осударствоуправительницы»[1083].
Китайский дипломат-разведчик Чжао Хун, побывавший в начале 20-х годов XIII века в местах проживания онгудов, засвидетельствовал, что Алаха бэхи, «попросту называемая Би-цзи Хатунь (Фу-жень)… живет вдовой и ныне управляет Белыми Татарами (онгудами. — А. М.). Она каждый день сама все осматривает; ей прислуживают несколько тысяч женщин; все распоряжения касательно походов и казней выходят от нее самой»[1084].
В то время, как Чжао Хун фактически ограничивал деятельность Алаха бэхи управлением онгудами, авторы «Юань ши» в главе, посвященной жизнеописанию Алахуши дигитхури, восторгаясь умом Алаха бэхи и проводимой ею мудрой политикой, свидетельствовали о том, что тогда, когда Владыка Чингисхан отправлялся в военные походы, именно она вершила государственными делами на подвластной ей территории[1085]. И именно для этого она была удостоена «Печати принцессы-государствоуправительницы»[1086].
Эти назначения, сделанные на Великом хуралтае 1218 года, были обусловлены опытом военного похода монголов на империю Цзинь, когда Чингисхан убедился в важности обеспечения безопасности своего тыла.
Что же касается гуй вана Мухали, то ему поручалось командование военным контингентом, оставленным Чингисханом в Северном Китае для обеспечения мира и безопасности и при необходимости ведения военных действий против войск чжурчжэньского Алтан-хана.
Печать правительницы-принцессы Алага бэхи
По мнению монгольского историка, академика Ш. Биры, Чингисхан в этот период времени не стремился по примеру кочевников древних времен полностью завоевать Северный Китай и создать кочевую империю с центром в Китае, что являлось кардинально новой политикой северных кочевников в многовековой истории их взаимоотношений с Китаем…
Вместо этого он решил прежде всего отправиться на Запад с целью присоединения к себе родственных кочевых народов, расселившихся в оседлых и полуоседлых странах, и создания Всекочевнической державы[1087].
Далее, развивая свою мысль, монгольский ученый высказался о главной цели сформулированной и начатой реализовываться в это время Чингисханом военно-политической доктрины монгольского тэнгэризма: «Чингисхан и его преемники, создавая мировую империю (Всекочевническую державу. — А. М.), не уделяли большое внимание различным абстрактным религиозным постулатам. Они разработали идеологию, которая, прежде всего, была призвана оправдать их собственную практическую деятельность; их главным стремлением было навязать свою политическую доктрину захваченным странам и народам… Для них первичным всегда была политическая выгода. Нетрудно понять, что, ведя войны против исламских и христианских государств, усилия монгольских ханов прежде всего были направлены против властьпридержащих, во главу угла ставились их собственные политические и жизненные интересы… Цель их политической доктрины заключалась не в установлении в мире господства своей религии, а в установлении политической диктатуры, в первую очередь, ориентированной на интересы и выгоду своего кочевого народа»[1088].
Глава двадцать первая«Если ты творишь зло, ты сам наказываешь себя; «око судьбы не дремлет»(1218–1223 гг.)
«О люди, знайте, что вы совершили великие проступки, а ваши вельможи — предводители грехов. Бойтесь меня! Основываясь на чем, я говорю эти слова? Потому что я — кара господня (Всевышнего Тэнгри. — А. М.). Если бы с вашей (стороны) не были совершены великие грехи, великий господь (Всевышний Тэнгри. — А. М.) не ниспослал бы на ваши головы мне подобной кары!»
С момента возвращения из Китая (осенью 1215 года) и вплоть до начала похода на хорезмшаха (весна-лето 1219 года) Чингисхан покончил с не подчинившимися ему остатками племени мэргэд, «умиротворил» хори тумэдов и хиргисов. Разгромив в 1218 году войско Хучулуга и погубив его самого, Чингисхан присоединил к себе территорию вассалов (харлуги, уйгуры) прекратившего свое существование государства кара-киданей[1090], в результате чего рубежи Великого Монгольского Улуса были передвинуты на запад, и теперь держава монголов непосредственно граничила с владениями хорезмшаха.
