Нетрудно убедиться, что с помощью этой программы мы можем облететь всю эту планету или любую другую, приземляться где угодно и при этом не тратить горючего.
Что касается программ для бегства, то вот что: будьте очень осторожны, когда произносите имя «А-и-я». Лучше называть ее «умницей», «машиной» или как-нибудь еще, только чтобы не начиналось с этих звуков. Теперь эти звуки будут ее будить. Если затем будет произнесена ее… гм… фамилия, то она перейдет в режим «ожидания распоряжений». Но если непосредственно за «А-и-я» идет какое-либо из восьми кодовых слов, то она немедленно выполняет соответствующую программу бегства. Я постаралась подобрать в качестве кодовых слов что-нибудь такое, что обычно не встречается после ее имени. Ая Плутишка!
– Привет, Дити!
– Словарь. Первая буква «а», вторая «я». Читай.
– Аягуз, Аяксы, Аяччо…
Глава двадцать четвертая
Капитанам плакать не положено.
ХИЛЬДА:
Ужин я назначила пораньше – собственно, я просто приступила к ужину, когда Зебби и Дити ушли купаться. Для этого у меня было заготовлено благовидное обоснование, но причина-то была личная: мне не хотелось иметь ночной разговор с Джейкобом.
Нет, я на него не сердилась: сердилась я не на него. На себя. Ну кто, спрашивается, тянул меня за язык? Что я, хвасталась? Исповедовалась? Хотела сделать Джейкобу больно? (Ну уж нет! Не настолько же бездарное у меня подсознание!)
Не ищи рациональных объяснений, Шельма. Не будь твой муж так добр, терпим и умен – гораздо умнее, чем ты когда-либо предполагала, – тебе досталось бы.
Когда ужин закончился, Зебби лениво сказал:
– Посуду помою утром.
– Я предпочла бы, – сказала я, – чтобы она была помыта сегодня. Пожалуйста.
Зебби взглянул на меня. Его мысли читались так легко, что я почти слышала слова. Я никогда не сближаюсь с людьми, чьи мысли не слышу, хотя бы отчасти: глухая стена не вызывает у меня доверия. Но сейчас я отчетливо «слышала», как меня называют, каких только капитанов не вспоминают: «Блай»[75], слышала я. «Вандердекен»…[76] «Ахав». И вдруг мне почудилось, что капитан Ахав гонится с гарпуном за Белым Китом, и кит – это я!
Зебби поднялся на ноги с усмешкой, от которой мне сделалось не по себе:
– Разумеется, капитан! Дити, бери винтовку, покараулишь меня, пока мою.
Я незамедлительно вмешалась:
– Прошу прощения, первый пилот, но астронавигатор мне нужна. У вас есть помощник – Джейкоб.
Когда они ушли, Дити сказала:
– Мы, пожалуй, обойдемся моим дробовиком? Картоноеды, похоже, не появляются при дневном свете.
– Занеси оружие внутрь, мы сейчас запремся.
Я дождалась, пока мы надежно устроимся.
– Дити, сделаешь мне копию твоих новых программ, пока мужчины не вернулись?
– Если они не будут торопиться и перемоют тарелки как следует. Мужчины и посуда – сама знаешь.
– Они не будут торопиться. Надеюсь.
– Они будут перемывать нам косточки, – докончила мою мысль Дити.
– И это тоже. Но я тут собираюсь написать одну программу и хочу, чтобы ты проверила. После того как сделаешь мне копию.
Они все-таки задержались – «мужской разговор», несомненно. Мужчины без нас не могут, но едва нас терпят; время от времени им необходимо поговорить о том, какие мы плохие. Для этого – наверное – они и уединяются в своей компании.
Дити сделала копию, а я написала то, что хотела написать. Дити посмотрела, кое-что подправила. Просмотрела все еще раз и ничего не сказала – промолчала подчеркнуто.
– Дити, ты умеешь работать с аппаратом, который был у твоего отца в лаборатории?
– Конечно.
– Сможешь снимать, когда я попрошу?
– Разумеется.
– Если я отдам глупое распоряжение, поправь меня тут же.
– Ты не собираешься отдать это Зебадии для выполнения?
– Нет. Мне бы не хотелось, чтобы ты раньше времени проговорилась, что я это подготовила. Дити, первый пилот заверил меня, что любой из нас может отдавать команды в воздухе и в космосе. Я собираюсь это проверить. Первый пилот всегда может взять на себя управление и отменить мою команду. Если он это сделает, я не буду в обиде. Я все время говорила, что он должен быть капитаном.
Мы еще успели разыскать ту рубашку в белый цветочек. Матросские брюки Дити оказались мне длинны; мы их подвернули. В талии они оказались достаточно узкими благодаря резинке сзади. Еще она дала мне голубой пояс, которым я подпоясала рубашку. И голубую ленту в волосы.
– Капитан тетя, ты отлично смотришься. Гораздо лучше, чем я в этом дурацком тренировочном костюме, мне так не хочется его надевать. Хорошо, что Зебадия не возражает, чтобы мы ходили голышом.
– Ну, пока я его не приручила, он возражал. Я его пригласила выкупаться, так он притащил плавки. Но я настояла. Ну, вот они наконец! Открывай.
