султан в улусах Джучи и Чагатая становится титулом каждого представителя династии, происходившей от Чингиз-хана.
Итак, правовым основанием для получения титула «хан» служили принадлежность претендента к «золотому роду» и воля большинства Чингизидов и высшей аристократии. Царствующий род как бы делегировал одного из своих представителей на исполнение определенных функций, наделив его известными правами. Ниже мы рассмотрим вопрос о прерогативах и функциях государя, но прежде для полноты сведений дадим описание церемонии интронизации монгольских ханов.
Хотя, по видимости, все вопросы престолонаследия решались на курултае, однако в действительности обсуждение и признание прав кандидата на престол происходили на сходках царевичей заранее, до начала курултая. На курултае, как отметил В. В. Бартольд, происходил только акт провозглашения хана, торжественной присяги и торжественного восшествия его на престол. Это были строго разработанные церемонии.
Курултай для утверждения нового суверена созывался старшим представителем царствующего рода или временным правителем государства. Время созыва определялось заранее и оповещалось по улусам через гонцов. В назначенный срок и в определенное место со всех концов обширной империи съезжались царевичи, дяди и двоюродные братья царевичей, царевны, зятья-гурганы, влиятельные нойоны и старшие эмиры, должностные лица, а также покорные монголам цари и правители; и все они являлись туда в нарочитом множестве, со свитой и челядью, с большими дарами и приношениями.
Прибывшие на курултай высокие гости размещались в шатрах, число которых достигало тысячи, и были заняты развлечениями. А тем временем звездочеты делали свои астрологические наблюдения и выбирали благоприятный для интронизации хана день.
Царевичи же во главе с самым старшим по возрасту из присутствующих представителей царствующего рода и наиболее влиятельные эмиры (нойоны) и сановники собирались в отдельном шатре и обсуждали дела государства и царствования. Курултай, на котором провозглашался новый суверен, длился несколько недель (например, курултай 1229 г. — сорок дней, курултай 1246 г. — более четырех недель и т. д.).
Первые четыре дня курултая были наиболее важными, поскольку совпадали с праздником середины лунного года[39]. Главные участники этого праздника, согласно рассказу Джувайни, «каждый день надевали новую одежду другого цвета» (Джувайни, изд., Т. 1. С. 147; пер., Т. 1. С. 186). По свидетельству Иоанна де Плано Карпини, на курултае летом 1246 г., когда великим ханом провозгласили царевича Гуюка, «в первый день все были одеты в белые пурпуры, во второй — в красные (именно тогда пришел Куйук в эту палатку); в третий день все [были одеты] в синие пурпуры, в четвертый день — в наилучшие балдакины» (LT, IX. 30){9}. По материалам А. Г. Юрченко, пурпур — не обязательно обозначает пурпурную материю, но обязательно дорогую. В средневековой латыни слово «пурпур» употреблялось для обозначения дорогой одежды. Балдакин — парчовая материя, расшитая золотом, происходит от названия Балдак (Багдад). Согласно сведениям Марко Поло, «в Бодаке выделывают разные шелковые и золотые материи: нассит, нак, кремози, по ним, на разный манер, богато вытканы всякие звери и птицы» (Марко Поло, с. 59).
Находясь в Каракоруме в июле 1254 г. Вильгельм де Рубрук наблюдал большое торжество, на котором присутствовал Менгу-хан. В течение тех четырех дней, пока длился праздник, приближенные хана каждый день сменяли одежды, обувь и головные уборы. При смене одеяний наблюдалась определенная последовательность. Монгольский обычай носить разные одежды в каждый новый день праздника отмечен Марко Поло, францисканцем-пилигримом Одорико де Порденоне, патриархом армянской церкви Варданом Великим и автором жизнеописания несторианского католикоса мар Ябалахи.
Церемония интронизации хана происходила в специально возведенном по такому случаю шатре, который, согласно Иоанну де Плано Карпини, монголы называли «Золотой Ордой». После того как завершалось обсуждение кандидатур и участники курултая называли имя реального претендента на престол, а он, «как это обычно бывает», отказывался, перепоручая это каждому царевичу, и наступал выбранный звездочетами благоприятный день, совершался акт торжественного восшествия избранника на престол и торжественной присяги. Все присутствующие, по обычаю, обнажали головы, развязывали пояса и перекидывали их через плечо. Двое самых старших по возрасту представителей ханского рода брали за руки избранника и усаживали на «престол верховной власти и подушку царствования».
Поразительное описание коронации Гуюка сохранилось в сочинении доминиканца Винцента из Бове (ум. 1264). В свою энциклопедию «Speculum historiale» («Историческое зерцало») Винцент почти полностью включил донесение Иоанна де Плано Карпини (1247) и отчет Симона де Сент-Квентина (1247) о дипломатической миссии доминиканцев во главе с братом Асцелином в лагерь монгольского нойона Байджу, расположенный около крепости Сисиан в Армении. Названными книгами не исчерпываются источники брата Винцента, поскольку известно, что он имел доступ к документам из архива римской курии.