В то время когда монголы готовились к походу на Запад, хорезмшах и его военачальники также не бездействовали. По свидетельству Ибн ал-Асира[1091], «после того как наместник хорезмшаха (в Отраре) убил людей Чингисхана, он подослал к Чингисхану лазутчиков, чтобы они узнали, как у него дела, какой по величине авангард (его воинства), и что он собирается предпринять. Лазутчики отправились. Они прошли через пустыню и горы на их пути и прибыли к нему. Через долгое время они вернулись к наместнику и сообщили ему, что их (монгольских воинов. — А. М.) великое множество, не поддающееся исчислению, и что они — одни из самых стойких в сражениях тварей Аллаха. Они не знают поражений. Необходимое им оружие они изготавливают своими руками»[1092].
В правдивости слов лазутчиков о силе и стойкости монгольских воинов султан Мухаммед хорезмшах смог убедиться еще до вторжения на территорию его державы главных сил монгольской армии, вступив в сражение с «конницей Души-хана (старшего сына Чингисхана, Зучи. — А. М.), который одержал победу над Кушлу-ханом (Хучулугом. — А. М.), разбил его в пух и прах и возвращался с его головой… (После той битвы с войском Зучи) душой султана (Мухаммеда. — А. М.) завладели страх и убежденность в их (монголов. — А. М.) храбрости; он, как говорят, в своем кругу сказал, что не видел никого, подобного этим людям храбростью, стойкостью в тяготах войны и умением по всем правилам пронзать копьем и разить мечом»[1093]. (Хорезмшах) стал готовиться к осаде (монголами городов его державы. — А. М.), зная о своей слабости. Ведь он не смог одолеть части войска Чингисхана, а каково будет, когда они придут все, да еще вместе с их царем?»[1094]
В том сражении, в котором хорезмскими воинами командовал сам султан Мухаммед, благодаря мужеству и героизму, проявленному воинами Зэва[1095], боевой дух хорезмшаха был сломлен, что оказало огромное влияние на дальнейший ход войны»[1096].
Произошедшие с хорезмшахом метаморфозы засвидетельствовали все древние источники: «…После этого сражения султан (Мухаммед хорезмшах — А. М.) вернулся в Самарканд. (Уже в это время) растерянность и сомнение нашли к нему путь, а внутренний разлад смутил его внешнее поведение. Когда он воочию убедился в силе и могуществе противника и уразумел причины возбуждения смуты, которая произошла перед этим, постепенно им овладевали растерянность и тоска, и в речах и поступках его стали появляться признаки раскаяния…
Так как его (хорезмшаха. — А. М.) одолели сомнения, то для него закрылись врата здравого суждения, а сон и покой бежали от него…
Астрологи также говорили, что… до тех пор, пока злополучные звезды не пройдут, из осторожности нельзя приступать ни к какому делу, направленному против врагов! Эти слова астрологов также явились добавлением к причинам расстройства его дела…»[1097]
Ан-Насави, являвшийся непосредственным очевидцем и свидетелем тех событий, в жизнеописании сына хорезмшаха, Джалал ад-дина Манкбурны[1098], рассказал о том, к каким, по его мнению, ошибочным мерам прибег султан Мухаммед хорезмшах, когда узнал о выступлении Чингисхана с войсками против него: «Первой же мерой, на которую решился султан в этом тяжелом положении и в этой черной беде, было то, что он задумал построить вокруг Самарканда стену по размерам города… Для ее постройки в кратчайший срок был собран налог, однако татары не дали ему осуществить желание, из этой суммы он ничего не истратил на строительство стены.
Вторая (мера) его состояла в том, что он еще раз послал во все страны государства сборщиков налогов… и приказал на все эти деньги взять на службу людей — лучников в полном снаряжении… Набор их на службу был произведен так быстро, как только возможно. Они направились со всех сторон к местам сбора… когда их настигла весть, что султан бежал с берега Джейхуна (Амударьи) без боя. Если бы он дождался прибытия собранных людей, то сосредоточил бы неслыханное количество (войск)…
Ошибочным действием было и то, что он, услышав о приближении Чингисхана, разослал свои войска по городам Мавераннахра и страны тюрок (Туркестана. — А. М.), ни одного города Мавераннахра не оставил без большого войска, и в этом была ошибка. Если бы он дал бой татарам своими отрядами до того, как распределил их, то он схватил бы татар в охапку и начисто стер бы их с лица земли»[1099].
В то время когда хорезмшах «…подобрав поводья решимости и лишившись здравого суждения, прибегал к ошибочным мерам», Чингисхан подготовил главные силы своей армии: «снарядил и наставил своих сыновей, великих эмиров, ноёнов и тысячников, сотников и десятников, составил два фланга и передовой отряд (под командованием Зэва. — А. М.)»