— Так вы узнали, как его зовут?
— Да, Марри Уайт. Пока еще мы проверяем, но вот уже пару дней, как его никто не видел, а то, думаю, все бы заметили, как он без правой ноги скачет.
— А его контакты среди наркоманов?
— Контакты? Здесь мы вряд ли добьемся чего-нибудь путного. М-да, тело его наверняка расчленили, раскидали по мусорным контейнерам, и сейчас все это валяется, наверное, где-нибудь на свалке…
Вдруг Баролли тихо спросил:
— Как там у Ленгтона дела?
Анна, поколебавшись, ответила:
— Боли пока что не прекращаются.
Баролли покачал головой:
— Честно говоря, я думал, он не выкарабкается. После того случая мне две недели отпуска дали, ты знаешь. Меня как будто самого по голове стукнули. Все произошло так быстро, глядь — а он уже весь в крови… — Баролли шмыгнул носом. — Вот я все думаю: может, я мало ему помог? Но я стоял прямо за ним, когда его ударили ножом, он навалился на меня, я и сам чуть с лестницы не упал.
— Майк Льюис тоже переживает, я знаю, — сказала она.
— Да, только вот мне кажется, может, он думает, что я мало тогда сделал, понимаешь? Вот поэтому он больше и не хочет, чтобы я с ним работал.
— Вряд ли.
— Когда я с ним разговаривал, голос у него был… ну просто совсем другой.
— Когда это было?
— Вчера вечером. Я ему рассказал все, что нам удалось разузнать. — Баролли склонил голову набок. — Так ты поэтому сюда приехала?
— Да, надо все проверить, сопоставить…
— Вообще-то, я не понимаю, какая тут связь с твоим делом.
— А Ленгтон думает, что есть?
— Похоже, да, поэтому он и звонил.
— Тебе не кажется, что это как-то связано с нападением на него?
Баролли покачал головой:
— Нет… ну, разве что парень тоже был черный… Только пока у нас нет причины считать, что он имеет отношение к убийству Карли Энн Норт.
Анна пила кофе и думала, что говорить надо очень осторожно. Больше всего она боялась, что Баролли что-то заподозрит и позвонит Ленгтону.
— А тот парень, убийца Карли Энн Норт, которого ты задержал?.. — осторожно начала она.
— Идрис Красиник? Он что, имеет отношение к этой нашей отрубленной ноге? Вряд ли, мы не ищем среди нелегальных иммигрантов. Наш-то родился в Брэдфорде — если только это он, а мы все думаем, что так и есть.
— А что он за человек?
— Кто?
— Красиник.
Баролли глубоко вздохнул:
— Да чокнутый сукин сын, вообще-то. Мы не знаем, настоящее это его имя или нет, потому что у него все документы поддельные, но в убийстве он признался. Да и как тут не признаешься? Его же взяли прямо с ножом в руке, когда он голову этой девке отпиливал. Я тебе точно говорю — весь мир с ума сходит.
— Он ведь в Уэйкфилде, правильно?
— Да, получил пятнадцать, но его, скорее всего, депортируют, стоит только взглянуть на его липовые документы — просто смех один. Мы о нем только и знаем, что он предположительно сомалиец, но даже и это под вопросом. Он взял все на себя, но с ним были еще два человека. Сначала он называл нам их имена, потом отказался, сказал, что все наврал. Мы, правда, пошли по его наводке — чем это закончилось, ты и сама знаешь. Так что если даже имена липовые, то адрес верный, иначе с Джимми ничего бы не случилось. Значит, кто-то связался с Красиником, уже когда его повязали. Как это — он ничего не знает? Врет, подлец!
— А ты знаешь, что в тюрьме убили заключенного?
— Да, знаю, и сделал это еще один Красиник, может, они взяли чью-то фамилию и теперь оба ею пользуются.
— А Каморра? Знаешь что-нибудь о Каморре?
Баролли покачал головой:
— Нет. Джимми спрашивал меня, но я никогда о нем не слышал. — Он вздохнул. — Я знаю, ему сейчас хочется рвать и метать. Он чуть не умер, а эти сволочи, как крысы, шмыг куда-то в нору и сидят себе. Я попробовал их разыскать, только у меня ничего не вышло, зашел в тупик.
Анна видела перед собой его полное круглое лицо с бусинками пота на лбу.
— Худо тебе, да?
— Ну, не так, как ему, конечно, но я же тебе говорил — после того случая я ушел в отпуск на две недели, так мне было хреново. Он отличный человек, таких поискать. Мне и правда было не по себе оттого, что он не стал со мной работать. — Баролли снова вздохнул и сменил тему: — А двое детей… Вы нашли ее сожителя?
— Нет.
— Писали об этом много, только, я же говорил, у них должно быть что-то вроде сети, чтобы быстро прятаться по норам, если что.
— С двумя детьми особо не попрячешься.
Баролли кивнул:
— В свинарнике тела еще ищут?
— Надеюсь, ищут. Там все разрушено, но вокруг куча всяких сараев, так что, может, они еще и не закончили.
— Свиньи все съедят.
Анна взяла свой портфель, радостного и так было мало, и Баролли только добавил тоски этим разговором.
— Ну, спасибо, что нашел время поговорить.
— Это тебе спасибо. Слушай, помоги мне. Замолви там за меня словечко, а? Здесь все скоро закончится, и если… В общем, на твое усмотрение.
