ли возвращаться на север.
В провинции Шаньси третий корпус монгольской конницы взял несколько небольших городов, но Тайюань сопротивлялся. Восстание Красных курток распространялось вдоль северного течения Хуанхэ. Горели разграбленные деревни. Крестьяне, вечные жертвы китайских войн, лишились всего, что имели. Между тем, когда начался отход монгольских колонн на север, чжурчжэни предприняли контрнаступление. В течение лета 1216 года они вернули под свой контроль многие районы Шаньси и Хэбэя. С большим трудом вновь возделывались заброшенные земли, восстанавливались разорённые города и крепости.
Западнее монгольская армия под командованием Самухи, усиленная отрядами сися, переправилась через Хуанхэ, реквизировав у местного населения джонки. Конница прошла вдоль восточных пределов провинции Шэньси вплоть до Сюидэ, а затем Янаня. Осенью 1216 года монголы переправились через реку Вэй перед Тунгуанем, важной стратегической крепостью, расположенной у слияния рек Вэй и Хуанхэ. Самуха не смог взять штурмом знаменитую крепость. Тогда он ускорил продвижение к югу, затронув соседнюю провинцию Хэнан. Ему наперерез вышли войска чжурчжэней и устроили засаду в нескольких километрах к западу от имперской столицы Кайфэна, но он из неё вырвался. В декабре Самуха, атакованный с нескольких сторон, вынужден был отступить в район между Хуанхэ и рекой Люо, по пути с успехом выходя из ожесточённых столкновений. В январе 1216 года, когда вся местность была скована морозами, его конница по льду перешла Жёлтую реку и подошла к Пиньяню.
Чжурчжэни тоже не сидели сложа руки. Они отправили во вражеский лагерь посланцев, чтобы известить тех, кто был насильно зачислен в монгольское войско, что они будут прощены, если дезертируют. Согласно документам того времени, из шестидесяти тысяч солдат под началом Самухи более десяти тысяч вернулись в армию чжурчжэней и получили обещанное прощение. Вскоре Самухе пришлось отступать, поскольку полки сися вернулись на дорогу в Миньяг.
Тем не менее Самуха свою задачу выполнил. С армией численностью примерно 40 тысяч человек ему удалось пробиться в тыл чжурчжэней и позлить Удабу, пройдя всего в нескольких десятках километров от его императорской резиденции. Он одержал несколько побед над значительно превосходящими силами противника. Впрочем, Самуха некоторое время располагал поддержкой отрядов сися, китайцев, тиджунов, которых набрали среди киданей, а также си и других кочевников, пришедших с границ империи. С ноября 1216-го по январь 1217 года он провёл молниеносную кампанию, за два месяца преодолев 1200 километров по труднопроходимой гористой местности, да к тому же с боями.
Монгольские походы сильно беспокоили двор Цзинь, угрожая трону Удабу. Они доказывали, что операциями с применением глубоких рейдов в тыл противника можно принудить двор в Кайфэне к сугубо оборонительной стратегии.
Но, с другой стороны, показали, что кинжальные удары конницы, столь эффективные в открытом поле, совершенно непригодны для взятия больших укреплённых городов.
Первые набеги монголов в Маньчжурию, огромный регион на северо-востоке Китая, начались в ноябре 1214 года, ещё до осады Пекина. Эта территория площадью около миллиона квадратных километров, ныне принадлежащая Китаю, представляет собой широкую полосу, связывающую Сибирь, Китай и Корейский полуостров. По этому длинному коридору, на западе граничащему с горным массивом Большой Хинган, на востоке — с Малым Хинганом и выходящему к Тихому океану, тянутся обширные степи, обрамлённые с севера тайгой. Населено это пространство племенами, занимающимися скотоводством, собирательством и охотой. Именно оттуда пришли в Китай чжурчжэни, основатели династии Цзинь.
Чингисхан, найдя себе союзника на северо-восточном фланге Китая, поначалу не торопился с завоеванием Маньчжурии, хотя она и могла стать для него богатым источником пополнения поголовья лошадей. Несколько кочевых и полукочевых племён — солоны, нонни, мукри — были не настолько многочисленны, чтобы противостоять монголам. Но в 1213 году, когда Пекин послал солдат для подавления мятежа Елюй Люгэ, хан вмешался в дело. Кидань Елюй Люгэ, обеспокоенный численностью посланных против него императорских войск, обратился за помощью к Чингисхану, и тот поспешил отправить к нему три тысячи всадников под командованием Аншара. При поддержке этих совсем небольших сил киданю удалось изгнать войска под предводительством Ю Ша. Чтобы отблагодарить Чингисхана за военную поддержку, Елюй Люгэ отослал ему всю добычу, захваченную у побеждённых. За это проявление преданности Чингисхан дал ему право именоваться государем Ляо. Взойдя на трон, Елюй Люгэ возвёл на него и свою жену и тут же занялся государственным строительством: учредил гражданскую администрацию и назначил главнокомандующего армией, которого, впрочем, поставил в подчинение военному советнику-монголу.
