– Что ж… – произнесли оба хором.
– Смешно, конечно, – продолжил Джон. – Природа стремится заполнить пустоту. Ты представить себе не можешь, сколько удивительных по своей сути беременностей я повидал.
– Что, если Джек впадет в ярость? Разве можно будет его за это винить? Я имею в виду, что он даже не заводил со мной серьезных отношений, и вот – на тебе. Возвращаюсь в город и сообщаю ему, что у меня нарисовалась проблемка с контрацепцией. Что, если он просто скажет «спасибо, я пас»?
– Что-то мне подсказывает: он этого не скажет, – хмыкнул Джон. – Но есть только один способ узнать. И учитывая трехмесячный срок, я бы порекомендовал тебе с этим не затягивать.
– Я боюсь, – тихо произнесла она.
– Неужели Джека? – потрясенно спросила Джун.
– Господи, да вообще всего! Я даже не уверена, что должна здесь находиться! С самого начала я считала, что слишком резко сменила обстановку, что это ошибка. Я городской житель.
– Никогда нельзя сказать определенно, – успокоила ее Джун. – Кажется, ты отлично вписываешься в местную среду.
– Иногда я думаю, что это место – именно то, что мне было необходимо. В другие дни я задаюсь вопросом, что здесь делаю. Мало того, знаете ли вы, как страшно представлять себе, что ты снова откроешь кому-то свое сердце, а потом будешь терзаться от боли, если вдруг случится что-то очень, очень ужасное? Я боюсь делать следующий шаг, хотя вы правы – я уже его сделала. Иногда я все еще плачу – из-за воспоминаний об умершем муже. Как я могу просить другого мужчину смириться с этим? – Она прерывисто вздохнула. – По крайней мере, мы должны были спланировать рождение ребенка до…
Джун взяла ее за руку.
– Едва ли кому-то из нас удается так четко все разложить по полочкам, – заметила она. Затем подняла пальцем подбородок Мэл и посмотрела ей прямо в глаза. – Я думаю, тебе нужно запомнить две вещи: во-первых, сейчас внутри тебя ребенок, которого ты так долго ждала; и во-вторых, в Вирджин-Ривер тебя ждет еще один достойный человек. Вперед, Мэл. Ты сама поймешь, что тебе делать.
______
Мэл понимала, что Джон и Джун правы. Было важно посмотреть проблеме прямо в глаза и рассказать обо всем Джеку как можно скорее. Пусть у него будет время хорошенько все обдумать. А потом дать ей ответ. По возвращении в Вирджин-Ривер она собиралась сразу пойти в бар. Но рядом с пикапом Дока стояла машина, которую она тут же узнала. Это были Энн и Джереми Гивензы. Пришло их время рожать.
Войдя внутрь, она обнаружила, что Гивензы вместе с Доком сидят на кухне за чашкой чая.
– Началось? – спросила Мэл.
– По-моему, да, – кивнула Энн. – Я мучилась весь день, а теперь у меня схватки с интервалом меньше пяти минут и небольшие кровянистые выделения. Ты говорила позвонить, если это начнется, ведь так?
– Так, вот что мы сделаем. Может, поднимешься наверх и позволишь мне тебя осмотреть?
– Мне страшно, – жалобно произнесла Энн. – Не думала, что буду так переживать.
– Милая, тебе совершенно нечего бояться. Ты прекрасно со всем справишься. Джереми, давай я помогу Энн разместиться поудобнее, а потом ты поднимешься наверх?
– Но я хочу все время быть с ней рядом! – воспротивился тот.
Мэл весело рассмеялась.
– Мы просто ее разденем, Джереми. Бьюсь об заклад, ты наблюдал это миллион раз. – Она подняла чемодан Энн и взяла ее за руку. – Пойдем, дорогая. Твоему ребенку пора появляться на свет.
После того как Мэл помогла Энн обустроиться, выяснилось, что матка роженицы расширилась всего на четыре сантиметра. В Лос-Анджелесе это назвали бы «платой за прием» – женщины с расширением матки меньше четырех сантиметров отправлялись обратно домой, тужиться дальше. Мэл отметила пару схваток, сильных и длительных. Возможно, ее увещевания, что Энн легко со всем справится, оказались излишне оптимистичными.
Джереми занял место рядом с женой, как только его пригласили наверх, но, в отличие от Дэррила, оказался полностью готов к предстоящим испытаниям. Эта пара действительно серьезно подготовилась к родам. Мэл велела Джереми водить его жену вверх и вниз по лестнице и, оставив Энн в умелых руках супруга, спустилась на первый этаж, чтобы позвонить Джеку.
– Привет, – сказала она. – У меня тут роженица, поэтому я сегодня не пойду в бар.
– Думаешь, это надолго? – спросил он.
– Ничего не могу сказать. У нее все только началось.
– Может, мне принести вам что-нибудь? Поесть, например?
– Нет, Джек, мне ничего не нужно. А Док всегда может перейти через улицу, если захочет. Но знаешь, чутье мне подсказывает, что ему, возможно, не стоит сегодня пить виски.
– Не беспокойся о Доке – его чутье ничуть не хуже твоего. И, Мэл… Если что, я оставлю дверь открытой.
– Спасибо, – улыбнулась она. – Если мы успеем закончить до утра, я зайду к тебе. Ты не будешь против?
Он рассмеялся своим низким сексуальным голосом.
– Конечно, я не буду против, Мелинда. Скорее всего, я вообще не смогу заснуть, лелея себя надеждами.
– Я тоже буду лелеять надежды, но ради Энн, а не ради нас с тобой.