Она похлопала его по руке:
— Хорошо, помогу. Но ты никому не говори, что я здесь была, — ты ведь знаешь Ленгтона. Подумает еще, что я держу его под контролем.
Баролли склонил голову набок:
— А может, и правда держишь?
— Просто пытаюсь связать все воедино.
Он пристально смотрел на нее своими темными глазами:
— У него все в порядке?
— Да. Я же сказала, он идет на поправку, просто иногда еще болит.
— У кого не болит? — тихо сказал Баролли.
Далее Анна отправилась в тюрьму Уэйкфилда, где у нее должна была состояться встреча с Идрисом Красиником. Чтобы получилось быстрее, она поехала на поезде, а не на машине. Усевшись за свободный столик, она набрала номер комнаты своей следственной бригады и сказала, что ходила к врачу и он прописал ей антибиотики. На проводе оказался Гарри Блант. Она поинтересовалась, какие у них новости, и он ответил, что пока они не нашли ни Сикерта, ни детей. Не могут они разыскать и Каморру, хотя стараются изо всех сил.
— Подожди-ка… — вдруг сказал он и через некоторое время продолжил: — Слушай, ты не поверишь! Судмедэксперты уже собирались уезжать и в самый последний момент нашли еще останки!
— Дети? — тут же вырвалось у Анны.
В трубке был глухо слышен голос говорившего с кем-то Гарри — он, наверное, прикрывал трубку рукой.
— Алло! — произнесла Анна.
— Анна? — ответил Ленгтон.
— Да, это я.
— Заболела?
— Так, горло болит. Завтра буду.
— Лечись сколько нужно, — сказал он.
— Что случилось?
Ленгтон ответил, что из-под курятника выкопали часть скелета.
— Конечно, там везде искали, но на участке полный бардак. Этот придурок-хозяин все время слонялся рядом и ныл, чтобы ему сделали еще лучше, чем было раньше, чуть ли не перестраивать эту халупу заставлял! Ну, они отодрали от пола несколько досок, и нате вам — лежит себе под толстым слоем навоза. Похоже, это взрослый человек, а не ребенок, слава богу.
— Сикерт? — спросила она.
— Не знаю. Скажут точно, когда отправят в лабораторию, но это просто какой-то кошмар.
— Я постараюсь вернуться к работе как можно скорее.
— Хорошо, — ответил Ленгтон и положил трубку.
Анна смотрела в окно, когда к ней подошел официант.
— Желаете пообедать? — спросил он, убирая со стола несвежую бумажную салфетку.
— Нет. Принесите кофе, пожалуйста.
— У нас обеденная зона первого класса. Буфет и бар в следующих вагонах, — пояснил он, убирая салфетку со столика напротив.
Анна отправилась в буфет и отстояла очередь за чашкой неважного кофе и сэндвичем. Перекусив, она прошла во второй класс и разместилась напротив двух женщин, которые, по счастью, дремали. Она положила портфель на столик и просмотрела свои записи. Немного погодя она тоже уселась поглубже в кресло и закрыла глаза.
Пока все части скелета собирали вместе, Ленгтон не отходил от раскладного стола. Тело закопали обнаженным, и оно полностью разложилось. На черепе еще держались волнистые светлые волосы, так что это явно был не Сикерт.
Ленгтон вздохнул:
— Поверить невозможно, черт возьми! Кто же это? В смысле, сколько еще у них там закопано на участке? Про свинарник я уже молчу.
Чтобы получить хоть какие-то данные по скелету, нужно было ждать долго: из костей и волос надо было извлечь ДНК, необходима была также консультация стоматологов. По зубам было видно, что скелет принадлежал человеку уже немолодому, лет тридцати-сорока, некоторых зубов совсем не было, а во многих стояли пломбы.
Вместе с Гарри Блантом Ленгтон вернулся в полицейский автомобиль. Всю дорогу на обратном пути в участок он пребывал в мрачном настроении.
— Только этого еще не хватало для полного счастья, — бросил он.
У Гарри зазвонил телефон.
— Это опять я, — раздался голос Анны.
— Как ты себя чувствуешь?
— Гораздо лучше. Я тут просмотрела свои записи, касающиеся розыска Артура Мерфи…
— Ну и?..
— И мы знаем, что Гейл пользовалась фамилией Сикерт, но, до того как он вышел на сцену, она была замужем за неким Саммерсом. Вместе они оплачивали аренду дома, или, как ты теперь выражаешься, свинарника. На него мы вообще никогда не выходили, потому что ко времени нашего разговора с Гейл с ней уже жил Сикерт. Мне кажется, вам стоит побеседовать с ее матерью Берил Данн и порасспросить ее об этом самом муже и о том, где его можно разыскать. Как вам показалось, сколько лет тому человеку, скелет которого вы нашли?
— Точно не скажем, по зубам тридцать-сорок. Волосы вроде рыжеватые.
— Может, надо взять у миссис Данн описание. Это так, мысли вслух, только если Сикерт у нас главный подозреваемый в убийстве Гейл, то почему бы не предположить, что он и мужа мог пристукнуть? У меня, кстати, записано — его зовут Дональд Саммерс.
— Ладно, спасибо. Мы посмотрим.
На стоянке такси в Уэйкфилде Анна попросила отвезти ее в тюрьму. Водитель смерил ее взглядом и кивнул:
— Туда, значит?
— Да.