– Милый, вот потому-то я и не позволяю мешать Дити. Конечно.
– Ну что ж. Максимум времени уходит, когда Ая спит. Ты ее будишь, она отвечает, ты называешь ей программу, потом говоришь: «Выполняй!» Это секунды три. Минимум – когда используются программы для экстренных ситуаций с командой на выполнение, заложенной в кодовом слове. Да вот, мы вчера видели минимальное время. Когда тот русский хотел застрелить Зеба.
– Джейкоб, поэтому я и усадила Дити за работу. Я видела его пистолет в воздухе. Он уже изготовился его ухватить. Тут мы очутились в небе. Сколько это было по часам?
– Я видел, как он начал перехватывать свою пушку, наклонился над верньерами, чтобы взлететь… и остановился. Уже не нужно было. Гм-м… Одна десятая секунды? Одна пятая?
– В общем, это самое быстрое, что нам доступно. Пока вы, лапочки, таскали ведра, я разрабатывала список необходимых стандартных программ. Некоторые предназначены для экономии горючего, или времени, или для действий, которые мы часто совершаем. Такие требуют команды «Выполняй». Другие нужны, чтобы спасать нам жизнь, и команды «Выполняй» не требуют. Как «Прыг», «Назад», «Домой». Только я придумала еще. Я, конечно, не говорила Дити, как их формулировать, это ее специальность. Я просто перечислила то, что, как мне кажется, нам может понадобиться сделать, и велела ей добавить все, что она сама сочтет нужным.
– С Зебом ты советовалась?
– Второй пилот, капитан не советовался с первым пилотом.
– Вот так-так! Прошу прощения, капитан.
– Прощу только в том случае, если ты меня поцелуешь. Осторожнее, булавки же! Дити положит список на приборную панель. Когда ты и Зебби ознакомитесь, я попрошу вашего совета.
С тренировочным костюмом у меня ничего не вышло. Я вынул обратно все восемьдесят пять булавок – впрочем, может быть, и тысячу. Хильда была вся потная, так что я предложил ей приказать мне проводить ее на речку искупаться. Она колебалась.
– Может быть, у капитана есть неизвестные мне обязанности?
– Нет. Но все остальные работают, Джейкоб.
– Капитан, званию соответствуют привилегии. Ты находишься на дежурстве двадцать четыре часа в сутки – на этой планете даже двадцать четыре с половиной…
– Двадцать четыре часа тридцать девять минут тридцать пять секунд – местный день, не астрономический.
– Ты что, его измерила? Или запомнила со слов какого-нибудь профессора?
– Ни то ни другое, Джейкоб. Это цифра, которой пользуется Ая. Наверно, она взяла ее из «Аэрокосмического альманаха».
– Кому ты больше веришь: альманаху или своему мужу?
– Извини меня, Джейкоб, сейчас я сообщу Ае правильную цифру.
– Все бы тебе шутки шутить. Капитан, раз вы постоянно на дежурстве, вы имеете полное право купаться, отдыхать и развлекаться в любое время.
– Ну ладно… Подожди две секунды. Возьму полотенце и скажу Зебби, что я буду ужинать, когда он пойдет купаться.
– Капитан, сегодня второй кок – я. Вы так сказали.
– Ты будешь нести охрану, Джейкоб, у тебя это выходит лучше, чем у меня. А Картеры пусть охраняют друг друга.
Когда Хильда вернулась с полотенцем в руках, я сказал:
– Капитан, мне кажется, я придумал, во что тебя одеть.
– Чудно. Во что же?
Мы направились к тропе, ведущей вниз.
– Ты прихватила мои гавайки? – я обогнал ее и заставил идти позади.
– «Список багажа. Одежда. Джейкоб. Рубашки. Алоха»[74].
– Помнишь голубую в белый цветочек?
– Да.
– Я ношу «средний», но влезаю и в «малый», а в том магазине таких рубашек среднего размера не было. Но эта уж совсем маленькая, так что я ее не носил. Хильда, она тебе понравится – и ее несложно обузить. – На этих словах я чуть было не подвернул ногу – когда идешь с ружьем, этого делать не рекомендуется.
– Не надо ее обуживать, Джейкоб. Твоя рубашка очень пригодится мне месяце этак на шестом.
– Великолепная идея! Интересно, взяла ли Дити матросские брюки? Белые.
– Кажется, мне попадались какие-то белые парусиновые брюки. – Хильда скинула кеды и вошла в воду.
– Это те самые. Она носила их одно лето, еще девчонкой. На следующее лето она из них выросла. Все собиралась перешить их, так руки и не дошли.
– Джейкоб, если эти брюки так дороги Дити, что она их сохранила и взяла с собой, я не стану их у нее выпрашивать.
– Я ее попрошу. Хильда, ты не о том беспокоишься. Мы все свалили в общий котел. Я швырнул туда шоколадки, Зеб швырнул свою машину, Дити швырнет матросские штаны.
– А я? Я же ничего не швырнула!
– Твою норковую накидку. Вот предложи ее Дити в обмен на старые белые…
– А что, она того стоит!
