[464]. И. Вашари характеризует её как «налог с продажи, таможенный сбор»[465]. Д. Морган сравнивает тамгу с современным налогом на добавленную стоимость (НДС)[466].
Анализ правовых актов чингизидских государств позволяет утверждать, что тамга была именно налогом, взимавшимся при торговых операциях, поскольку упоминается исключительно в контексте торговли — внутренней и международной. Так, в ярлыках золотоордынских ханов тамга упоминается в контексте предоставления налогового иммунитета отдельным ханским подданным (позволяя им торговать по всей территории Улуса Джучи без уплаты тамги)[467], торгового занятия духовенства и зависимых от него людей[468], и, конечно же, в связи с регулированием внешнеторговой деятельности[469]. Также тамгой облагались ремесленная продукция (если производители реализовывали её на рынке), вино, сырьё и даже… проституция! Так, когда ильхан Олджайту приказал закрыть все таверны и дома терпимости, распространение тамги на эти заведения было приостановлено[470].
Тамга вводилась или отменялась специальным ханским указом-ярлыком — как впрочем, и все остальные налоги и сборы в тюрко-монгольском мире. Каждый хан должен был подтвердить или отменить соответствующий указ своего предшественника. Таможенный сбор был в компетенции дивана, а осуществляли его особые чиновники — тамгачи («таможеники»)[471]. Отмена тамги производилась в отдельных случаях специальными ханскими указами или по решению наиболее могущественных визирей. Так, знаменитый персидский государственный деятель Рашид ад-Дин сумел освободить от уплаты тамги (как и ряда других налогов и сборов) свой родной Исфахан, где у него и его сыновей были многочисленные доходные владения[472].
Размер таможенного сбора различался в различных государствах и в разные эпохи. Так, в первом ярлыке Угедэя его ставка составляла 1/10 от стоимости алкогольной продукции и 1/30 — остальных товаров[473]. Такая же ставка (10 %) существовала в Иране до реформы ильхана Газана, который уменьшил её вдвое, впоследствии она вновь была повышена до 10 %[474]. Исследователи упоминают о десятипроцентной ставке таможенного сбора в ханствах Средней Азии[475]. Что касается Золотой Орды, тот здесь тамга была значительно ниже — 3 %. Но ханы могли повышать её для иностранных торговцев в случае ухудшения отношений с их государствами. Так, в 1347 г. хан Джанибек повысил тамгу до 5 % для венецианских и генуэзских купцов после войны с итальянскими колониями в Причерноморье; эта ставка была снижена лишь его преемниками в 1360-е гг.[476] Из золотоордынских ярлыков следует, что некоторые категории тамгой не облагались: драгоценные камни, жемчуг, золотая и серебряная канитель; на другие же виды товаров она могла быть значительно выше, например, невыделанные шкуры облагались торговым сбором в размере 40–50 % от их стоимости (поскольку кожевенное дело было одним из главных производств Золотой Орды, ханы таким образом старались «поддержать отечественного производителя»)[477].
Таким образом, в среднем ставка таможенного сбора колебалась от 3 до 10 % в большинстве чингизидских государств, равно как и в государствах их преемников. Стоит отметить, что подобная ставка торгового налога была широко распространена в Причерноморье и Средиземноморье, так что есть все основания полагать, что Чингизиды устанавливали размер тамги, исходя из международной практики.
