Нинся был укреплен на китайский манер, и войско кочевников, состоявшее сплошь из наездников, не смогло подвергнуть его правильной осаде. К тому же у него не было нужных военных машин. Чтобы овладеть тангутской столицей, Есугаев сын решил — и это решение делает честь его гению — изменить течение Желтой реки. Увы, для этого у монголов не нашлось инженеров-саперов! Так гениальный план остался неосуществленным.
Но монголы тем не менее осложнили положение тангутов. Оазисы Ганьсу, составлявшие сердцевину их государства, существовали только за счет торговли, являясь караванными центрами, образовавшимися на трансконтинентальной дороге из Китая в Персию, на древнем Шелковом пути. Война, прервавшая торговый обмен, их разорила, и тангутский властитель вынужден был принять монгольский сюзеренитет. В том же, 1209 году он отдал в жены Чингисхану одну из своих дочерей (тангутские девы были, по понятиям монголов, исключительно красивыми), а также уплатил дань, включив в нее большое количество тех самых белых верблюдов, которых Марко Поло прославил в своих мемуарах как лучших по внешнему виду во всей Центральной Азии.
Месть за старые обидыВойна Чингисхана с «Золотым царем»
Итак, Чингисхан стал сюзереном тангутского царства, а также Алашаньской и Ордосской степей. Однако, чтобы по-настоящему подчинить Китай, монголам надо было избавиться от пекинского Алтан-хана.
Для кочевников это было непростым делом, ибо Цзиньское царство являлось одним из могущественнейших государств той эпохи. Его хозяева, чжурчжени, хотя уже и считались окитаившимися, все еще сохраняли воинскую доблесть лесных охотников-тунгусов, своих предков. Далее, утвердившись в Китае более века назад, они располагали всеми ресурсами тысячелетней цивилизации. Так что, имея дело с ними, монголы попали в еще более затруднительное, чем в случае с тангутами, положение, встав перед необходимостью ведения осадной войны, которой совершенно не были обучены. Уместно вспомнить и о Великой Китайской стене, которая вместе с усиливавшими ее бастионами являлась почти непрерывной линией обороны, протянувшейся с востока на запад через все Цзиньское царство.
Показав себя в очередной раз более политиком, нежели воителем, Чингисхан решил прежде всего заручиться поддержкой сильных союзников. Лежащие к северу от Великой Китайской стены степи нынешней Монголии в тот период населял полукочевой-полуоседлый тюркский народ онгутов, для нас интересный тем, что он исповедовал христианство (несторианство). Здесь монголы могли себя чувствовать вдвойне уютно. Во-первых, этот край удивительно напоминал им родину: «Ни деревца; бескрайняя травянистая степь с реками, исчезающими в солоноватых лагунах. Это та «земля трав», которую китайцы противопоставляют «земле пшеницы»; удручающее своею пустотой пространство, где изредка можно встретить десяток-другой юрт с пасущимися двумя-тремя сотнями верблюдов и лошадей, с многочисленными стадами длинношерстных коз».
Во-вторых, Чингисхан к тому времени уже установил тесные связи с тюрками-онгутами, тамошними пастухами. Их вождь, Алахуш-дигитхури, в 1204 году оказал ему неоценимую услугу, отказавшись вступить в сговор с найманами и предупредив его о создавшейся ими коалиции. Чингисхан выразил онгуту признательность, включив его в реестр сановников большой руки в мае 1206 года. Более того. Завоеватель отдал свою дочь Алахай-бэги одному из наследников Алахуш-дигитхури, с чего началась серия брачных союзов этих двух домов.
Сия матримониальная политика оказалась для Чингисхана необыкновенно выгодной. В силу своего географического положения и давних связей с «Золотым царем» онгуты являлись стражами китайских границ, платной внешней охраной Великой стены. И, привязав их к себе, Чингисхан таким образом загодя разрушил вражескую оборону, без боя он распространил свою власть до самого подножия знаменитой фортификационной системы.
К 1207 году Чингисхан почувствовал себя настолько уверенно, что уже мог себе позволить смотреть на Пекин сверху вниз. Хотя монгольский император все еще состоял вассалом Цзинь, но, когда умер тогдашний Алтан-хан и из Пекина прибыл посол с известием о восшествии на престол нового государя, Завоеватель, рассеянно взглянув на него, спросил:
— Кто новый государь?
— Князь Выйшао.
— Я полагал, — воскликнул Чингисхан, — что «Золотым царем» должен быть человек выдающийся, назначенный Небом! Как такой болван, как князь Вый, может играть подобную роль?
Плюнув в сторону юга, то есть Цзиньского царства, он вскочил в седло и ускакал, оставив посольство в полном замешательстве.
Монголов и пекинских владык, конечно же, разделяли ров крови и многочисленные неискупимые обиды. Обитатели монгольских юрт прекрасно помнили оскорбления, нанесенные их отцам и дедам пекинским двором, приказавшим четвертовать одних ханов, посадить на кол или прибить, как воров, к деревянному ослу других, например, таких как хан Амбагай и князь Окин-Бархаг. Эти смерти требовали отмщения, и теперь, когда племена объединились, настал час примерно наказать «Золотых царей».
