Внутри бара Джек ходил взад и вперед по залу, словно тигр в клетке, терзаясь от ощущения собственной беспомощности, потому что ничем не мог ей помочь. Он прекрасно знал, насколько опустошающей может быть боль от утраты, и еще больше о том, как трудно от нее скрыться. Он сходил с ума от того, что она ушла, даже не позволив ему хотя бы попытаться ее утешить.
Разочарованный, он открыл дверь, чтобы броситься вслед за ней. Прямо перед крыльцом стояла ее «БМВ», но самой Мэл внутри не было. Джек прищурился, вглядываясь сквозь стекла машины, но спустя мгновение услышал ее. Рыдания. Плач. Как он ни пытался, ему никак не удавалось ее разглядеть. Выскочив на крыльцо, он быстро сбежал по ступенькам прямиком под хлещущий ливень. И наконец-то смог ее увидеть – Мэл повисла, вцепившись в ствол дерева, в то время как ее безостановочно поливали струи дождя.
Он подбежал к ней и обнял сзади, вцепившись вместе с ней в ствол дерева, прижимая ее теснее. Ее спина содрогалась от криков, щекой она прижалась к грубой коре. Звук ее рыданий разбивал ему сердце; он не мог позволить ей уйти, что бы она ни говорила о необходимости побыть в одиночестве.
Тот плач, которым Мэл разразилась над малышкой Хлоей, казался теперь просто репетицией. Сейчас она была полностью выбита из колеи. Она чуть было не свалилась наземь, но Джек подхватил ее под руки, удерживая в вертикальном положении, пока их хлестали порывы дождя.
– О боже, боже, боже, – завывала она. – О боже, боже, боже!
– Успокойся, малышка, – уговаривал он. – Отпусти это, отпусти.
– Почему, почему, почему? – Она рыдала в ночи, судорожно хватая ртом воздух. Все ее тело дергалось и дрожало, пока она боролась с приступами плача. – О боже, почему?
– Отпусти все, гони прочь, – прошептал он, касаясь губами ее влажных волос.
В этот момент Мэл закричала. Она открыла рот, закинув голову и упершись затылком ему в грудь, и закричала во весь голос. Крик был настолько громким, что мог бы даже мертвого поднять из могилы. Но Джек надеялся лишь на одно – чтобы никто в округе не услышал ее рыданий и не побеспокоил их, прервав этот процесс очищения от боли. Он хотел пройти через него вместе с ней. Быть с ней рядом. Крик постепенно перешел в глухие рыдания. Потом стал еще тише.
– Боже, я не могу. Я не могу, не могу…
– Все в порядке, детка, – увещевал ее Джек. – Я тебя понимаю. И не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Ноги, казалось, отказывались ее держать; он прилагал немало усилий, стараясь не позволить ей рухнуть на землю. У него промелькнула мысль, что никакие негативные эмоции, с которыми ему приходилось когда-либо бороться, не могут сравниться с этим ураганным шквалом отчаяния. Боль, охватившая ее, обладала некой феноменальной силой. О чем он только думал?! Что несколько дней тяжелых раздумий и беспробудного пьянства продемонстрировали силу терзавших его страданий? Ха! Он держал сейчас в своих руках женщину, которая знала о мучительной душевной боли гораздо больше него. Его глаза начало подозрительно жечь. Он поцеловал ее в щеку.
– Отпусти, – прошептал он. – Гони все прочь. Все будет хорошо.
Прошло немало времени, прежде чем ее плач стал постепенно стихать. Минут пятнадцать, возможно. Или двадцать. Джек знал, что нельзя силой пытаться остановить подобные всплески эмоций, пока все само не пройдет. Пока вся боль не выплеснется наружу. Они оба промокли до нитки, когда ее тяжелое дыхание сменилось частыми вздохами и легкой икотой. Прошло еще много времени, прежде чем Мэл оттолкнулась от дерева и повернулась к нему. Она взглянула на его лицо, покрытое каплями дождя. – ее собственное в этот момент продолжало кривиться от боли – и простонала:
– Я так сильно его любила.
Он прикоснулся к ее мокрой щеке, не в силах отличить, где слезы, а где капли дождя.
– Я знаю.
– Это было так несправедливо.
– Да.
– Как мне дальше жить с этим?
– Я не знаю, – четно признался Джек.
Она уронила голову ему на грудь.
– Господи, как же это больно.
– Я знаю, – вновь произнес он. Затем поднял ее на руки и отнес обратно в бар, захлопнув за собой дверь. Он отнес ее в свою пристройку позади заведения, и все это время она не переставала крепко обнимать его за шею. Затем он посадил ее на большой стул в гостиной. Мэл осталась там сидеть, дрожа от холода, зажав руки между колен и опустив голову, с ее волос капала вода. Прихватив из спальни чистую футболку и несколько полотенец, он вернулся в гостиную и опустился перед ней на колени.
– Давай, Мэл. Надо слегка просушиться.
Мэл подняла голову и посмотрела на него бесконечно печальным и измученным взглядом. Вид у нее был вялый. Опустошенный. Ее губы посинели от холода.
Джек снял с нее куртку и бросил на пол. Туда же вскоре полетела блузка. Он раздевал ее, будто ребенка, а она совсем не сопротивлялась. Обернув Мэл полотенцем, он сунул внутрь руку, расстегнул ей бюстгальтер и снял его, стараясь лишний раз ее не оголять. Затем надел на нее через голову футболку, помогая просунуть руки в рукава, и, когда нижний край опустился Мэл до бедер, вытащил полотенце.
