И начали князья собирать воинов каждый в своей области… и, собрав всех русских воинов, выступили в поход против татар.
Когда они пришли к Днепру на Заруб, к острову Варяжскому, услышали татары, что русские князья идут против них, и прислали своих послов, говоря: «Слышали мы, что идете вы против нас, послушавшись половцев. А мы вашей земли не занимали, ни городов ваших, не сел ваших, и пришли не на вас. Но пришли мы, посланные богом (Всевышним Тэнгри. — А. М.), на конюхов и холопов своих, на поганых половцев, а вы заключите с нами мир. И если прибегут половцы к вам, вы не принимайте их, и прогоняйте от себя, а добро их берите себе. Ведь мы слышали, что и вам они много зла приносят, поэтому мы их также бьем».
Князья же русские не стали слушать этого, но послов татарских перебили, а сами пошли против татар»[1187].
Как считает монгольский исследователь Ч. Чойсамба, «У монголов не было никаких причин воевать с русскими. Узнав о решении князей, которое немало их удивило, они послали на Русь десять послов… Смысл предложения монголов был ясен: разорвать союз с половцами и изгнать их со своей территории… Вряд ли монгольские полководцы без особых на то причин рискнули вступить в сражение со свежим войском, имевшим превосходство в живой силе в несколько раз… Только за неимением другого выхода монголы были вынуждены принять бой с объединенной половецко-русской армией.
Убийство монгольских послов. Лицевой летописный свод, XVI век.
Однако русские князья, уверенные в своем многократном превосходстве, не сочли благоразумным принять предложение монголов и, чтобы продемонстрировать неизбежность войны и свою решительность, приказали варварски убить послов. Убийство послов даже в военное время считается преступлением. Конечно, поступок русских князей вызвал справедливый гнев у всего монгольского войска, поклявшегося отомстить за соотечественников»[1188].
«Когда, не доходя до Олешья, остановились они (русские князья. — А. М.) на Днепре, прислали татары вторично послов, говоря: «Если вы послушались половцев, послов наших перебили и идете против нас, то идите. А мы вас не трогали, и пусть рассудит бог (Всевышний Тэнгри. — А. М.)»»[1189].
Российский историк В. Н. Рудаков, анализируя описанные в «Тверской летописи» события, по сути дела, подтверждает, что монголы действовали в рамках своей военно-политической доктрины монгольского тэнгэризма: «В уста первого посольства (монголов. — А. М.), прибывшего к русским князьям, по сути, вкладывается своеобразная «декларация о намерениях», объясняющая действия татар…
Согласно тексту рассказа, татары (монголы. — А. М.) сами осознают, что они являются своеобразным «бичом Божиим» (Всевышнего Тэнгри. — А. М.) для «поганых половцев». Но важно и другое — таковыми их считает и сам автор рассказа: недаром «самооценка» татар совпадает с позицией… автора — татары приходят на половцев, движимые гневом Господним.
С другой стороны, татары недвусмысленно заявляют о своем дружелюбном настрое по отношению к русским. Последним предлагается заключить мир, а самое главное, в случае необходимости принять участие в «наказании» половцев…
Реакцию русских на слова, произнесенные татарскими послами, вполне можно назвать неадекватной… Поступок русских, столь беспричинно жестоко обошедшихся с посольством, видимо, не мог восприниматься нейтрально книжником и его читателями. Очевидно также, что сам факт вероломства, проявленного русскими, заставлял читателя по-иному взглянуть на тех, против кого это вероломство было направлено.
Усиливал «позиции» татар и рассказ о втором посольстве, с помощью которого татары вновь попытались предотвратить столкновение с русскими. Однако в данном случае татары прибегают к угрозе…
Татары «угрожают» русским… Божьим (Всевышнего Тэнгри. — А. М.) гневом. Гнев этот должен быть ниспослан на русских за то, что они, во-первых, послушали половцев — стали помогать тем, кого Бог собирается наказать, а, следовательно, стали поступать против Божьей (всевышнего Тэнгри. — А. М.) воли, во-вторых, избили татарских послов — поступили вероломно, в-третьих, собираются выступить на бой с ничем не угрожающими им татарами.
Следует обратить внимание на то, что, вкладывая в уста послам их главный аргумент («пусть рассудит Бог (Всевышний Тэнгри. — А. М.)»), автор тем самым допускает, что татары в равной степени с русскими подотчетны Богу (Всевышнему Тэнгри. — А. М.)… Они, их судьба, возможно, как и судьба русских, зависит от Божьего промысла, и они, как и русские, это понимают…
Симпатии автора в большей степени находятся на стороне татар… и связаны в первую очередь с тем, что татары посланы Богом (Всевышним Тэнгри. — А. М.) для наказания «безбожных половцев».
