Другим фактором, обусловившим скорое падение империи Юань, стала нескончаемая борьба за власть между преемниками Хубилая. Был и еще один фактор – после прекращения завоеваний монголы быстро обленились, утратили ту закалку, которую приобрели в нескончаемых боях, и в целом монгольское войско во второй половине XIV века было совсем не тем, что в середине XIII века. Но об этом – после, а пока что речь идет о Хубилай-хане. К слову заметим, что Хубилай был образованным человеком. Китайским языком он овладел настолько, что писал на нем стихи, иначе говоря – знал его в совершенстве, а для монгола это было большим достижением, поскольку китайский язык очень сильно отличается от монгольского и вообще он очень сложен в изучении. Из многих стихотворений Хубилая до нас дошло всего одно, посвященное поднятию на Холм Долголетия близ Летнего дворца в Ханбалыке, но по нему можно составить представление о незаурядном поэтическом даровании автора.
Сияние цветов, что яркостью
окраски были подобны радуге,
Смешивалось с дымом курящихся благовоний,
и все это сияло светом благодати.
Благословенный свет.
Капли дождя уподоблялись пузырям,
сокрытым в нефрите,
А ветер заставлял петь сосны,
зеленевшие в ущелье.
Тонко, не правда ли?
Согласно переписи населения, проведенной в 1290 году, в государстве Юань проживало без малого пятьдесят восемь миллионов человек, и эти данные были неполными, поскольку перепись не охватила тех, кто жил в труднодоступных местах и на лодках (это весьма распространенный образ жизни в Китае). В нашем распоряжении нет точных данных о том, какие доходы давали разные территории, находившиеся под управлением монголов, но можно с уверенностью сказать, что Хубилай отхватил себе самый прибыльный, самый лакомый кусок.
Личная жизнь Хубилая была полна трагичных утрат. В 1281 году хан-император потерял свою любимую жену Чабун-хатун, отцом которой был прославленный Алчи-нойон из рода кунгират, один из ближайших сподвижников Чингисхана. Шестью годами позже умер сын хана от Чабун-хатун Чинким, он же – Чжэнь-цзинь, которого Хубилай в 1273 году объявил своим преемником. Утрата любимой жены и любимого сына сильно подкосила Хубилая, который начал искать утешение в чревоугодии и пьянстве. К слову будь сказано, причиной смерти сорокатрехлетнего Чинкима в хронике «Юань-ши» («История [династии] Юань») названо чрезмерное пристрастие к алкогольным напиткам.
В религиозных вопросах Хубилай следовал установлениям Чингисхана, который демонстрировал уважительное отношение ко всем религиям и их служителям. В Юаньском государстве царило религиозное равноправие. Сам Хубилай-хан проявлял интерес к христианству, буддизму и учению Конфуция[155], а также не оставлял своим вниманием ислам. Примечательно, что и мусульмане, и буддисты, и христиане считали Хубилай-хана своим покровителем. Что же касается приверженцев китайской конфуцианской традиции, то они были довольны тем уважением, которое оказывал им хан-император, в глубине души остававшийся тенгрианцем. Если сравнивать, то в политическом смысле Хубилаю наиболее импонировал буддизм, простой в понимании, многогранный (каждый мог найти что-то близкое для себя) и неимоверно побуждающий к духовному росту – в какой еще мировой религии работа над собой может сделать человека божеством? Что же касается ислама, то правителями восьми из двенадцати провинций, на которые делилось государство Юань, были мусульмане.
«Начну повесть о всех великих делах и великих диковинах ныне царствующего великого хана Кублая [Хубилая], по-нашему “великого государя”, – пишет в своей “Книге о разнообразии мира” Марко Поло. – И воистину он зовется так; да знает всякий, от времен Адама, нашего предка, и доныне не было более могущественного человека, и ни у кого в свете не было стольких подвластных народов, столько земель и таких богатств… Великий государь царей Кублай-хан с виду вот каков: росту хорошего, не мал и не велик, среднего роста; толст в меру и сложен хорошо; лицом бел и, как роза, румян; глаза черные, славные, и нос хорош, как следует. Законных жен у него четыре, и старший сын от них станет по смерти великого хана царствовать в империи; называются они императрицами и каждая по-своему; у каждой свой двор, и у каждой по триста красивых, славных девок. Слуг у них много, евнухов и всяких других, и служанок; у каждой жены при дворе до десяти тысяч человек»[156]. Марко Поло любил преувеличить, этого у него не отнять, но в данном случае для нас важнее не точное соответствие реальности, а общее впечатление, сложившееся стараниями путешественника в Западной Европе о Хубилай-хане, построившем дворец в «стране Ксанад благословенной». Это впечатление способствовало установлению связей между двумя весьма отдаленными частями света, не только торговых, но и политических.
