гольского бича по жителям Руси.
Русские князья собрали кавалерию, но преобладала у них пехота. Почти все ратники носили шлемы, а некоторые — и кольчуги, но только люди знатные и состоятельные имели полное снаряжение. Закованные в железо, с боевыми знамёнами на древках пик русские воины выглядели великолепно. Издали их стальные ряды казались непробиваемыми. За каждым щитом, за спиной каждого ратника были тяжёлая секира, обоюдоострый меч и копьё. Монголам, которые наблюдали за русскими воинами в течение нескольких дней, они, с их рыжими бородами, закрывавшими половину красноватых лиц, казались похожими на свору псов. Кочевники, победившие всех противников, с которыми до тех пор им приходилось иметь дело, по достоинству оценили силу русского воинства. Но они знали, что этим ратникам недостаёт мобильности как в рукопашном бою, так и в тактическом маневрировании. Они были медлительнее монголов и менее собранными.
По сигналу, быстро переданному с помощью вымпелов по всем рядам их эскадронов, монгольские всадники мгновенно изготовились к движению. Ещё несколько хриплых выкриков, и на поле битвы, освещённое весенним солнцем, опустилась тишина. И вдруг раздалась команда, которую каждый из монголов ждал уже не один день. Кочевая конница ринулась в атаку.
Русские были застигнуты врасплох, когда вдруг на них помчались полчища невысоких лошадей. Теперь ратникам предстояло помериться силами с этими черноволосыми, одетыми в какие-то старые лохмотья всадниками, которые долго кружили неподалёку от их лагеря. Земля дрожала под ударами тысяч копыт. Нёсшиеся галопом маленькие лошади подняли клубы пыли, которая накрыла людей и животных. Эта кавалерийская атака была похожа на цунами.
Вот монголы уже в ста метрах, в пятидесяти. Внезапно лавина стрел обрушивается на русские ряды, и в них появляются бреши. Не имея достаточного количества луков, ратники не могут ответить тем же. Но вдруг карусель лучников поворачивается и быстро оставляет поле боя противнику. Ратники смотрят на убитых, подбирают лежащие на земле стрелы и в бешенстве ломают их. Они ищут врага, который должен быть где-то впереди. Но все их передвижения несогласованны, они в замешательстве. И монгольская конница появляется вновь. Стрелы сеют смерть и ужас. В первых рядах слышны выкрики, проклятия. На один из русских флангов усиливается натиск. Там ждут приказов, но их всё нет, а в это время монголы выпускают по воинам все оставшиеся стрелы, после чего вновь стремительно уходят.
Так всадники на невысоких лошадях выматывали силы русских ратников. Короткие команды, крики, толкотня и замешательство. Второй ряд ратников смят лобовым ударом. Наконец раздаются долгожданные приказы, но их невозможно понять. Каждого затягивает поток отступающих. Степные всадники повсюду: поднятые сабли, торчащие пики. Они рубят раненых, находят тех, кто пытается спастись, и не дают им это сделать.
Русская конница сражалась с большим упорством, чем пехота. Всадники лучше противостояли внезапным атакам и вихревым передвижениям напиравших кочевников. Они били их на всём скаку, возбуждая себя громкими криками и рёвом. В многочисленных индивидуальных схватках, из которых слагались большие сражения Средневековья, возбуждение инстинктивно подсказывает бойцу жесты и движения, позволяющие защититься и спастись. То была жестокая игра, в которой смерть, словно в каком-то карнавальном танце, по своей прихоти выбирает жертву и в которой каждый танцующий может быть убийцей. В руке бойца любой кусок железа может стать орудием смерти: меч, отрубающий руки, боевой топор, рассекающий голову, копьё, пронзающее грудь или живот, разрывающее внутренности, части которых остаются на острых наконечниках, и даже зазубренный щит, которым в моменты предельного ожесточения рукопашной схватки разбивают лицо врага.
Внезапно рой всадников удаляется. Русские и монголы бродят по степям, словно ожидая друг от друга рокового удара. Но никто в тот последний день мая 1223 года не позаботился о раненых. И много дней после битвы никто не занимался павшими — так силён страх, охвативший берега Калки. Только дикие звери, бродившие по ближним степям и перелескам, осмеливались приблизиться к этому оставленному людьми месту. Только волки да вороны появлялись там, чтобы урвать свой кусок добычи.
Люди Субэдэя и Джэбэ, немного отдохнув, ушли на запад, в сторону Крыма, где вскоре достигли города Судака. Подобно многим другим населённым местам, разбросанным вдоль побережья Чёрного моря, этот город был когда-то колонией древних греков. Много веков спустя генуэзцы превратили его в свой торговый порт, где закупали меха и рабов для последующей их перепродажи в портах Средиземноморья. Монголы разграбили товарные склады Судака, но дальше вглубь Европы пойти не рискнули.
