И все же, как мне думается, говоря о реальном исходе этой битвы, следует опираться на свидетельства автора «Сокровенного сказания монголов», который писал:
«…Собрал Тэмужин из тринадцати куреней своих три тумэна воинов и выступил навстречу Жамухе. И сразились они в местности, именуемой Далан балжуд. Теснимые мужами Жамухи, Чингисхан и ратники его отступили в ущелье Жэрэнэ, что находится близ реки Онон.
И молвил Жамуха, победой возгордясь: «Мы все-таки загнали их в Жэрэнское ущелье».
И тогда по велению его заживо были сварены в семидесяти котлах юноши из племени чинос[316]и был казнен Цаган-Ува из племени нэгудэй, голову которого, привязав к конскому хвосту, Жамуха волок аж до пределов жадаранских»[317].
Впоследствии автор «Сокровенного сказания монголов» свидетельствовал о том, что сам Чингисхан во время последней встречи с Жамухой в 1205 году упомянул как вескую причину казни последнего именно то, что Жамуха, «ослепленный местью, на побратима ополчился своего… Тогда на нас нагнал ты страху, в Зэрэнское ущелье потеснив»[318].
Что же касается причины «непоследовательности» Жамухи, не попытавшегося усилить натиск и навсегда покончить с Чингисханом, то, по мнению большинства исследователей этого вопроса, само это нападение и зверства, которые совершил Жамуха с плененными им сторонниками Чингисхана, были всего лишь показательным актом устрашения побратима, которого Жамуха не сумел «приручить» во время совместного пребывания в его стойбище, и поэтому вознамерился проучить и окончательно подчинить себе в результате этого вооруженного набега.
Жамуха, очевидно, был уверен, что Чингисхан сам явится с повинной, но он и на этот раз просчитался. «…Действия упоенного своей победой Жамухи серьезно испортило ему имидж. Такая жестокость с его стороны еще больше усилила антагонизм между старыми аристократическими родами, которые унаследовали власть от предков, и малыми и незначительными семьями, которые могли рассчитывать только на свой талант и личную доблесть. Это происшествие оказалось решающим для Тэмужина, который проиграл битву, но выиграл поддержку и популярность среди монголов…»[319] — так, словами американского востоковеда Джека Уэзерфорда, можно подытожить все сказанное выше.
Уже после первого сражения против античингисового союза конфедератов при Далан балжуде (1190 г.) в стане Жамухи и Таргудай хирилтуга произошел раскол, и многие ветви племен тайчуд и жадаран «после обдумывания и держания совета… явились к Чингисхану по собственной воле, подчинились и покорились ему»[320].
Прежде всего следует отметить значимость ухода от тайчудов и присоединения к Чингисхану уругудов под водительством Журчэдэя и мангудов во главе с Хуйлдаром[321], которые уже вскоре после присоединения к Чингисхану проявили себя как замечательные полководцы и отважные воины.
Не менее значимым было возвращение к Чингисхану Мунлига из рода хонхотан[322], который «доселе следовал за Жамухой, а теперь вместе с семью сыновьями своими отделился от него и пристал к Чингисхану»[323].
Один из сыновей Мунлига, Хухучу, вскоре стал прославленным в народе шаманом — Тэв Тэнгэром и до известных событий, о которых речь ниже, входил в число ближайших соратников Чингисхана, имел на него большое влияние[324].
Как явствует из древних источников, Чингисхан по-прежнему нуждался в поддержке местных шаманов, таких как Хорчи, Тэв Тэнгэр, которые проповедовали о том, что силы небесные и земные покровительствуют хану улуса «Хамаг Монгол» (Все Монголы).
Это становилось тем более важно, поскольку у Чингисхана было много соперников в борьбе «за царствование в улусе войлочностенном» как во вражеском стане, так и среди своих соратников. Старый мудрец-баягуд Сорхан, мнение которого приводит Рашид ад-дин, называет соперниками Чингисхана в его собственном окружении журхинского предводителя Сача бэхи и брата Чингисхана — Хасара; среди «внешних» недругов Сорхан обращает внимание Чингисхана, естественно, на Жамуху.
Главный соперник Чингисхана, Жамуха, мало того что лишился поддержки многих родов своего племени, но и сам подвергся нападению мэргэдов и был вынужден на какое-то время пойти к их предводителю Тогтога бэхи в услужение[325].
Укрепление союза Жамухи с воинственными мэргэдами, который наметился во время пребывания Жамухи на службе у Тогтога бэхи, таил в себе большую опасность, и, как мы узнаем из наших источников, Чингисхан впоследствии неоднократно воевал с мэргэдами, добиваясь их полного подчинения.