Описание коронации Гуюка включено в XXXII книгу энциклопедии Винцента между сообщением о разгроме монголами Малой Армении (далее следует вставка из книги брата Иоанна о коронации Гуюка) и отчетом миссии Асцелина. Ни францисканская, ни доминиканская миссии не причастны к описанию закрытой части церемонии восшествия Гуюка на престол. Дело в том, что в этом описании звучит прямая речь участников церемонии. По свидетельству брата Иоанна, пространство вокруг главных шатров тщательно охранялось; послы и другие гости удерживались от шатров на расстоянии полета стрелы. Увидеть коронацию своими глазами они не могли.
Согласно материалам исследования А. Г. Юрченко, на коронации Гуюка присутствовало посольство венгерского короля Белы IV. Об этом посольстве известно только из приписки к Люксембургской рукописи книги брата Иоанна. Венгры, подобно францисканцам, описывают внешнюю сторону коронации. И все же, вероятнее всего, именно венгерские послы выяснили подробности закрытой от посторонних глаз части ритуала. Дело в том, что только в приписке и в эпизоде из энциклопедии Винцента возведение Гуюка на трон обозначено термином intronizationem. По предположению А. Г. Юрченко, венгерским послам удалось получить письменный сценарий коронации, перевод которого они и представили своему королю. Тот, в свою очередь, передал эти сведения папе римскому. Так венгерский отчет попал в руки Винцента, который удачно восполнил отсутствующий эпизод в книге брата Иоанна[40].
Вот перевод интересующего нас текста.
«Об обычае, по которому он был возведен на трон.
Итак, в 1246 году от Рождества Христова Куйук, который именуется Гог хаам, то есть император или царь, был вознесен на царствование татарское. Итак, все их бароны, собравшись, установили в центре вышеупомянутого места некое золотое сиденье, на которое посадили самого Гога, и, положив перед ним меч, произнесли: „Желаем и просим, а также предлагаем тебе управлять нами всеми“. И он сказал им: „Если вы хотите, чтобы я вами правил, готовы ли вы ныне все, что только ни прикажу вам, исполнить; кого бы ни позвал я [из вас], явиться; куда бы ни захотел послать, идти; кого бы ни приказал убить, уничтожить?“. Они ответили: „Непременно“. Следовательно, сказал он: „Пусть слово, сошедшее с уст моих, будет подобно мечу моему!“. И все единодушно согласились с ним. Затем они положили некий войлок на землю и его вновь усадили сверху со словами: „Смотри вверх, и познаешь Бога, поверни голову, и внизу увидишь войлок, на котором сидишь. Если ты будешь хорошо управлять своим царством, если будешь щедрым и будешь уважать справедливость и служить ей, и будешь почитать каждого из князей соответственно его достоинству, славно будешь царствовать и весь мир подчинится твоей власти, и Господь пошлет тебе все, что пожелаешь в сердце своем; если же будешь делать противоположное, станешь несчастен, и отвержен, и столь беден, что даже войлок, на котором ныне сидишь, не будет тебе оставлен“. Сказав это, бароны затем посадили на войлок вместе с ним и жену Гога, и так обоих, сидящими, подняли от земли вверх на воздух, и провозгласили их громогласными и всенародными криками императором и императрицей всех тартар. Затем неисчислимое множество золота, и серебра, и драгоценных каменьев, и всего того, что осталось от Хагадагана (Угедея), принесли пред лицо нового императора и поставили его владыкой всего этого богатства. Сам же он по собственному желанию каждому из князей выделил [долю], а в свою пользу удержал оставшееся. Затем они стали пить, как это у них в обычае, и пили непрерывно вплоть до вечера. После этого прибыло на повозках вареное мясо, без соли, и прислужники подавали одну часть или кусок на четверых или пятерых. В шатрах хаама подавали мясо и похлебку с солью вместо соуса, и так было всякий день, когда устраивали пиршество» (Simon de Saint-Quentin. XXXII. 32).
Обратимся теперь к материалам персидских источников. Все собравшиеся, как внутри огромного шатра, «Золотой Орды», так и вне ставки, вместе с царевичами девять раз (так по Рашид ад-Дину; по Джувайни — три раза) преклоняли колени и вновь громогласно выкрикивали имя нового хана. Затем царевичи и высшая знать дали письменную присягу в верности новому суверену. По выходе из шатра совершали троекратное поклонение Солнцу. А после все принимались за чаши и неделю, другую занимались пиршествами (Джувайни, изд., Т. 1. С. 147–148, 206–207; Рашид ад-Дин. Т. 2. С. 19, 119, 132–133).
Баварский солдат Иоганн Шильтбергер, скитавшийся по странам Востока с 1396 по 1427 г., в своей книге описывает, как происходило провозглашение нового хана в Золотой Орде (по терминологии автора — «Красной Татарии»): «При избрании короля они сажают его на белый войлок и три раза приподнимают. Затем носят его вокруг палатки, сажают на престол и дают ему в руки золотой меч; после чего он должен присягнуть по их правилам» (