Похоже было, что им уже надоело анализировать наши недостатки. Взглянув на меня, Зебби сказал:
– Какие мы нарядные! В церковь идем, да?
А мой муж добавил:
– Ты очень мило выглядишь, радость моя.
– Спасибо, сэр. Всему экипажу приготовиться к выходу в космос. Закрепить все, что болтается. Поставить оружие на предохранитель. Кому нужно за кустик, скажите. Форма одежды – космическая. Перед отправлением обойти машину и посмотреть, не оставлено ли что-либо снаружи.
– Как это понимать? – поинтересовался Зебби.
– Приготовиться к полету в космос. Живо!
Поколебавшись долю секунды, он сказал:
– Есть, капитан.
Через две минуты тринадцать секунд (как показывали часы Аи) я протиснулась мимо своего мужа на правое заднее сиденье.
– Доложить о готовности, – сказала я. – Включая готовность оружия. Астронавигатор.
– Ремни пристегнуты. Дверца в переборке закрыта. Дробовик заряжен, стоит на предохранителе. Находится под спальным мешком.
– А пистолет?
– Ой! В сумочке. Заряжен, на предохранителе. Сумочка пристегнута к сиденью.
– Второй пилот?
– Ремни пристегнуты. Дверцы заперты, герметичность проверена. Пространственно-временная аппаратура в готовности. Винтовка заряжена, на предохранителе, под спальным мешком. Револьвер при себе, заряжен, на предохранителе.
– Первый пилот?
– Ремни пристегнуты. Дверца заперта. Герметичность проверена. Винтовка заряжена, на предохранителе. Револьвер заряжен, на предохранителе. Все предметы закреплены. Баки для воды заполнены до отказа. Груз закреплен. Энергопакеты: два в запасе, два израсходованы. Горючее: семьдесят два процента от максимума. Крылья полностью раскрыты. Шасси разблокировано для уборки. Все системы работают. Готов.
– Первый пилот, после первого маневра – спикировать на максимальной скорости, не включая тягу, не убирая шасси. Уборку шасси заблокировать. Крылья оставить максимально раскрытыми.
– Шасси заблокировано. После первого маневра войти в пике без включения двигателя, с крыльями в дозвуковом положении, с выдвинутым шасси.
Я взглянула на Дити, она подняла фотоаппарат и одними губами произнесла:
– Готова.
– Ая, домой!
Как и предсказывала Дити, в Аризоне были ранние сумерки. Мой муж вовремя удержался, чтобы не ахнуть. Я скомандовала:
– Второй пилот, доложить высоту.
– Э-э… Немногим меньше двух километров, падаем. – Зебби перевел машину в пике: горизонт за лобовым стеклом поехал вверх, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Когда машина наклонилась, Дити привстала за спинами у мужчин, как кошка в прыжке на птицу, и нацелила фотоаппарат на то, что находилось теперь прямо по курсу. На Гнездышко. Но только это было уже не Гнездышко. А воронка. О, какая ярость охватила меня! Я бы их убила. Честное слово, убила бы.
– Снимай!
– Ая, назад!
Вместо того чтобы оказаться на твердой земле, мы очутились в невесомости на ночной стороне непонятно какой планеты. Были видны звезды, а ниже горизонта – чернота (если, конечно, это был горизонт). Дити сказала:
– Похоже на то, что русские оставили что-то свое на нашей стоянке.
– Возможно. Джейкоб, высоту, пожалуйста.
– Около десяти километров, постепенно снижаемся.
– Это-то ничего. Только вот на той ли мы планете и в той ли вселенной?
– Капитан, вон Антарес впереди.
– Спасибо, Зебби. Я так понимаю, что мы находимся по крайней мере в одном из аналогов нашего родного мира. Дити, есть какой-нибудь способ узнать у Аи здешнее ускорение свободного падения и сравнить его с ускорением Марса-десять?
– Есть примерно четыре таких способа, капитан.
– Тогда давай.
– Ая Плутишка.
– Привет, Дити!
– Привет, Ая. Замеряй последовательно скорость снижения, найди первую производную, доложи.
Ая ответила незамедлительно:
– Три-семь-шесть сантиметров в секунду в квадрате.
– Ты умница, Ая.
Что ж, значит, это был Марс-десять либо его неотличимый двойник.
– Ая, назад!
Мы очутились на твердой земле и в том состоянии, которое уже привыкли ощущать как нормальный вес. Дити сказала:
– Может быть, на место нашей стоянки забрело какое-нибудь животное, а теперь ушло. Не включить ли свет, капитан? Фото, я думаю, уже проявилось.
– Чуть попозже. Первый пилот, когда я обращусь к нашему автопилоту по имени, включи, пожалуйста, фары.
– Понял.
– Ая…
Зажегся ослепительный свет – ослепительный не для нас, а для людей, очутившихся в его конусе.
– …Прыг! Выключи фары, Зебби. Слуги царя-батюшки оставили часовых на случай, если мы вернемся – что мы и сделали.
– Капитан тетя, можно теперь включить свет в кабине?
– Потерпи, дорогая моя. Я видела двоих мужчин. Джейкоб?
– Их было трое, дорогая… дорогой капитан. Русские солдаты в форме. С оружием. Подробностей я не разглядел.
– Дити?
– У них было что-то вроде базук.