К числу явных неудач Хубилая следует отнести две попытки покорения Японских островов, предпринятые в 1274 и 1281 годах. Оба раза сильные штормы топили юаньские корабли. Совпадение? Возможно, что и так, но японцы верят в божественное предопределение, которое уберегло их от монгольского нашествия. Два раза – это уже система, третьей попытки ни Хубилай, ни его преемники не предпринимали, несмотря на то что японцы нанесли два тягчайших оскорбления хану-императору в 1275 и 1279 годах, казнив его послов за проявление неуважения к императорскому дому (проявлением неуважения было требование покориться). В целом же власть юаньского императора распространялась не только на собственные территории, но и на бо`льшую часть сопредельных, например – на Корейский полуостров.
«Кубилай-каан процарствовал тридцать пять лет и, достигнув восьмидесятитрехлетнего возраста, преставился в… год лошади, соответствующий месяцам 693 года хиджры [2 декабря 1293 – 20 ноября 1294 года], – пишет Рашид ад-Дин. – Тленный мир [Хубилай-хан] оставил своему внуку, каану эпохи, знаменитому государю Тимур-каану».
Здесь Рашид ад-Дин не совсем точен. Преемник Хубилая Тимур-хан, третий сын Чинкима, не был назначен своим дедом. У Тимура был конкурент – его старший брат Гаммала. Участники курултая, выбиравшие нового великого хана-императора, решили отдать предпочтение тому, кто лучше блюдет монгольские традиции и в совершенстве знает установления Чингисхана. В этом конкурсе Тимур одержал победу над братом и стал правителем… Давайте перескажем это более простыми словами – Тимур пользовался большей популярностью среди монгольской знати и потому стал ханом-императором.
Глава 26Тимур-хан, преемник Хубилая
«Тимур-каан был большим любителем вина, – пишет Рашид ад-Дин. – И сколько его каан [Хубилай] ни увещевал и ни взыскивал с него – пользы [от этого] не было. [Дошло] до того, что [каан] бил его три раза палками и приставил к нему нескольких охранников, чтобы они не давали ему пить вино. Некий ученый по прозвищу Риза, из Бухары, находился постоянно при нем и претендовал на знание алхимии, белой и черной магии. Фокусами и надувательством он прельстил его сердце и постоянно тайком пил вино с Тимур-кааном, из-за этого каан был на него сердит. И сколько ни старались, не могли отлучить его от Тимур-каана, ибо он был приятным сотоварищем и остроумным собеседником. А так как охранники и соглядатаи мешали [им] пить вино, то Риза научил его ходить в баню и говорить банщику, чтобы тот вместо воды тайком вливал в канал вино, которое шло по трубе в бассейн бани, а они [его] пили. Об этом узнали караульщики и доложили каану. Он приказал насильно разлучить его с Риза, [Ризу] под [каким-то] предлогом послали в город… и по дороге тайно убили. В настоящее время, когда он [Тимур] стал кааном, он добровольно бросил [пить] и пьет редко и мало».
Традиционно в истории правивших в Китае династий кто-то из преемников основателя, обычно сын, внук или правнук, укреплял государство, вознося его организацию на определенную высоту, обеспечивавшую длительное существование. В империи Юань таких преемников не было. Тэмур-хан, также известный под своим посмертным именем Чэн-цзун, а также как Олджейту-хан[157], сумел только сохранить, но не преумножить наследство, полученное от деда. В целом он показал себя хорошим правителем, который умело поддерживал баланс между разными политическими или, скорее, политико-религиозными силами.
Сделав ставку на конфуцианство, которое стало основной религией государства, буддист Тэмур довольно доброжелательно относился к даосизму и другим религиям. Даосизм, учение о пути-дао, имел много общего с буддизмом, но расходился с конфуцианством в коренном постулате. Даосизм предполагал достижение высшей истины-дао посредством отстранения от мира (все известные даосы были отшельниками), а конфуцианство представляло собой сугубо мирскую концепцию, регулирующую поведение человека в обществе и определяющее его отношение к другим людям, общественным институтам и властным структурам. Надо ли объяснять, почему для любого здравомыслящего правителя полностью социализированное конфуцианство было гораздо более привлекательно, нежели «отшельнический» даосизм?
В правление Тэмура были изданы два сборника законов – в 1303 и 1305 годах. Первый сборник назывался «Установление эры Да-дэ»[158] (таков был девиз правления с 1297 по 1307 год), а второй – «Законы и распоряжения периода правления Да-дэ». Отличием этих сборников от традиционных китайских сводов законов было отсутствие единой кодификации – оба они представляли собой несистематизированные собрания законов и указов, подобные чингисхановской «Ясе». Казалось бы – какая разница, ведь законы есть законы, но на самом деле «полноценное», кодифицированное право способствовало укреплению центральной власти, подчеркивало ее легитимность. До определенного момента монгольские правители Китая не осознавали, насколько важное значение имеет для китайцев наличие фундаментального свода законов, охватывающего все сферы человеческой жизни. Такой свод является неотъемлемым атрибутом цивилизованного общества, а руководствоваться неструктурированным набором правил – удел дикарей.