– Пойдем, – сказал он, поднимая ее на ноги. Мэл встала, пошатываясь, он расстегнул и стянул с нее до щиколоток джинсы, после чего она снова села. Затем Джек стащил с нее сначала ботинки, потом носки и последними – джинсы; закончив с этим, он насухо протер полотенцем ее ноги.
Не обращая внимания на то, что сам промок насквозь, Джек продолжал заниматься Мэл – теперь очередь дошла до ее вьющихся волос, которые он тоже тщательно просушил полотенцем. Накинув ей на плечи покрывало с дивана, он подошел к своему комоду и нашел там пару чистых теплых носков. Он энергично растер ее холодные ступни, чтобы согреть, и затем надел на них носки. Когда она взглянула на него, в ее глазах уже были видны проблески понимания, и Джек слегка улыбнулся.
– Вот видишь, уже лучше, – мягко произнес он.
Потом подошел к кухонному шкафу, достал из него графин с «Реми Мартин» и пару бокалов. Затем налил в стакан немного воды и отнес ей, встав перед ней на колени. Она сделала глоток и затем произнесла слабым, срывающимся от напряжения голосом:
– Ты сам еще весь мокрый.
– Да, – согласился он. – Сейчас вернусь.
Джек отправился к своему шкафу в спальне, быстро снял с себя промокшую одежду и надел лишь спортивные штаны, оставшись по пояс обнаженным; мокрая одежда осталась лежать горкой на полу. Он налил себе немного бренди и подошел к Мэл. Присев с ней рядом на диван, он потрогал ладонью ее щеку и с удовлетворением отметил, что она уже согрелась. Мэл прижалась лицом к его ладони и поцеловала ее.
– Обо мне еще никто так не заботился, – слабо улыбнулась она.
– А я никогда еще не заботился о таких чудесных людях, как ты, – парировал он.
– Похоже, ты точно знал, что нужно делать.
– Я догадался, – пожал плечами Джек.
– У меня был срыв, – мрачно произнесла она.
– Да уж, это была целая лавина. Если собираешься сорваться, то надо делать это по-крупному. Ты можешь собой гордиться. – Затем Джек улыбнулся. Он удерживал руку Мэл, лежащую у нее на коленях, пока она другой, слегка подрагивающей рукой подносила к губам бокал с бренди. Когда дрожь прошла, он предложил:
– Все, хватит. Давай я уложу тебя спать.
– А что, если я буду реветь всю ночь?
– Я буду рядом, – пообещал Джек. Он потянул ее за руку и подвел к своей кровати, приподняв одеяло, чтобы она могла проскользнуть внутрь. Надо же, он укладывал ее спать, словно она была маленькой девочкой. Джек разобрал лежащую на полу кучу мокрой одежды, отжал из нее воду и положил в сушилку. А когда решил проверить, как там Мэл, та уже крепко спала, поэтому он вернулся в маленькую прачечную, закрыл дверь и позвонил оттуда Джоуи.
– Привет, – поздоровался он. – Я просто не хотел, чтобы ты волновалась. Мэл у меня.
– С ней все в порядке? – встревоженно спросила Джоуи.
– Сейчас да. У нее случился приступ. Прямо на улице, под дождем – это было ужасно. Я не думаю, что она еще хоть слезинку сможет из себя выдавить, по крайней мере не сегодня.
– Господи, – ахнула Джоуи, – я ведь поэтому и приехала! Я должна быть с ней рядом…
– Я переодел ее в сухую одежду и уложил спать, Джоуи. Она уже спит, а я… буду присматривать за ней. Если она проснется и захочет домой, я подброшу ее к тебе, неважно, который будет час. А пока дай ей отоспаться. – Он глубоко вздохнул. – Сейчас с ней все в порядке.
– О, Джек, – разволновалась Джоуи, – ты был с ней во время приступа?
– Да. Она была не одна. Я смог… Я удержал ее. Уберег.
– Спасибо, – дрожащим голосом произнесла Джоуи.
– Сейчас нужно лишь дать ей отдохнуть. Выпей бокал вина, поспи немного и постарайся не беспокоиться о Мэл. Я не позволю, чтобы с ней что-нибудь произошло.
Когда в комнате остался гореть один лишь тусклый ночник, Джек передвинул один из стульев поближе к кровати. Опершись локтями на колени, с бокалом «Реми» в руке, он наблюдал за тем, как безмятежно Мэл спит. Ее волосы раскинулись по подушке, а розовые губы слегка приоткрылись. Во сне она тихо посапывала и мурчала, будто кошка.
«У меня за плечами средняя школа, – подумал он. – А она была замужем за врачом. Человеком с блестящим образованием. Героем из отделения неотложной помощи, который после своей смерти превратился для нее в сверхчеловека. Как мне с ним соревноваться?» Джек протянул руку и мягко коснулся ее волос. «Нет, – понял он, – я пропал. С тех пор, как она появилась в городе, мое сердце бьется по-другому».
Он влюбился в нее. Это он-то – человек, который никогда в жизни не был влюблен! Ни разу. В детстве, будучи юношей, он пару раз думал, что влюбился, но всякий раз это оказывалось не так. Похоть – вот что Джек прекрасно понимал. Стремление обладать женщиной было ему хорошо знакомо, но у него никогда не возникало желания посвятить себя какой-нибудь из них полностью. Заботиться о ней так, чтобы она никогда не страдала, ни в чем не нуждалась, ничего не боялась и не чувствовала себя одинокой – с таким желанием ему еще не приходилось сталкиваться. В прошлом ему встречались красивые женщины: образованные, умные, наделенные прекрасным чувством юмора, отважные и страстные – но таких, как Мэл, насколько он помнил, среди них не попадалось. Ни разу ему еще не довелось познакомиться с женщиной, сочетавшей в себе все качества, которые ему импонировали.