Тамга в постчингизидских государствах
После падения чингизидских империй их преемники, провозгласив себя наследниками «золотого рода», унаследовали и их политическую и правовую систему, включая администрацию, законодательство и налоги. Поскольку тамга была одним из самых важных источников пополнения ханской казны в тюрко-монгольском мире[478], постчингизидские монархи также продолжили практику её применения. Потомки Амира Тимура (Тамерлана), правившие в Средней Азии после распада Чагатайского улуса в качестве прямых преемников прежних ханов, использовали тамгу практически на протяжении всего своего правления. Так, китайский дипломат Чжэнь-Чен (Ch’en Ch’eng), посетивший империю Тимуридов в 1413–1414 гг., упоминает о взимании тамги её верховным правителем Шахрухом и его сыном, самаркандским правителем Улугбеком[479]. Когда Чингизиды (выходцы из Золотой Орды) свергли Тимуридов, взимание тамги было продолжено и просуществовало до Нового времени. Западные путешественники XIX в. упоминали о взимании таможенных сборов в Бухарском ханстве (эмирате) в размере 2,5 % в различных частях государства, в т. ч. и в пригородах столицы[480]. Весьма своеобразной трансформации подверглась тамга в Хивинском ханстве: на рубеже XIX–XX вв. здесь была создана система таможен, и таможенные сборы стали взиматься уже по образцу аналогичных институтов Российской империи — таким образом, традиционный «чингизидский» налог вернулся в Среднюю Азию через иностранного «посредника»![481]
Сохраняли тамгу и другие тюркские правители, претендовавшие на правопреемство от Чингизидов. Так, бии Ногайской Орды использовали этот налог во внешней торговле с московским правителем, Бухарским ханством и т. д.[482] В Индии в эпоху Великих Моголов (которые, будучи прямыми потомками Амира Тимура, претендовали также на происхождение от Чингизидов), тамга превратилась в разновидность «дорожной пошлины», фактически слившись с другим тюрко-монгольским налогом — «баджем»[483]. Это нашло отражение даже в объединённом названии этого налога — «бадж-у-тамга»[484]. Захир ад-Дин Мухаммад Бабур, основатель империи Великих Моголов, даже посвятил тамге отдельную главу своей дидактической поэмы «Мубайин», которая должна была служить пособием в науке управления для его сына Хумаюна. Любопытно отметить, что Бабур установил различные ставки тамги для мусульманских и немусульманских иностранных купцов: первые платили 5 % с их прибыли, тогда как последние должны были платить столько, сколько в их собственных странах власти брали с мусульманских купцов[485]. Таким образом, мы видим действие на практике принципа взаимности, который столь широко распространён в современном международном праве!
То, что тамгу использовали монархи, провозглашавшие себя наследниками Чингизидов, неудивительно. Однако, как ни странно, сохранили этот правовой институт и те правители, которые принципиально противопоставляли себя потомкам Чингис-хана и их политико-правовому наследию.
Так, тамга была сохранена в туркменском государстве Ак-Коюнлу на территории Азербайджана и Ирана. Этот налог (так же как бадж и др.) был не только сохранен de-facto, но и зафиксирован в законодательстве местных правителей, в частности, в «Канун-нама» Узун-Хасана, фирманах его преемников Якуба и Касима[486]. В правление Узун-Хасана прежний размер тамги в 10 % был вновь уменьшен вдвое[487].
Сефевиды, сменившие Ак-Коюнлу в Иране, наиболее явно позиционировали себя как последовательные борцы с чингизидским наследием. Тем не менее и они поначалу сохранили тамгу в своей налоговой системе. Согласно И. П. Петрушевскому, тамга была отменена шахом Тахмаспом I (ум. в 1576 г.)[488], однако персидский историк Мухаммад Масум в сочинении «Хуласат ас-сийар» упоминает, что тамга взималась ещё в правление Аббаса I (ум. в 1629 г.) и была отменена лишь при его преемнике Сефи I в 1630-е гг.[489]
Применялась тамга и в Османской империи. Поначалу она взималась лишь в тех регионах, которые прежде находились под властью Чингизидов и Ак-Коюнлу, но со временем её применение распространилось на всю территорию империи. Стандартная ставка составляла 5 акче со 100, т. е. те же 5 %, которые применялись в чингизидской правовой практике[490]. В османских правовых актах она фигурировала как «дамга» или «дамга ресми» и взималась на рынках при проставлении на товары (включая ремесленную продукцию, в особенности — текстильные и металлические изделия). Этот налог взимался до правовой реформы в Османской империи по европейскому образцу во 2-й пол. XIX в.[491] Являясь немусульманским налогом, тамга фиксировалась не в официальном законодательстве, а в особых дефтерах, составлявшихся уполномоченными чиновниками[492].
Попытки введения таможенного сбора имели место даже в Киргизии, правители которой также не претендовали на преемство от Чингизидов. В 1830–1840-е гг. влиятельный киргизский манап Ормон провозгласил себя ханом и в качестве такового обложил специальным налогом торговцев: только после его уплаты они получали право вступать в торговые отношения с подданными Ормона