– Мне и вправду нужно быть осторожной с вами.
Она заметила, что он смотрит на Библию, как человек, страдающий от жестокой жажды и мечтающий о глотке, а она держит в руках стакан самой свежей и холодной воды за всю историю человечества.
– Что вы хотите, чтобы я вам прочитала?
– Сто третий[15] псалом.
Мгновение Кассандра колебалась, потом взяла стул и села, а Руфус снова откинулся на подушку.
– Спасибо, Кассандра.
Она читала и поглядывала на него. Хармс лежал с закрытыми глазами. Она произнесла еще несколько слов, подняла голову и увидела, что у него шевелятся губы, потом он замер. Кассандра взглянула на следующее предложение, быстро запомнила его и проговорила, наблюдая за Руфусом, – он беззвучно повторял каждое слово одновременно с ней. Женщина замолчала, но он закончил предложение. Когда она не стала читать дальше, Хармс открыл глаза.
– Вы знаете этот псалом наизусть? – спросила она.
– Я почти всю Библию знаю наизусть. Все псалмы и Книгу Притчей Соломоновых.
– Это поразительно.
– У меня было достаточно времени, чтобы их выучить.
– А почему вы попросили меня почитать вам, если и так знаете псалом?
– Мне показалось, вы чем-то расстроены, и я подумал, что Священное Писание может вам помочь.
– Помочь?
Кассандра посмотрела на страницу и прочитала про себя: «Он прощает все беззакония твои, исцеляет все недуги твои: избавляет от могилы жизнь твою, венчает тебя милостью и щедротами»[16]. Работа вызывала у нее депрессию. Дети-подростки все больше и больше выходили из-под контроля. Ей шло к пятидесяти, пятьдесят фунтов лишнего веса и ни одного приличного мужчины на горизонте. Но, глядя на заключенного, этого опутанного цепями убийцу, Кассандра едва сдерживала слезы от его доброты, непрошеного участия и сочувствия к ее проблемам.
Сто третий псалом очень нравился Руфусу, особенно одна строчка: «Господь творит правду и суд всем обиженным»[17].
– Узнаете? – спросил Чандлер, когда они подошли к серебристой «Хонде»-седану 1987 года, стоявшей на полицейской стоянке.
– Мы купили ее Майку, когда он закончил колледж, – кивнув, ответил Джон. – В складчину, мои родители и я.
– У меня пять братьев, но ни один из них никогда ничего подобного для меня не делал.
Чандлер открыл водительскую дверцу и отступил, давая Джону заглянуть внутрь.
– Где вы нашли ключи?
– На переднем сиденье.
– А какие-то другие личные вещи? – Чандлер покачал головой. Джон с озадаченным видом осмотрел переднее сиденье, приборную доску, ветровое стекло и боковые окна. – Машину вычистили?
– Нет, всё в том же виде, как и тогда, – кроме водителя.
Фиске выпрямился и посмотрел на детектива.
– Если приставить к виску пистолет крупного калибра и нажать на спусковой крючок в замкнутом пространстве вроде этого, брызги крови будут на сиденье, руле и ветровом стекле. А также осколки костей и фрагменты тканей. Но я вижу только несколько пятен – вероятно, там, где голова касалась спинки.
– Правда? – удивленно спросил Чандлер.
Джон сжал зубы.
– Я не сказал вам ничего такого, чего вы и сами не знаете. Насколько я понимаю, это очередная маленькая проверка, которую вы решили мне устроить?
Детектив медленно кивнул.
– Возможно. Или есть другая причина. Помните, я сказал, что у меня пятеро братьев?
– Помню.
– Так вот, сначала их было шесть. Одного из моих братьев убили тридцать пять лет назад. Он работал на заправке, и какой-то ублюдок застрелил его за двенадцать баксов, лежавших в кассе. Мне тогда было шестнадцать, но я все помню, как будто прошло пять минут. В любом случае, как правило, родственники, приходящие на опознание тел своих близких, не бросаются после этого в мой офис и не предлагают помощь в расследовании. Они горюют и утешают друг друга, что вполне нормально. Да, они бушуют некоторое время, кричат, что хотят поймать сукина сына, который совершил убийство, но на самом деле не желают участвовать в процессе. Да и разве может быть иначе? Кроме того, обычно у них за спиной нет опыта работы в правоохранительных органах. Если сложить все вместе, я пришел к выводу, что вы действительно можете оказаться чрезвычайно полезны. И только что вы доказали, что я не ошибся. Я вполне понимаю ярость, которую вы наверняка сейчас испытываете, Джон, и не важно, любили вы своего брата или нет. Кто-то отобрал у вас нечто очень важное – на самом деле не просто отобрал, а с силой вырвал из рук. Прошло тридцать пять лет, но я все равно чувствую эту ярость.
Фиске огляделся по сторонам, на полицейские машины, стоявшие на парковке, и подумал, что каждый из этих кусков металла ждет своей очереди, чтобы рассказать тайну другой трагедии.
– Думаю, ярость подойдет, – повернувшись к Чандлеру и опустив голову, тихо сказал Джон. – Пока не появится что-то другое, – добавил он без особой надежды.