При этом татары — вовсе не «безбожные»: они ссылаются на авторитет Бога (Всевышнего Тэнгри. — А. М.), призывая русских отказаться от неправого дела. Кроме того, татарам свойственно достойное поведение: они пытаются отговорить русских от неблаговидных поступков, они заявляют о своем миролюбии по отношению к Руси…»[1190]
Однако не вняли русские князья заверениям монголов: «И оттуда шли русские полки за ними восемь дней до реки Калки и отправили со сторожевым отрядом Яруна с половцами…
Князь же Мстислав Мстиславич Галицкий повелел Даниилу Романовичу перейти реку Калку с полками, а сам отправился вслед за ними; переправившись, стали они станом. Тогда Мстислав сам поехал в дозор, и, увидев татарские полки, вернулся, и повелел воинам своим вооружаться…
А. Ивон. Битва на Калке.
И так встретились полки, а выехали вперед против татар Даниил Романович, и Семен Олюевич, и Василек Гаврилович. Тут Василька поразили копьем, а Даниил был ранен в грудь, но он не ощутил раны из-за смелости и мужества; ведь он был молод, восемнадцати лет, но силен был в сражении и мужественно избивал татар со своим полком.
Мстислав Немой также вступил в бой с татарами, и был он также силен, особенно когда увидел, что Даниила ранили копьем. Был ведь Даниил родственником его отца, и Мстислав очень любил его и завещал ему свои владения. Также и Олег Курский мужественно сражался; также и Ярун с половцем подоспел и напал на татар, желая с ними сразиться.
Вскоре половцы обратились в бегство, ничего не достигнув, и во время бегства потоптали станы русских князей. А князья не успели вооружиться против них; и пришли в смятение русские полки, и было сражение гибельным, грехов наших ради. И были побеждены русские князья, и не было такого от начала Русской земли…
А татары наступали на русских князей и преследовали их, избивая, до Днепра… Были вместе с татарами и бродники[1191], а воеводой у них Плоскиня. Этот окаянный воевода целовал крест великому князю Мстиславу, и двум другим князьям, и всем, кто был с ними, что татары не убьют их, а возьмут за них выкуп, но солгал окаянный: передал их, связав, татарам. Татары же людей перебили, все полегли они здесь костьми. А князей придавили, положив их под доски, а татары наверху сели обедать; так задохнулись князья и окончили свою жизнь…
А случилось это несчастье месяца мая в тридцатый день (1223 года. — А. М.)… Так за грехи наши бог отнял у нас разум, и погибло бесчисленное множество людей. Татары же гнались за русскими до Новгорода-Святополча. Христиане, не зная коварства татар, выходили им навстречу с крестами, и все были избиты. Говорили, что одних киевлян погибло тогда тридцать тысяч.
И был плачь и вопль во всех городах и селах. Татары же повернули назад от реки Днепра, и мы не знаем, откуда они пришли и куда исчезли»[1192].
Монголы пируют после битвы на реке Калка, сидя на пленных русских князьях. Лицевой летописный свод, XVI век.
Как явствует из «Тверской летописи», древнерусские летописцы объясняли ужасное поражение, которое потерпели русичи от «неизвестных, безбожных моавитян» как наказание Божье. Современные же исследователи, «объективно и беспристрастно относящиеся к событиям 1223 года, интерпретируют поражение русско-половецкой (кипчакской) армии четырьмя основными причинами.
Прежде всего, монгольская армия на целую голову, а то и на две, превосходила союзников по боевой выучке и тактике. Русский ратник, в общем, был неплохим воином, когда дело доходило до единоборства. Однако этот фактор не мог оказать существенного влияния на исход целого сражения.
Во-вторых, действия половцев и русских были не то чтобы несогласованными — они были хаотичными. В довершение бед ни те, ни другие не имели полководца, достойного возглавить союзную армию.
В-третьих, русские совершенно недооценили боеспособность и мощь монгольской кавалерии и, наконец, неправильно выбрали место битвы (в чем, скорее всего, заслуга стратега Субэдэй-батора), которое, как по заказу, идеально подходило для неудержимой мобильной конницы кочевников.
Непревзойденный полководческий талант монгольских военачальников и самоотверженность рядовых воинов стали в конечном итоге слагаемыми великой победы: превосходящие силы союзной армии прекратили свое существование.
С тех пор как стали воевать умением, такой, казалось, незыблемый прежде фактор, как численное превосходство, отошел на задний план и перестал играть главную роль в войнах народов. И это умение (хитрость, мудрость, стратегия и т. п.) стало целой наукой выживания для малочисленных, но окруженных врагами воинственных народов»[1193].
Следует отметить, что боевые действия отрядов Зэва и Субэдэя по достоинству оценили еще в XIII веке. Так, Ата-Мелик Джувейни в своей «Истории завоевателя мира», заканчивая рассказ о рейде отрядов Зэва и Субэдэя, проницательно заявил: