вободны, они не привязаны к земле, в случае чего они могут откочевать куда-то подальше, где рука правителя их не достанет.
Пожалуй, нужно сказать пару слов о границах Моголистана, который, в расцвете своего могущества, простирался от Ферганы на западе до Баркуля на востоке (этот городок находится на северном склоне Тянь-Шаня). На северо-западе Моголистан был ограничен озером Балхаш, а на юге доходил до оазиса Хотан, важного пункта Великого шелкового пути. Впрочем, с границами полной ясности не существует, потому что даже такой ценный источник, как Мирза Мухаммед Хайдар, в разных местах своего повествования приводит о них различные сведения. Кстати говоря, собственно Монголию, исконные монгольские земли, называли «Восточным Моголистаном» для того, чтобы не было путаницы.
В 1514 году внук Юнус-хана Султан-Саид-хан Абу-л-Фатх основал Могольское ханство, которое также называют Яркендским ханством. Могольское ханство не следует путать с Моголистаном, это разные государства. Предыстория основания Могольского ханства была такова. После умершего в 1487 году Юнус-хана власть унаследовал его старший сын Султан-Махмуд-хан, который не имел никаких полезных для правления качеств, кроме старшинства. Реальным правителем ханства стал младший брат Махмуда Султан-Ахмед-хан, отец Саид-хана. После длительной борьбы Ахмед-хан сумел подчинить своей власти центральную и восточную части Моголистана. В 1501 или 1502 году он помогал Махмуд-хану в войне против Мухаммеда Шейбани, которая закончилась пленением обоих братьев. Вскоре Шейбани-хан отпустил их, а в 1504 году Султан-Ахмед-хан скончался и воинственные дуглаты отобрали Центральный Моголистан у Мансура. Дополнительную проблему Мансуру создал Саид-хан, который некоторое время воевал с братом, пытаясь отнять у него власть, но потерпел неудачу и был вынужден бежать в Кабул к Бабуру. Бабур приходился Саиду и Мансуру двоюродным братом, так что он мог с равными основаниями поддерживать и того и другого, но политические обстоятельства требовали от основателя империи Великих Моголов[114] всячески ослаблять Моголистан. В 1512 году Бабур назначил Саид-хана правителем подвластной ему Ферганы, но одной Ферганы амбициозному Саид-хану было мало. В 1514 году, вместе с другим своим двоюродным братом – уже знакомым читателям Мирзой Мухаммедом Хайдаром, он выступил против эмира племени дуглат Мирзы Абу Бакра и вернул Кашгарию под власть Туглуктимуридов. Таким образом Моголистан снова оказался разделенным пополам между родичами – западной частью правил Саид-хан, имевший столицу в Яркенде, а правителем восточной оставался Мансур-хан, столица которого находилась в Турфане. Не имея возможности разделаться с братом окончательно, Саид был вынужден признать главенство Мансура, но эта подчиненность была чисто номинальной и выражалась только в том, что некоторое время в Яркендском ханстве чеканились монеты с именем Мансура. Между братьями сложилась ситуация, которую шахматисты назвали бы «ничьей по обоюдному согласию» – каждый понимал, что у противной стороны нет возможности распространить свою власть на весь Моголистан.
С 1533 по 1559 год Могольским ханством правил Абд ар-Рашид-хан I, по имени которого трактат Мирзы Мухаммеда Хайдара и получил свое название. Надо сказать, что с автором трактата и его родственниками Рашид-хан обошелся не лучшим образом, поскольку для упрочения своей власти хану было нужно избавиться от верхушки дуглатской знати, вечного источника беспокойства в государстве. Мухаммеду Хайдару повезло – он отправился в изгнание в то время, когда большинство его родственников приняли смерть по приказу хана. Следует отдать Рашид-хану должное – к своим незнатным подданным он относился весьма милостиво. Османский историк XVI века Сейфи Челеби в своей хронике пишет, что «правитель Кашгарии Абд ар-Рашид-хан чрезвычайно справедливый государь; среди потомков Чингиза нет правосуднее его; на своих подданных он наложил только ушр [десятину] и не взимает с них незаконных поборов, как это делают бухарские ханы»[115]. А в анонимной тюркской хронике «История Кашгара» сказано, что «Абд ар-Рашид-хан [был] царевич храбрый и отважный, красивый и хорошего поведения. На трон хана он воссел двадцати трех лет. Он хорошо слагал стихи на фарси и тюрки [на персидском и тюркско-чагатайском] и был хорошо грамотен. Он читал, как будто выучив наизусть, любой текст, написанный без соблюдения орфографии»[116].
В 1570 году внук Саид-хана Абд ал-Карим-хан воспользовался раздорами между сыновьями Мансур-хана и присоединил восточные земли к своим владениям, так Моголистан снова стал единым. Махмуд ибн Вали в трактате «Море тайн относительно доблестей благородных» пишет о том, что соседи завидовали миру, спокойствию и благополучию в державе Абд ал-Карим-хана.