Что же касается вождя журхинцев Сача бэхи, то он, хотя и признал ранее верховодство Чингисхана, но судя по его дальнейшим поступкам, о которых повествуют наши источники, не желал беспрекословно следовать его воле. Это проявилось сразу после сражения при Далан балжуде, когда вожди племен и старейшины родов, ранее объединившиеся под водительством Чингисхана, а также «подчинившиеся и покорившееся» ему после этого сражения, сошлись на пир в дубраве на берегу Онона, дабы «положить начало миру и дружбе между родными и родственниками… во имя исполнения великих дел»[326].
Однако не только радость в связи с новым пополнением рядов своих сторонников подвигла Чингисхана собрать этот хуралтай. По-видимому, требовалось укрепить пошатнувшийся в результате неудачного ратоборства с Жамухой авторитет самого Чингисхана, веру сородичей и соратников в него.
Среди участников этого пиршества все древние источники выделили присутствие на нем журхинцев во главе с Сача бэхи и Тайчу, что свидетельствует об их роли в улусе «Хамаг Монгол» (Все Монголы) и косвенно подтверждает их притязания на верховенство в улусе, а также стремление Чингисхана добиться лояльности в первую очередь вождей журжинцев.
Монгольский шаман. Современная настенная живопись. Мемориал Чингисхана в Ордосе (КНР).
Чингисхан оказался прав в своих опасениях. Именно журхинцы во время пира инициировали происшествия, которые чуть было не привели к расколу между сородичами: сначала жены Сача бэхи Хорижин хатан и Хурчин хатан[327] набросились на виночерпия Шихигура, обвинив его в нарушении установленной последовательности угощения собравшихся на пир. А затем Бури бух[328], который был на этом пиру распорядителем от журхинцев, не только вступился за вора из племени хатагин, «пойманного за руку» распорядителем от боржигинов Бэлгудэем, но и намеренно «рассек мечом обнаженное плечо Бэлгудэя».
Сводный брат Чингисхана попытался было замять этот конфликт. «Но не внял словам Бэлгудэя Чингисхан, и похватали наши и журхинцы дубины да кумысные мутовки[329]и поколотили друг друга изрядно. И все же одолели наши журхинцев и полонили ханш их вздорных — Хорижин хатан и Хурчин хатан. А когда журхинцы запросили мира и во дружестве поклялись, наши не упирались и воротили им двух ханш — Хорижин хатан и Хурчин хатан»[330].
Конфликт, который спровоцировали журхинцы на пиру у Чингисхана. Миниатюра из «Сборника летописей» Рашид ад-дина. XIV в.
Автор «Золотого изборника» Лувсанданзан к своему описанию происшествия на пиру в Ононской дубраве добавил легенду о том, как Чингисхан «умерил высокомерие» братьев Хасара и Бэлгудэя. Очевидно, что эта легенда является отголоском тех реальных событий, а также непростых отношений между Чингисханом и Хасаром, которые дали основание старику-прорицателю Сорхану подозревать Хасара в «стремлении к царствованию». В легенде говорится:
«В этой суматохе (во время конфликта с журхинцами. — А. М.) Бэлгудэй шел и бил по сторонам своим кожаным мешком с кумысом. Левой же рукой (в нарушение традиционного порядка. — А. М.) он подсадил владыку на белую яловую кобылицу…
После того августейший владыка сказал: «…Бэлгудэй не уважил меня — посадил на коня левой рукой, и потому достоин порицания!»
Затем Хасар и Бэлгудэй говорили друг другу: «Не в праве был владыка столь жестоко порицать нас…»
Когда владыка прознал о речах братьев своих, решил он высокомерье их умерить. И предстал он пред ними старцем согбенным, продающим лук самодельный. Хасар и Бэлгудэй удивились внезапному появлению незнакомого старика и вопрошали: «Кто ты, и откуда ты явился?»
И отвечал им старец: «Сир и убог я. Вот луки мастерю и продаю».
«Так ты нам предлагаешь этот жалкий лук?!» — надменно братья вопрошали.
«Быть может этот лук и плох, но убедится в этом тот, кто тетиву его натянет», — ответствовал старик.
И принял Бэлгудэй из рук старца лук, но как ни силился, не смог натянуть тетивы его. Тогда старик передал свой лук Хасару. Но и тому он оказался не под силу.
Чингисхан предстает перед братьями в образе согбенного старца, продающего самодельный лук. Иллюстрация Ж Саруулбуяна к «Беседе Хасара и Бэлгудэя со старцем».
В тот же час обернулся согбенный старик степенным седовласым старцем, восседающим на сером муле с синим пятном во лбу; и вставил в лук свой он стрелу златую, и натянул что есть мочи его тетиву, и выстрелил, да так, что под стрелой его и скала не устояла: разбил ее в пух и прах. И молвил тогда старец седовласый укоризненно: