, Кэспола Джонса и капитана Зебадии Джона Картера. Директор, прошу оказать мне содействие. Межвселенский уголовный кодекс, статья четыре-шесть, раздел шесть-пять, параграф шесть.
Он свалился с коня! Копье Черного Рыцаря пронзило его насквозь! Вот мчатся валькирии! Ур-р-а-а!
Хильда протянула руку, взяла ордера и разорвала их в клочья:
– Вы ошиблись планетой, приятель. – Она схватила Зеба за руку. – Пойдем, Альфред, нам надо поговорить с Исааком.
Они прошли мимо дорсайских солдат к большой корсоновской плоскодонке. Всю ее заполнил собой огромный венерианский дракон. Дракон повернул к ним глаз на ножке и дотронулся щупальцем до разговорного устройства.
– Приветствую вас, доктор Лазарус Лонг. Привет, новые друзья. Да постигнет вас легкая смерть!
– Приветствую вас, сэр Исаак. Сэр Исаак Ньютон[185], это доктор Хильда Берроуз Лонг, доктор Джейкоб Берроуз Лонг, доктор Дити Картер Лонг и доктор Зебадия Джон Картер Лонг, члены моей семьи.
– Для меня это большая честь, ученые друзья. Пусть ваша смерть вдохновит поэтов на прекрасные песни.
Доктор Хильда, у нас с вами есть общий знакомый. Профессор Кувыркун.
Постойте, постойте! Подождите рвать ваши билетики от тотализатора. Валькирии в смущении. Да, судьи это подтверждают. Схватка не состоялась! Повержены только доспехи – внутри их никого не было! Удачи в следующем бою, По… то есть Хольгер!
– О, это замечательно! Мы с Зебадией как раз виделись с ним на прошлой неделе, когда отвозили наших детей в страну Оз на время съезда. Неужели мы с вами разминулись?
– Нет, мы знакомы только по переписке, – ответил дракон с выговором кокни. – Он не может покинуть страну Оз, а я не надеялся больше покинуть Венеру… Пока благодаря вашему изобретению – вероятно, надо бы сказать: изобретению доктора Джейкоба – это не оказалось так просто. Но смотрите, что прислал мне профессор Кувыркун…
Дракон полез в сумочку, висевшую у него под разговорным устройством.
Агент Интеркосмического патруля О’Лими дотронулся до плеча Зеба:
– Я слышал, как вас представили. Пройдемте со мной, Картер!
– …Это очки, как раз подходящие для моих передних глаз, – в них видно даже в самом густом тумане. – Он надел очки и огляделся. – В них прекрасно видно… Эй! Задержите его! Хватайте его! Это Зверь! Запишите его номер!
Не теряя ни секунды, Дити, Хильда и Лазарус навалились на «агента», но в руках у них остались только порванная одежда и пластиковые шины для ног: существо вырвалось. Оно перепрыгнуло через стойку бара, почти в то же мгновение оказалось у ее дальнего конца, вскочило на нее, подпрыгнуло высоко вверх, под купол шатра, повисло на краю экрана, подтянулось, перебросило ноги через край и очутилось на радужном мосту Биврест.
– Мелруни! – воскликнул сэр Исаак Ньютон. – Самый отъявленный негодяй всех миров! Лазарус, я никак не ожидал встретить этого зверя в вашем тихом пристанище.
– Да и я не ожидал, пока Зеб все мне не рассказал. Этот съезд был созван специально, чтобы его заманить. И это удалось. Но мы упустили его, упустили!
– Ничего, у меня его номер, – сказала Дити и показала значок, на котором стояло: «666».
На радужном мосту Биврест виднелась быстро удаляющаяся темная фигурка.
– А может быть, и не упустили, – добавил, подумав, Лазарус. – Ему не миновать сержанта Смита.
Фигурка уже достигла высоты в несколько километров, когда иллюзия внезапно исчезла. Пропал радужный мост, растаяли в воздухе террасы, растворились ало-шафранные облака, исчезли из виду башни и замки Асгарда.
На полпути до него, на огромной высоте, падала вниз, кувыркаясь и корчась, маленькая фигурка.
– Сержанту иметь с ним дело не придется, – сказал Зебадия. – Больше мы его не увидим.
– Мой друг Зебадия, – послышалось из разговорного устройства, – вы в этом действительно уверены?
Исчезновение панкéров[186]
Когда я впервые прочитал «Число Зверя» и «Кота, который ходил сквозь стены», у меня возникло странное ощущение, что я имею дело не с обычным романом, а с буриме, литературной аппликацией. Если присмотреться, в обеих книгах можно увидеть отчетливую линию терминатора, разделяющую текст на части «До» и «После». И эти «До» и «После» очень сильно отличаются принципами и самим духом построения сюжета. Начало «Зверя» и «Кота» – вполне традиционный фантастический триллер/боевичок, который начинается с того, что в размеренную жизнь главных героев врывается нечто странное и пугающее. Герои романов принимают вызов, начинают искать ответы, исследовать, расследовать, отправляются в путь, сражаются с врагами и обстоятельствами, пытаются разгадать загадки жизни, Вселенной и всего прочего… а потом текст с размаху натыкается на стеклянную стену, за которой начинается ДРУГОЕ, и в этом ДРУГОМ пляшут лишь отражения героев, разом растерявшие свои цели, планы, внутреннюю логику и мотивации. Потому что на сцене появляется Лазарус Лонг и все заверте… Загадки Вселенной, враги и все прочее отходят на второй план, а на первый выходит сексексексекс и вопросы семейных отношений в условиях полигамной полиамории. Во всяком случае, именно такое впечатление возникает при первом прочтении.