Пекинские власти разными способами пытались вырвать мятежного военачальника из монгольского влияния. Всё было напрасно. Тогда чжурчжэни решили прибегнуть к силе и поручили полководцу Пусянь Ваньну привести к покорности этого коронованного выскочку на содержании у Чингисхана. От Пусянь Ваньну потребовали реванша за поражение Ю Ша, которое повлекло за собой разрушительные последствия, поскольку часть крепостей Маньчжурии, расположенных в районе устья реки Ялу, на границе с Кореей, попала в руки монголов. Но Ваньну не устоял перед Елюй Люгэ. Опасаясь понижения в звании или даже ареста из-за своего поражения, он отказался подчиняться Пекину. В феврале 1215 года Ваньну объявил о своей независимости от властей Цзинь, после чего, оккупировав некоторую территорию, сделал её своим владением и был признан племенами мукри. Ещё не зная об этом мятеже, пекинский двор послал Ваньну новые инструкции. Но тот, не мешкая, собрал собственную армию и с ней в течение нескольких месяцев опустошал полуостров Ляодунь. Но успехи Ваньну продлились недолго: в начале 1216 года он вынужден был отойти за реку Ялу на территорию той части Кореи, что была данником чжурчжэней.
Тем временем Елюй Люгэ, более успешный полководец-мятежник, использовал в своих интересах трудности династии Цзинь, испытывавшей натиск монголов. Завладев остатками территории, где недавно хозяйничал его злополучный соперник, он стал хозяином части территории современных китайских провинций Ляонин и Цзилин. Окружение Елюй Люгэ подталкивало его к тому, чтобы провозгласить себя императором, но он предпочёл сохранить верность Чингисхану: «Я поклялся быть слугой Чингисхана. Я не нарушу своей клятвы. Короноваться императором Востока значило бы противоречить Небу и противиться воле Неба, а это большое преступление».
Елюй Люгэ прекрасно понимал, что его нынешняя власть опирается исключительно на безусловный союз с Чингисханом. Чтобы узаконить свою лояльность ему, он в декабре 1215 года лично явился в ставку хана. Встретили его там тепло, чему способствовало то обстоятельство, что с собой он привёз внушительное количество шелков и изделий из драгоценных металлов. Мятежный кидань предложил хану собственного сына для службы при монгольском дворе. Чингисхан пожелал узнать результаты последней переписи населения в Южной Маньчжурии (три миллиона человек), чтобы составить представление о возможных резервах своей армии. Потом Елюй Лю-гэ пожаловался на монгольского посланника, который присвоил себе жену побеждённого Ваньну. Хан приказал охране доставить к нему виновного со связанными руками и ногами. Похититель, предупреждённый о распоряжении хана, открылся сопернику Елюй Люгэ, вождю по имени Елюй Сибу. Тот сразу же распустил слух, что союзник хана Елюй Люгэ скончался, после чего велел казнить 300 монголов, сопровождавших мятежного киданя в Монголии. Но троим из них удалось предупредить своего господина. Елюй Сибу был вынужден спасаться бегством. Он взял в плен жену Елюй Люгэ и вскоре провозгласил себя государем Ляо.
Этот заговор против союзника, которого Чингисхан только что взял под своё покровительство, круто изменил ситуацию в Маньчжурии. Пока хан собирался овладеть этим регионом с помощью Елюй Люгэ, произошло событие, заставившее его послать туда войска. Кроме Мухали он послал своего брата Джучи-Хасара. Первый шёл по долине реки Сунгари, второй — южнее, по бассейну рек Люань и Лаохэ. Эта новая экспедиция монголов ещё больше ослабила позиции династии Цзинь, и без того вынужденной защищаться: теперь она была отрезана от огромной северной части подвластной ей территории. И в этот раз Чингисхан всё превосходно спланировал: двор Удабу принял монарха, бежавшего из осаждённого Пекина, а императорские войска были деморализованы.
Две монгольские армии отправились в поход в конце 1215 года. Первая под командованием Джучи-Хасара вышла из Цаган-Нура, поднялась на север, без потерь захватила Линхуань и несколько других городов, потом направилась в сторону Сунгари, по направлению к современному городу Харбину. Из долины притока Амура она прошла на территорию, населённую солонами, которым монголы якобы сразу заявили: «Платите дань или готовьтесь к войне!» Напуганные солоны поспешили обеспечить всадников Джучи-Хасара всем необходимым. Двум кланам было поручено сопровождать монголов по своей территории, а брат Чингисхана получил в подарок дочь местного правителя с приданым в виде чудесного шатра из шкур леопарда. Это примерно всё, что известно о походе Джучи-Хасара, который, приведя в покорность население части Маньчжурии, вернулся в район Керулена.
Что касается Мухали, которого сопровождали несколько нойонов (Монггха Буха, Уер, Шимо Есян и китайцы Ши Тянни и Ши Тянсянь), то он повёл свою конницу в направлении Дадиня. Как обычно, монголы вначале взяли небольшие опорные пункты, чтобы потом блокировать и брать измором крупные города. Военные действия развернулись на подступах к рекам Лаохэ и Шара-Мурэн. К январю 1215 года Мухали уже в значительной мере контролировал западную часть Ляониня. Несколько недель спустя военачальник Аодун укрылся в северной столице государства — городе Бэйцзине, расположенно