В конце 1223 года они направились на северо-восток и, продвигаясь вдоль берега Волги, добывали в разных местах провиант и фураж для лошадей. Так они дошли до среднего течения великой реки, где в неё впадает Кама, а в Каму — река Вятка. Там жили тюрки-булгары, которые основали своё государство, процветавшее благодаря торговле дарами леса и рек. В XII веке булгары стали склоняться к исламу, и Багдад послал им вероучителей и архитекторов. Два их города, Сувар и Булгар, похожие на караван-сараи, украсились мечетями и несколькими значительными постройками. Булгарское государство чеканило свою монету и торговало ценными товарами (в том числе янтарём и моржовой костью), которые закупало у финно-угорского населения и на Востоке, в государстве хорезмшахов. Булгары, торговавшие также собольими мехами, развивали скорняжное ремесло и вызывали зависть некоторых русских княжеств, мечтавших заполучить славящиеся пушной коммерцией земли Средневолжья.
Таково было положение Булгарского царства, когда в него вторглись монголы. Они без труда справились с булгарами, разграбили их города и захватили все их богатства. Нагруженные ценной добычей, монголы прошли по восточному берегу Волги вниз по её течению и дальше вдоль южных границ Урала до севера нынешнего Казахстана, в район современного города Уральска. Тамошнее кочевое тюркское население подчинилось монголам и поэтапно влилось в большую армию Чингисхана, стоявшую лагерем к северу от Сырдарьи, откуда она возвратилась в Центральную Азию.
Монголы вернутся на Русь в 1237 году, через десять лет после смерти Чингисхана. Они установят своё господство над ней, которое продлится два с половиной столетия. На территориях к востоку от Иртыша внук Чингисхана Батый (Бату) создаст каганат, известный как Золотая Орда. Это государство, включавшее землю волжских булгар, южнорусские земли и Крым, будет последовательно и одновременно исламизироваться и тюркизироваться. Золотая Орда соперничала с каганатом Белая Орда во главе с Орду, братом Батыя. Золотая Орда прекратила своё существование в 1502 году под ударами Крымского ханства.
Русские люди всегда горько оплакивали несчастье, поразившее их родину. В течение многих поколений страшное время монгольского нашествия поминалось недобрым словом в летописях, сказаниях, былинах, как, например, в «Повести о разорении Рязани Батыем»:
«И храмы божии разорили и во святых алтарях много крови пролили. И не осталось в городе ни одного живого: все ровно умерли и единую чашу смертную испили. Не было тут ни стонущего, ни плачущего — ни отца и матери о детях, ни детей об отце и матери, ни брата о брате, ни сродников о сродниках, но все вместе лежали мёртвые. И было всё то за грехи наши».
Глава XIVВОЗВРАЩЕНИЕ В СТЕПЬ
Я совершил много злодейств и убил неисчислимое множество людей, не зная, было ли это справедливо. Но что обо мне подумают — мне безразлично.
Чингисхан не участвовал в походе на Русь, отправив туда своих военачальников. Сам он задержался в Хорезме. В свои 65 лет он уже не был тем энергичным воином, который когда-то ходил на меркитов и найманов. Он приблизился к закату своей жизни.
Чингисхан уже давно прислушивался к слухам, ходившим в Северном Китае, — о том, что один монах по имени Цю Чуцзи, ученик Ван Чжи, якобы обладает сверхъестественными способностями и даже знает тайну бессмертия. Прозвище его было Шань Шун, что значит Вечная весна. Монахом он стал в 1166 году. После учёбы в провинции Шаньдун — той самой, где за пять столетий до Рождества Христова родился Конфуций, Шань Шун учился у Ван Чжи, основателя одной из даосских сект, известного своим аскетическим образом жизни. Помимо того, что Шань Шун питался в основном фруктами и чаем и пользовался большим авторитетом на значительной части Северного Китая, о нём практически ничего не известно. В 1188 году он даже был принят при пекинском дворе, где его якобы просили остаться при императоре, но монах предпочёл удалиться от почестей ив 1191 году поселился близ Нинь-хая в Шануни.
Даосизм, учение, которое проповедовал Шань Шун, было основано Лао-цзы (Старый Учитель), который жил в VI веке до н. э. Эта «атеистическая религия», возникшая на почве конфуцианства, затем распространилась среди всех классов китайского общества. Даосская школа была порождена религиозным кризисом, которым в V–III веках характеризовалась интеллектуальная жизнь Китая. Многие мыслители, настроенные против официальной религии с её понятиями о взаимоотношениях человека и божеств, выступили против самой идеи священных обрядов, которые превращали культ в подобие торговой сделки между человеком и богами, полностью лишёнными сознания и движимыми исключительно оккультными силами. Уставшие от официальной религии, которая была создана для обеспечения социального равновесия, они искали доктрину, которая принимала бы во внимание сознание индивида, его внутреннюю, духовную жизнь. Отсюда — идея взаимодействия микрокосма человека и макрокосма Вселенной, позволяющая найти единственно верный путь, ведущий к Дао (Небесный путь). Согласно даосскому учению, происходит непрерывная трансформация внешних начал этого пут