Смутное ощущение, что романы созданы механической стыковкой двух разных произведений, постепенно трансформировалось в подозрение, а подозрение вылилось в гипотезу: допустим, случилось так, что автор внезапно исписался. У него возникла боязнь чистого листа, отсутствуют идеи или что-то в этом роде. Как поступит автор? Конечно же, он полезет в закрома и достанет оттуда черновики недописанных произведений. И вот он сдувает с них пыль, перечитывает и начинает писать продолжение. Естественно, годы прошли, прежние мысли и идеи уже не кажутся такими захватывающими (да они и не были таковыми в момент написания, иначе рукопись не отправилась бы в архив), поэтому дописывает роман совсем другой человек и завершает некогда начатый сюжет совсем другая концовка, с другими акцентами и совсем-совсем другими идеями. Конечно, это была так себе гипотеза, мне нечем было ее подтвердить, кроме своих субъективных впечатлений, и тогда я не знал, что именно так и была написана «Марсианка Подкейн». Но «Подкейн» была вне всяких подозрений – и плохо замазанные швы мне виделись только в «Коте» и «Звере». С умозрительными гипотезами всегда так – они либо не работают, либо срабатывают не там, где ожидалось. Но если насчет «Кота» я (по-видимому) заблуждался, то «Число Зверя» действительно оказалось гибридом – хотя между написанием части «До» и части «После» прошло совсем немного времени.
Итак, с чего началась эта история? Она началась с очень длинной паузы: после 1973 года вплоть до 1980 года Хайнлайн не опубликовал ни одной книги. Не то чтобы он вообще ничего не писал, он написал и прочитал лекцию в альма-матер, написал две научно-популярные статьи о биологии крови и Поле Дираке, подготовил переиздания старых вещей… но при этом Боб не написал ни строчки беллетристики. К 76-му году у писателя наступил упадок физических сил, Хайнлайн спал по шестнадцать часов в день, а оставшиеся восемь проживал как в тумане. Кровоснабжение левого полушария мозга было нарушено, и писатель медленно и неотвратимо приближался к состоянию овоща. И все же в 1977 году после четырехлетней паузы Боб собрался с силами и снова сел за машинку. Ему было тяжело, он чувствовал приближение финала, и за поддержкой он снова обратился к прошлому, чтобы оттолкнуться от него в будущее. Но на этот раз он не стал переосмысливать свои прежние «ювенильные» темы, а двинулся еще дальше, к истокам, к той искре, что пробудила в нем любовь к фантастике. «Алиса в Стране чудес», «Путешествия Гулливера», «Волшебник из страны Оз», «Принцесса Марса» и «Серый Ленсмен» Дока Смита. Хайнлайн взял их миры и героев, поместил всех в разные вселенные и объединил историей приключений четырех беглецов на чудесной машине, скачущей по множественным вселенным Мультиверсума. Теоретической основой этого мэш-апа стал «эсхатологический пантеистический коллективный солипсизм», или, иначе говоря, концепция «Мир-как-Миф», согласно которой все выдумки реальны, а реальность – та же выдумка. Не зря в качестве названий частей романа Хайнлайн взял известную притчу Чжуанцзы о мудреце, которому приснилось, что он – бабочка, а проснувшись, он не мог понять, кто он: то ли мудрец, которому приснилось, что он бабочка, то ли бабочка, которой приснилось, что она – мудрец. Главные герои романа тоже весьма затейливы – по сути, это расщепление одной личности наподобие «Алхимического марьяжа Элистера Кромптона» Роберта Шекли. Каждый из них является носителем гипертрофированного свойства характера (или одной из четырех стихий – Дити-вода, Хильда-огонь, Джек-земля, Зеб-воздух). Хайнлайн давно пытался использовать смену углов зрения для придания глубины картине, но никогда не распространял этот прием на весь текст. Конечно, он не пытался сделать что-то радикальное (условно говоря, написать свои «Ворота Расемон»), он всего лишь пытался добавить немного стереоскопичности, но это был серьезный стилистический эксперимент. Еще более затейлив роман текстуально: он насыщен шутками, каламбурами, чехардой раскавыченных цитат и анаграммами. Например, имя всеми нелюбимого профессора (возможно, замаскированной «черной шляпы») Neil O’Heret Brain – это анаграмма имени rOBert A. HeiNlein. Одним словом, роман «Панки-Барсум» был замечательной постмодернистской задумкой… вот только реализация подкачала. И подкачала очень сильно.
Эпизоды во вселенных Берроуза и Смита были реализованы в форме фанфика. Причем фанфика самого худшего образца, такого, где герой попадает в литературное произведение не для того, чтобы узнать, что скрывалось за кадром, или для того, чтобы «исправить» сюжет, – нет, фанфики такого сорта создаются не ради переосмысления или переработки базового литературного материала, все их действие направлено лишь на утверждение