– Еще как стоит, красавица моя. Эта накидка – валюта. Всего несколько дней назад каждый из нас был состоятельным человеком. Теперь мы нелица, и нам нет дороги домой. Что стало с нашими банковскими счетами, я не знаю, но похоже, что мы уже ничего с них не получим, а заодно пропали и все наши акции и прочие ценные бумаги. Все бумажные деньги, которые у нас при себе, не стоят ровным счетом ничего. Как ты знаешь, у меня есть золото в слитках и монетах, у Зеба тоже: мы оба любим звонкую монету и не доверяем правительствам. Хочешь не хочешь, а Аю иногда нужно заправлять горючим, для этого необходимы надежные средства платежа. Например, золото. Или норковые манто. Ну, вылезай оттуда, пока не замерзла! Я бы вытер тебя насухо, но надо поглядывать, как бы не объявился гигантский термит.
– А вот Зебби вчера вечером вытер меня насухо.
(И откуда у женщин эта потребность исповедоваться? Во всяком случае, это не мужской порок.)
– Вот как? Ну, я с ним поговорю.
– Джейкоб, ты сердишься.
– Не очень сильно, мы ведь вчера не знали про гигантских термитов, и твои распоряжения насчет охраны казались нам с Зебом нелепыми. Тем не менее Зеб пренебрег своими обязанностями.
– Я хотела сказать, ты сердишься на меня.
– За что? Разве ты его заставила насильно?
– Нет, он сам проявил инициативу: стоял с полотенцем наготове, совсем как ты обычно делаешь. Я прямо и шагнула в это полотенце, он меня в него завернул и вытер.
– Приятно было?
– Еще бы! Я плохая девчонка, Джейкоб, но мне это понравилось.
– Не напускай на себя, дорогая моя, никакая ты не плохая девчонка. Не в первый же раз он тебя вытирал.
– Ну… не в первый.
(Все бы им в содеянном признаваться, все бы им в грехах исповедоваться.)
– Убыло тебя от этого тогда или теперь?
– Да нет вроде.
– Я уверен, что нет. Послушай, дорогая: тебе двадцать девять, ну, максимум сорок два. Ты три раза была замужем по контракту, теперь замужем по старинке. В колледже ты только и делала, что подавала повод пересудам. Зеб твой старый приятель. Вы оба прошли огонь, воду и медные трубы. Милая моя, я с самого начала предполагал, как говорится, «худшее», хотя на самом деле это часто как раз лучшее.
– Но, Джейкоб, у нас ничего не было, не было! Ни теперь, ни тогда!
– Да? Ну что ж, кто не поддается соблазну, пусть пеняет на себя. Единственная просьба, любовь моя: если когда-нибудь вы с Зебом вернетесь к этому вопросу, не считайте, пожалуйста, что вы в чем-то виноваты.
– Но мы не собираемся!
– Если соберетесь, скажи Зебу, что он не должен причинять боль Дити. Она очень его любит. Неудивительно, его трудно не любить. Ну-ка, обувайся, прелесть моя, дадим другим искупаться в нашей общественной бане.
– Джейкоб… Ты все-таки думаешь, что у нас что-то было. У нас с Зебом.
– Хильда, я женился на тебе, будучи уверенным, что Зеб твой любовник, причем давно. Точнее, один из твоих любовников. Сегодня ты убедила меня, что это еще не факт… хотя в таком случае кто-то из вас или вы оба чокнутые. Но видишь ли, было у вас или не было – что от этого меняется? Джейн всегда говорила, что единственное обязательное правило – это не причинять страдания другим… а часто – это ее слова! – для этого достаточно просто не говорить лишнего.
– Я тоже от Джейн это слышала. Джейкоб… поцелуй меня.
– Мадам… как вы говорите, вас зовут? – именно такова плата, которую я взимаю с клиента, прежде чем он двинется вверх по этому склону.
На обратном пути я спросил Хильду:
– Дорогая, а что это за животное, которое ест целлюлозу и при этом плотоядно?
– А-а. Таких два. Гомо сапиенс и крыса.
– Что? Разве люди едят целлюлозу?
– Делают же еду из опилок. Обедал когда-нибудь в забегаловках?
Моя дочь изготовила превосходный набор стандартных программ. Всем нам не терпелось поскорее их освоить. Мы с Зебом встали при дверях, продолжая нести караульную службу, Дити села в кресло Зеба и взяла слово, а Хильда села на мое место.
– Капитан тетя исходила из двух задач, – сказала Дити. – Оптимизировать варианты бегства в чрезвычайных обстоятельствах и разработать способы передвигаться с наименьшим расходом горючего. Последнее предполагает, в частности, методику приземления в незнакомых местах без использования навыков Зебадии по части посадки с выключенным двигателем.
– Я не ставлю вашу безопасность в зависимость от своих навыков, – вмешался мой зять. – Я пойду на риск такой посадки только на идеально твердой полосе. Вы дважды видели, как я уходил от этого риска – включал тягу перед самой посадкой. Вчера, по-моему, вышло неплохо.
Я поежился.
– Теперь у нас есть новая программа, – продолжала моя дочь. – Вы задаете с голоса курс и любое расстояние в минимальных единицах. Наша умница отправляется туда и пробует сесть. Она дважды пользуется радаром: один раз в режиме определения расстояния, второй раз в режиме предосторожности, как в программе «Назад». Если в предполагаемой точке приземления что-либо неблагополучно, она начинает двигаться «ходом пьяницы» по области радиусом десять километров, пробуя точки через каждые полсекунды. Когда найдет подходящую точку, садится. Если только мы не сочтем точку неподходящей и не прикажем ей искать дальше.