В марте 1211 года Чингисхан созвал в Восточной Монголии, на берегу Керулена, Великий хурал с намерением объявить о начале войны с Цзинь. Оказать честь хану явились его дальние вассалы, в том числе два западнотюркских князя: Барчук, правитель уйгуров, управлявший Турфанским, Харашарским и Кучским оазисами, а также Арслан, карлукский нарек, живший в Семиречье, южнее озера Балхаш.
Завоеватель готовил поход на Алтан-хана как войну народную, священную. С этими настроениями он отправился паломником на одну из святых гор страны монголов, а именно на Бурхан-халдун, обиталище Вечного Тенгри
Явившись на место, следуя существовавшему обряду, он снял с себя шапку, набросил пояс на плечи, трижды ударил челом оземь и возопил:
— О Вечный Тенгри, я препоясался мечом, дабы отмстить за кровь моих дядей, Окин-Бархага и Амбагая, которых «Золотые цари» предали гнусной смерти. Коли я прав, окажи мне свыше поддержку своею десницей, сделай так, чтобы здесь, на земле, люди и духи объединились и помогли мне.
Великая война началась. Монгольская армия, сплошь конная, не сведущая ни в инженерном искусстве, ни в правильном ведении осады, долго топталась перед Китайской стеной, потратив целых два года (1211 и 1212 гг) на завоевание соседних деревень.
Боевые действия происходили на местности с сильно пересеченным рельефом, ряд горных хребтов, тянущихся здесь с юго-запада на северо-восток, заканчивается многочисленными изломами, что позволяет сравнивать эти горные цепи с решеткой знаменитой «пекинской жаровни». В этих-то горах и была возведена Великая стена. На различном удалении друг от друга в нее были встроены крепости, такие как Сюаньхуа (северо-западнее Пекина) и Датун (севернее Шаньси).
Стоит ли удивляться, что вместо громких побед Завоеватель поначалу с большим трудом добился лишь успехов локального значения. Впрочем, в список триумфальных достижений он с полным правом смог включить победу, одержанную в феврале-марте 1211 года в окрестностях горы Е-ху, что между Пекином и Калганом. Проезжая по тем Краям девять лет спустя, монах Чан-чунь увидел огромное поле, усеянное белыми костьми.
Монголы все еще ратоборствовали в пограничной зоне, когда весной 1212 года произошли события, весьма выгодные для Чингисхана. До перехода к «Золотым царям» тунгусского происхождения Пекин 200 лет принадлежал другому племени, киданям, у которых пращуры Алтан-ханов его отняли Кидани были народом смешанных кровей: в то время как Цзинь доводились братьям нынешним маньчжурам, кидани скорее принадлежали к расе монгольской. Правда, в отличие от подданных Чингисхана, они за три века пребывания на китайской земле практически полностью синизировались. Однако это не мешало им сохранять память о былой славе и, конечно, желание отомстить своим победителям, Алтан-ханам И вот весной 1212 года один из их князей, Елюй-Люге, взбунтовался против «Золотого царя», объединил вокруг себя соплеменников и встал на сторону монголов.
Родиной древних киданей был район Ляоян, что ниже современной Маньчжурии Чингисхан, используя их восстание, направил гуда Джебэ с корпусом своих войск Потерпев поначалу фиаско под стенами Ляояна, ближайший сподвижник Чингисхана симулировал отступление, укрыл своих ратников в окрестностях города, а затем вдруг появился вновь и благодаря эффекту внезапности легко овладел им Елюй-Люге провозгласил себя царем киданей под сюзеренитетом Чингисхана.
Взятие Великой Китайской стеныПереход через Великую равнину
Талант — это долготерпение После двух лет усилий и упорства Чингисхан наконец, летом 1213 года, добился решающих успехов.
Его цель состояла в том, чтобы овладеть историческим путем из Калгана в Пекин, который, ущелье за ущельем, отрог за отрогом, вел от плато Внутренней Монголии к Великой равнине Восточного Китая.
В июле-августе 1213 года Чингисхан сумел занять первый укрепленный город на этой дороге, а именно Сюаньхуа. который, стоя на продуваемом «желтым ветром» плато в окружении гор вулканического происхождения, конгролировал весь этот район, извне примыкавший к Великой Китайской стене.
Юго-восточнее, на той же дороге, стояло укрепленное поселение Бао-нан Толуй, младший сын Завоевателя, во главе штурмового отряда сумел взять его стены.
Следующим пунктом был Хуалай Здесь Чингисхан одержал важную победу, перебив врагов столько, что еще на протяжении долгих лет пространство в 15 километров оставалось покрытым человеческими останками.
Юго-западнее Хуалая начиналось дефиле Цзуйюнгуань (или ущелье Нанцзю) — дикая и мрачная теснина длиной в 22 км, зажатая с обеих сторон обрывистыми горами и укрепленная фортификационной системой, державшей под своим контролем спуск от Великой стены к Пекину. На этой позиции противник чувствовал себя уверенно.
Монгольский ратоводец Джебэ, поставленный в авангарде, приблизился к ущелью, а затем, следуя обычной тактике кочевников, как бы отступил в направлении к Сюань-хуа. Как он и рассчитывал, враги бросились его догонять. Когда они оказались достаточно далеко от укрепленных позиций, Джебэ круто развернулся и нанес удар по преследователям. За ним устремилась вся монгольская армия во главе с Чингисханом. «Трупы врагов лежали друг на друге, словно срубленные деревья».