шагают по проезжей части,
упорно, в вёдро и ненастье,
свои проделывают штуки.
Пересекают рю и стриты,
бульвары, трассы, переулки,
осуществляют, кляты, квиты,
свои бессмертные прогулки.
Задравши к небу подбородки,
по сторонам не озираясь,
как перед смертью обираясь,
идут, давно уж не молодки.
Глядит водитель очумело,
из-под колес встает старуха,
бессмертье лезет вон из уха,
и девочка идет несмело.
9 мая 2005
«Возвращалась домой с покалеченным взором…»
Возвращалась домой с покалеченным взором,
разоренным нутром, затрудненным дыханьем,
не облегчить ни жалобой, ни разговором,
обойтись крепко стиснутым ртом и молчаньем.
Прежде были счастливые ссоры до крови,
страсть наружу рвалась, молода и всевластна.
Помолчи. У судьбы, как у вредной свекрови,
не допросишься воли, а слабость напрасна.
Нет, не перешибить того обуха плетью,
нетерпение больше не верховодит.
Телефонный звонок: я забыл вам заметить,
ваше мужество нынче проверку проходит.
23 мая 2005
«Я хороший человек, это важно…»
Я хороший человек, это важно.
Ах, не стоило б писать мне такое!
Просто кто-то произнес это нежно,
когда вовсе я лишилась покоя:
ты хороший человек, это важно.
Я запомнила – и стало легче.
5 июня 2005
«В деревянном дому…»
В деревянном дому
не бросают зажженные спички.
Я себя не пойму,
у какой я стою перемычки.
Дом медовой доски
в полыхающих солнечных пятнах.
Жилы рвет на куски —
что с того: нету ходу обратно.
Пересмотры житья
запретить бы железным указом,
чтобы точно статья,
если тень на плетень, ум за разум.
Говорила, клялась:
все, что есть, то как есть принимаю.
Отреклась, мордой в грязь,
бунтовщица, черница чумная.
Неумна, негодна,
из нелепостей и оговорок,
голодна и жадна,
как пацанка, в прыщах и повторах.
Бог однажды простил,
отведя от жестокого краха.
Деревянный настил —
то ли пол, то ли все-таки плаха.
6 июня 2005
«Косым лучом диковинного света…»
Косым лучом диковинного света
Бог делал первые наброски без помарок
себе в подарок,
как свечной огарок,
сверходинок,
и ничьего ответа.
Сияли дали, близь была подробна,
в косом луче играла пыль земная.
И никого, кто рядом, понимая,
и участь навсегда.
Другим подобна.
8 июня 2005
«Приходи, загляни в мои сны…»
Приходи, загляни в мои сны,
посети мою явь ненароком,
кто-то, что-то, что мечено роком,
что могло бы сыграть роль блесны.
Ах, попасться б, как встарь, на крючок,
раскатать бы губу, раскровянив,
на щеках – озаренья румянец,
а о том, что случится, – молчок.
Разрывает прощай и прости,
исцеляет бесстрашное здравствуй,
не лукавство, простое лекарство.
И – песок в опустевшей горсти.
9—17 июня 2005
«Мои случившиеся дни …»
Мои случившиеся дни —
загадка случаев несложных,
казалось, только подмигни —
и мастью масть побьет картежник.
Случилось – стало быть, сошлось,
сходитесь – слово секунданта,
закономерное авось —
в составе рока и таланта.
Секунды – им решать в любви,
игре, дуэли, состязанье,
как ни готовься, ни зови
удачи час себе заранее.
Случилось, осветив лучом,
а это значит – состоялось,
и все, что было, нипочем,
и в силу обратилась слабость.
Мои случившиеся дни
случайно на земле случились,
что было родом западни —
спасло.
Nos mutamur in illis.[1]
29 июня 2005
Терроризм
Аэропорт, стекло, объем,
народ пускают через рамку,
чтоб террориста наизнанку,
поймавши, вывернуть живьем.
И я, послушный гражданин,
отдав часы, ключи, монету,
без целей злых, каких и нету,
спокойно прохожу один.
Но раздается звук и звон,
и лязг, и дребезг, и проклятье,
и дергают меня за платье,
и я взволнован и смущен.
Мне предлагают повторить
по новой ту же процедуру,
и я сопротивляюсь сдуру,
хотя мне, в общем, нечем крыть.