Правление туглуктимуридов в Моголистане, представлявшее собой непрерывную череду междоусобиц, продолжалось до конца XVII века. Последним представителем династии стал Мухаммад Мумин-хан, также известный как Акбаш-хан, который правил в Яркенде с 1694 по 1696 год. На смену Чингизидам-Туглуктимуридам пришла ойратская (джунгарская) династия Чорос, ведущая свое начало от сына молодого охотника и небесной девы.
Часть IVПотомки Угэдэя
Глава 15Великий хан Угэдэй
Третий сын Чингисхана и Борте Угэдэй родился около 1186 года, примерно в то время, когда Тэмуджин, еще не ставший Великим ханом монголов и Повелителем Вселенной, создал свой первый улус, в котором насчитывалось три тумена всадников – не очень-то и много, но и не так уж и мало. Великим ханом и преемником отца Угэдэй стал в двадцатилетнем возрасте, который у монголов считался началом расцвета мужской зрелости. «Сокровенное сказание монголов» приписывает хану Угэдэю следующие речи: «Взойдя на родительский великий престол, вот что совершил я после деяний государя и родителя. Я окончательно покорил Лихудский народ – это во-первых. Во-вторых, я учредил почтовые станции для ускорения передвижения наших послов, а также и для осуществления быстрейшей доставки всего необходимого. В-третьих, я приказал устроить колодцы в безводных землях, чем доставлю народу воду и корма, и, наконец, учредив должности ямчинов и танмачинов, установил полный покой и благоденствие для всего государства. Итак, я прибавил четыре своих дела к деяниям своего родителя, государя. Но вот и погрешности мои. Будучи возведен на государев родительский великий престол и восприяв на плечи свои все государственное бремя, бываю я одолеваем темным вином. Вот первая моя вина. А вторая вина моя состоит в тех упущениях, которые проистекли от захватов по наущению беспутных женщин, девиц из улуса дяди Отчигина. Непристойно было императору впадать в беззаконные упущения и пороки. Вы спросите затем, что за вина такая извести, как я извел тайно, Дохолху. Да, это было тяжкое преступление – погубить Дохолху, который всегда шел впереди всех пред очами своего государя, моего родителя-хана. Кому же теперь предварять всех, указуя путь, на глазах мои? Признаю вину свою в том, что по неразумной мести погубил человека, который пред очами хана-родителя опережал всех в ревностном исполнении Правды-Торе. Наконец, есть и еще вина. Из жадности я все боялся, как бы дикий зверь, который плодится изволением Неба и Земли, как бы этот зверь не перебежал к моим братьям. И вот, чтобы создать для него преграды, я приказывал строить глинобитные стены и выслушивал упреки от братьев. Итак, я прибавил четыре дела к деяниям государя-отца и в четырех же делах погрешил».
Пойдем по порядку. Под понятием «Лихудский народ» подразумевается Цзиньское государство чжурчжэней. Великий хан Угэдэй лично водил войско в поход на Северный Китай и потому мог со всем основанием причислять «покорение Лихудского народа» к своим личным достижениям.
Учреждение по всей империи почтовых станций было очень важным нововведением. В «Сказании» говорится, что это было сделано «для ускорения передвижения наших послов, а также и для осуществления быстрейшей доставки всего необходимого», но на самом деле сеть станций связала разрозненные завоеванные области в единое государство. Датой основания монгольской почты считается 1234 год, и, таким образом, почтовая служба Монголии является одной из древнейших на планете.
Колодцы в безводных землях, которые должны были «доставлять народу воду и корма», были частью другой великой задачи – создания удобных и безопасных торговых путей во всех монгольских владениях. Идеал безопасности был установлен еще Чингисханом – в правильно устроенном государстве девушка, держащая в руках поднос с золотом, могла пройти из одного края в другой в одиночестве, не опасаясь при этом ни за свою честь, ни за свое достояние. Ямчины (смотрители почтовых станций) и танмачины (наместники-воеводы) следили за порядком и, надо признать, делали свое дело усердно, поскольку способов поощрения отличившихся у монголов было много, а вот наказанием провинившимся и нерадивым обычно служила смертная казнь. Хочешь сохранить жизнь и уважение – старайся!
Можно добавить к перечню достижений Угэдэя еще одно, не упомянутое в «Сказании», – при нем было начато и завершено строительство Каракорума (Харахорина), столицы Монгольского государства. Есть мнение, что изначально столица называлась Ордубалыком «Ордынским (то есть – столичным) городом», но суть не в названии, а в том, что, впервые в монгольской истории, хан обзавелся стационарной столицей. Считается, что в необходимости стационарной столицы Удэгэя убедили советники – такая столица хороша во всех отношениях, и жить в ней удобнее, и оборонять ее легче. Построенный по китайскому образцу Каракорум представлял собой прямоугольник со сторонами в полтора и два с половиной километра, длинная ось которого проходила с севера на юг. Город был окружен глинобитной стеной, не имевшей большого оборонного значения. Помимо каменных и глинобитных домов в городе были устроены площадки для юрт, от которых монголы не могли отказаться.