преимущество, но он в организованном порядке отступил. Джамуха, разгневанный тем, что противнику удалось ускользнуть, подверг 70 человек, взятых в плен, мучительной казни, несомненно, китайского изобретения: связанных пленников бросили в огромные котлы и заживо сварили в кипятке. Ещё одному пленённому воину Тэмучжина отрубили голову, а его труп привязали к хвосту лошади Джямухи. И всё же эта победа Джямухи не поколебала авторитет Тэмучжина. Целыми родами (урут, манкгут, конгкотадай и др.) сторонники Джамухи бежали к новому хану.
В этой жестокой и беспощадной схватке, разыгравшейся на окраине сибирской тайги, многие монгольские роды почувствовали, куда ветер дует. Но если хану и удавалось привлечь на свою сторону племена, до их единства и просто дисциплины было ещё далеко. Независимость родов, их привычка к набегам, которые восполняли им недостаточный прирост поголовья скота или опустошительные эпизоотии; вендетты и личные ссоры — всё это препятствовало созданию сколько-нибудь устойчивого союза между ними.
Нравы в ту пору были грубые, и кочевники подчинялись только силе и суевериям. Жестокость уживалась с чувствительностью, за приступами гнева следовало раскаяние. Люди не умели держать себя в руках, и драки со смертельным исходом порой начинались из-за пустяков. В хронике есть рассказ о том, как во время одного из пиршеств знатные дамы осыпали оскорблениями, а затем побили прислуживавшего им виночерпия за то, что он позволил себе допить остатки вина. Во время застолья сводный брат хана поймал вора, и тот ответил ему ударом сабли. Женские склоки, стычки между конюхами, кровавые сведения счётов между пьяными пастухами были привычными в жизни этих людей, гораздо лучше владевших искусством драки, нежели правилами поведения за столом.
Возможно, одна из таких ссор и стала поводом к конфликту, приведшему к утрате власти Тогорилом. Между 1197 и 1198 годами он перебил почти всех своих братьев. Двое из оставшихся в живых, Джакагямбу и Эркэ-Харя, сумели бежать и нашли приют в другом монгольском племени, у найманов, обосновавшихся у подножий Большого Алтая. Глава найманов поддержал беглецов и напал на Тогорила, который, в свою очередь, бежал. Он укрылся в столице кяракитаев, правитель которых, тюркизованный монгол, носил титул гурхана. Но тот сразу дал беглецу понять, что примет его у себя ненадолго. Став персоной поп grata, Тогорил блуждал по уйгурским, я затем тянгутским степям, после чего вернулся в монгольские пределы. Рассказывают, что всё его имущество состояло из пяти коз, которых он доил сам, одного верблюда, кровь которого он понемногу пил, деляя на его коже надрезы, и одного слепого коня. Крайняя степень падения для кочевого вождя! Когда он находился в таком положении, с ним связались посланцы Тэмучжина, которые сказали ему, что их господин готов принять его под своё покровительство. Так Тогорил вновь обрёл уважение благодаря великодушию своего бывшего протеже.
Тогда же Тэмучжин принял участие в походе против народа, который давно уже беспокоил своих соседей, — против татар (или тартар). На западе, в частности в России, так называли разных азиатских кочевников, совершавших опустошительные набеги. Их называли «сыновьями преисподней», что к тому же рифмовалось со словом «варвар». Возможно, именно о них шла речь в высказывании, приписываемом Людовику Святому: «Мы отправим тартаров в Тартар».
Этот восточно-тюркский народ, говоривший на монгольском диалекте, своей воинственностью обязан географии. Кочуя между горами Хинган на востоке и рекой Керулен на северо-западе, они вместе с хонгиратами и некоторыми другими, более мелкими племенами были тем тюркско-монгольским населением, которое чаще других вступало в контакты с китайцами. Известно, что Китай, находившийся в ту пору под властью чжурчжэней, жил под постоянной угрозой тунгусских и тюркско-монгольских набегов. В течение веков Китай придерживался в отношении северных кочевников одного политического принципа: разделяй и властвуй. То есть использовал одних варваров против других. Чжурчжэни умели использовать разногласия и соперничество между кочевниками для сохранения своей власти. Иногда им приходилось посылать небольшие вооружённые группы за Великую стену, но обычно, чтобы отгородиться от степи, им хватало наёмных отрядов кочевников.
Татары же вели двойную игру. Они были практически неуправляемы, постоянно выдвигали непомерные требования, и Пекин решил отделаться от них, натравив их на монголов, кочевавших севернее, в тех местах, где утвердил свою власть Тэмучжин. Так татары, связавшие себя непрочным и ущербным союзом с Китаем, постепенно становились всё более враждебными к монголам. Ещё в 1150 году они отправили в Китай пленённых членов семейства Хабул-хана, а позднее, в 1161 году, продолжая действовать как союзники Китая, способствовали развалу первого монгольского объединения. В 1167 году один из татарских родов предательски отравил Есугея, отца Тэмучжина.
Для значительной части монгольских племён татары были изменниками. И когда китайское войско напало на татар с юга и Пекин, порвав с прежними союзниками, предложил Тогорилу разделаться с ними, Тэмучжин, воспользовавшись этим, одержал лёгкую победу над татарами. Он быстро созвал своих сторонников и объявил им: «С давних времён татары губили наших предков и отцов. У нас против этого народа немало накопилось. Воспользуемся случаем, чтобы проучить его». Сражения, которые произошли в том году (примерно 1198-м) близ реки Улжа, в подробностях неизвестны. Тэмучжин использовал людей Тогорила, который хотел отомстить татарам за убийство своего деда. Оба предводителя соединёнными силами атаковали татар, которые укрылись за древесными завалами. Одолев эти препятствия, монголы захватили главу татар Мэгуджина-Сэулту и его ложе, украшенное золотом и жемчугом.
Китайский вельможа, который сумел ловко стравить монголов с татарами, раздавал награды своим новым союзникам. Главе керэитов он присвоил титул царя