Я делаю обратный шаг,
я снова, как картина в раме,
подпрыгивая и звеня, как в драме,
перед охраною простак.
Мне предлагают в третий раз
вернуться к собственным баранам,
пока не поздно и не рано,
и не исчерпан сил запас.
И лишь в четвертый – как ожог:
что в третий, и второй и в первый
железные звенели нервы.
И терроризм не прошел.
Июнь 2005
«Молодая жена, изменившая мужу…»
Молодая жена, изменившая мужу,
собираясь уйти, собирала вещички,
он молчал, зажигал и обламывал спички,
а она объясненьями мучила душу.
Сели ужинать, водки махнули, во-первых,
приводила мотивы, глупей не придумать,
кисть ударом о стену разбил как придурок,
чтоб ее не убить, не сдержавшись, на нервах.
К девяти заказная явилась машина,
часть нажитого в кузов перекочевала,
из совместного лихо себя корчевала,
и, как женщина, тихо заплакал мужчина.
А потом на работу к ней ездил опасно,
оставлял полевые ромашки и розы,
и в махровых бутонах, похожи на слезы,
непролитые росы стояли напрасно.
7 августа 2005
Твоим рисункам
Даше
Твои рисунки бедные в моей победной книжке,
бумага тускло-бледная, и горестей в излишке.
Тела несовершенные, косой летящий почерк,
дела незавершенные, меж ними воздух-прочерк.
Во все четыре стороны распахнутый набросок,
до встречного, до скорого – дорога, путник, посох.
По случаю под тучею, а там алмазный отсвет,
судьба змеей гремучею, а там разбойный посвист.
Не бойся, все оплачено, рисуй дома и лица,
что трачено – не трачено, что длится – то продлится.
Виват тебе, наследница, мой знак и признак чуда!
Вон видишь, в небо лестница?
Я присмотрю оттуда.
3 сентября 2005
«Мое физическое тело…»
Мое физическое тело
что делало, то и хотело,
а если делать не хотело,
кривилось, мялось и болело.
Душа Божественная в теле
всегда держалась еле-еле,
но как там все на самом деле,
чтоб знали, власти не хотели.
Струна Божественная пела,
душа рвалась, рвалась из тела,
куда-то в высоту летела,
а оболочка все пустела.
Болезненный полезен опыт:
строкой удержанные стропы,
под небом вечной Азиопы
растрачен трепет, шепот, ропот.
Душа, расставшаяся с телом,
не может быть единым целым.
И лекарем остолбенелым
жизнь пишет белое на белом.
4 сентября 2005
«Этой ночью…»
Этой ночью
я увидела все воочью:
что скажут о нас люди
и на каком преподнесут блюде.
Я думала о значении Юры
для русской литературы,
и о том, что надо о нем
написать роман,
уникальный, на 168 стран.
Юра, если ты меня слышишь,
может, сам и напишешь?
Но, Бог мой, что значит вечность
там, где правит сердечность!
Ночью этой
шептали стихи поэты,
и я знала, на каком кто месте,
и снился жених невесте.
6 сентября 2005
Опус
Часть первая:
– Так целебно смотреть на девушек.
– Так смотри.
– Так целебно брать их за руку.
– Так бери.
– Так целебно лежать с ними в постели.
– Так лежи. Только знай, что я тебя убью.
Часть вторая:
– Так целебно смотреть на девушек.
– Так смотри.
– Так целебно брать их за руку.
– Так бери.
– Так целебно лежать с ними в постели.
– Так лежи. Делай, что хочешь, только будь жив.
6 сентября 2005
«Спрашивают: зачем вы пишете…»
Спрашивают: зачем вы пишете,
когда до вас писали Пушкин и Гете?
Спрашиваю: зачем вы живете,
когда до вас жили Цезарь и Македонский?
6 сентября 2005
«В госпитале располосованы метры…»
В госпитале располосованы метры,
полоса розовая и голубая —
ровно гекзаметры. Геометры
клали пол – как стихи слагали.
Кто-то же озаботился, чтобы родом молитвы
в этом месте скуки, тоски и боли
нежных линий зазвучали ритмы,
и полегчало само собою.
От луны на полу квадраты,
светотени нарисованы ставнями.
Кто-то же озаботился моей бессонницей стандартною
не погубить – а полюбить заново.
9 сентября 2005
На 28 сентября 2005
Забраться в глухую деревню,