– Справедливо, – ответил детектив и продолжил анализ: – Отсутствие каких бы то ни было физических улик, о которых вы только что сказали, меня озадачило.
– Похоже, Майка убили не в машине.
– Совершенно верно. Судя по всему, в каком-то другом месте, а потом посадили тело на переднее сиденье. И данный вывод ведет нас совсем в другую область возможностей.
– Потому что в этом случае речь идет не о случайном похищении и убийстве.
– Может быть. Хотя та же самая шпана могла вытащить его из машины, чтобы заставить снять деньги в банкомате. Он отказался, и они его застрелили. А потом, испугавшись, засунули обратно.
– Тогда в банкомате должны были остаться какие-то улики. Они есть?
– Нет, но в том районе полно банкоматов.
– И многие люди ими пользуются. Если б машина с телом простояла там по меньшей мере день, кто-то непременно заметил бы это.
– Ну, тут нельзя быть уверенным. Мы пытаемся отследить передвижения вашего брата и его местонахождение за сорок восемь часов. В последний раз Майкла видели в его квартире в четверг поздно вечером. А дальше – ничего.
– Если кто-то захватил его в машине, должны были остаться отпечатки пальцев. Большинство тех, кто охотится на карты банкоматов, не настолько умны, чтобы надевать перчатки.
– Мы продолжаем над этим работать.
– Хотите еще одно наблюдение?
– Валяйте.
Фиске открыл дверцу машины и показал на ту часть ручки, которая не видна, когда дверь закрыта. Чандлер нашел в кармане очки, надел их и увидел, что имел в виду Джон. Он тут же натянул латексные перчатки, которые вытащил из кармана пальто, осторожно снял маленький кусочек липкого пластика, положил на ладонь и принялся внимательно рассматривать.
– Ваш брат совсем недавно заезжал на станцию техобслуживания в «Уолмарте».
– Они рекомендуют проводить следующий осмотр через три месяца или три тысячи миль, в зависимости от того, что произойдет раньше. И записывают будущую дату на такую наклейку в качестве напоминания, когда вы должны снова приехать к ним. Судя по дате, которая стоит здесь, минус три месяца, мой брат был на станции за три дня до того, как обнаружили его тело. А теперь посмотрите, какими должны быть показания спидометра перед следующим визитом на станцию, и вычтите три тысячи миль. Вы получите примерные данные на сейчас.
Чандлер быстро произвел в уме вычисления.
– Восемьдесят шесть тысяч пятьсот сорок три.
– Взгляните на показания одометра «Хонды».
Полицейский заглянул внутрь и снова посмотрел на Фиске широко раскрытыми от удивления глазами.
– Кто-то проехал около восьмисот миль на этой машине за прошедшие три дня.
– Совершенно верно, – подтвердил Джон.
– И куда, черт подери, он ездил?
– На наклейке не указывается, в какой именно «Уолмарт» он заезжал, но, скорее всего, в тот, что поблизости от его дома. Вам нужно поспрашивать там; может быть, нам удастся узнать что-нибудь полезное.
– Да. Поверить не могу, что мы это пропустили, – сказал Чандлер, убрал наклейку в пластиковый пакет на замке, который достал из кармана, и что-то на нем написал. – О, и еще, Джон…
– Да?
Он помахал в воздухе пакетом для улик.
– Больше никаких проверок, договорились?
Глава 23
Через полчаса Чандлер и Фиске прошли через главный вход в здание Верховного суда США.
Внутри здание было большим и устрашающим. Но внимание Джона привлекла такая невероятная тишина, что она вызывала неприятные чувства, а попытки представить реальную жизнь за дверями, казалось, уносили в мир иллюзий, и Джон подумал про еще одно такое же безмолвное место, в котором побывал сегодня, – морг.
– И с кем мы намерены встретиться? – спросил он.
Чандлер показал на мужчин, деловито направлявшихся по коридору в их сторону.
– С ними.
Когда они подошли ближе, их шаги превратились в громкую канонаду в пустом коридоре. Один из мужчин был в костюме, двое других – в форме и с оружием.
– Детектив Чандлер? – Мужчина в костюме протянул руку. – Я Ричард Перкинс, маршал Верховного суда США. – Перкинс был около пяти футов и девяти дюймов ростом, худой, с торчащими, как у мальчишки, ушами и белыми волосами, зачесанными на лоб и похожими на замерзший водопад. Он представил своих спутников: – Шеф полиции Лео Делласандро и его заместитель Рон Клаус.
– Рад познакомиться, – сказал Чандлер, обратив внимание на то, что Перкинс вопросительно смотрит на Фиске. – Джон Фиске, брат Майкла Фиске.
Все трое тут же бросились выражать свои соболезнования.
– Трагедия. Бессмысленная трагедия, – сказал Перкинс. – Все здесь были очень высокого мнения о Майкле. Нам будет сильно его не хватать.
Джон постарался нацепить на лицо соответствующее их сочувственным словам выражение.
– Вы заперли кабинет Майкла Фиске, как я просил? – спросил Чандлер.
Делласандро кивнул.