Давление у Энн было стабильным, но роды проходили тяжело. Три часа спустя, несмотря на то что она периодически ходила по лестнице, приседала на корточки и тужилась, ее матка расширилась не больше, чем на четыре сантиметра. К полуночи она слегка увеличилась до пяти. Док посоветовал прокапать Энн питоцином[51] и стимулировать разрыв плодных оболочек, о чем Мэл уже сама подумывала. Схватки случались каждые две минуты. Около полуночи Мэл еще раз ее осмотрела и с огромным облегчением обнаружила, что теперь матка расширилась до восьми сантиметров. Но затем, всего через тридцать минут, она снова сжалась до пяти. Мэл уже сталкивалась с этим раньше – шейка матки опухла и выглядела так, будто сжимается. Это указывало на то, что естественным путем, возможно, родить не получится. Она осмотрела Энн во время очередных схваток, когда ее шейка матки расширилась, и чуть ли не силой попыталась удержать ее открытой, вызвав этим сильный дискомфорт у своей пациентки, но ничего не вышло. Энн вся взмокла от пота и с каждой минутой все больше и больше уставала.
Было уже полчетвертого утра, когда Мэл позвонил Джону Стоуну.
– Боже, мне очень жаль, что я так поздно, – сказала она. – Но у меня тут роды, которые, не дай бог, могут закончиться плачевно. Моя пациентка уже много часов не может родить, мы с ней застряли на пяти сантиметрах. Шейка матки сначала увеличилась до восьми сантиметров, а потом снова сжалась до пяти. Она совсем не прогрессирует. Мы могли бы еще подождать, но роженица выдыхается, и я не вижу никаких признаков того, что… В общем, как мне кажется, велика вероятность, что ребенок сам не выйдет. Подозреваю, что понадобится кесарево сечение.
– Ты прокапала ее питоцином?
– Ага. Прокапала питоцин и простимулировала разрыв плодных оболочек.
– Ладно, завязывай с питоцином и переверни ее на левый бок. Как долго она рожает, застряв на четырех-пяти сантиметрах?
– Десять часов в моем присутствии. И еще около восьми часов она тужилась дома.
– Ты не пыталась растянуть шейку матки?
– Безуспешно, – покачала головой Мэл. – УЗИ в вашей клинике показало, что у нее здоровый таз, а ребенок среднего размера.
– Все имеет свойство меняться, – вздохнул Джон. – С плодом никаких проблем?
– Пока нет. Допплер[52] показывает сильную, регулярную, ровную частоту сердечных сокращений, но у матери слегка повышенное давление.
– Ты можешь, конечно, еще какое-то время подождать, но если роженица устала, я голосую за то, чтобы не терять время. Я встречу тебя в Вэлли. Вы сможете туда приехать или вам нужен вертолет?
– Мы неплохо растрясем кости на нашем «Хаммере», – сказала Мэл. – В любом случае она в часе или чуть больше езды от больницы. Я разбужу Джека. Он мне поможет.
Мэл еще раз проверила Энн; матка у нее наконец-то расширилась до шести сантиметров, но сама роженица сильно ослабела. Сердцебиение у нее участилось, а у ребенка – лишь слегка. Джереми бледнел и нервничал, несмотря на то что Мэл продолжала уверять его, что ничего необычного не происходит. Ее стали терзать сомнения, что, даже если ребенок начнет выходить, у Энн не хватит сил вытолкнуть его наружу.
Было четыре часа утра, когда Мэл позвонила Джеку. Судя по его голосу, он бодрствовал.
– Джек, мне нужно доставить пациентку в больницу Вэлли, чтобы ей сделали кесарево сечение. Там нас встретит Джон. Мне нужна твоя помощь.
– Сейчас буду, – коротко ответил он.
– Я попробую спустить ее вниз, а потом, если ты…
– Нет, Мэл, – отрезал Джек. – Не трогай ее. Я спущу ее вниз. Мне бы не хотелось, чтобы вы обе слетели с лестницы.
– Да, конечно. Спасибо.
Затем она вернулась к пациентке. Хотя Док оставался рядом, это было делом Мэл, и принятие подобных решений полностью ложилось на ее плечи.
– Энн, – начала она, осторожно убирая волосы с ее влажного лба, – мы собираемся отвезти тебя в больницу Вэлли для кесарева сечения…
– Не-е-ет, – захныкала она. – Я хочу родить ребенка нормально!
– В кесаревом сечении нет ничего страшного, – заверила ее Мэл. – Это необходимая операция, она избавит тебя и ребенка от стресса. К счастью, у нас есть время, поэтому ты не подвергнешься серьезному риску. Но, учитывая расстояние до больницы, нам нельзя больше тянуть. Все будет хорошо, Энн.
– О боже! – простонала она.
Затем у нее произошла еще одна сильная схватка, и страх уступил место боли. Ее муж пытался дышать вместе с ней, но после стольких часов тяжелой работы это было бесполезно. Промежутки между схватками у Энн сильно сократились, и появилась остаточная боль, которая заставляла ее чувствовать себя так, будто схватки шли непрерывно, накатывая одна за другой.
Раньше Мэл доводилось сталкиваться со сложными родами, но в большой больнице все происходило совсем иначе: пациента можно было просто отвезти по коридору в хирургию и позволить хирургам с анестезиологом сделать свою работу. В больнице она могла бы позволить роженице попробовать справиться самой, если бы та изъявила такое желание. Сейчас все обстояло по-другому: больница находилась далеко отсюда, а ее персонал и оборудование подходили только для рутинных процедур и операций. Она ощущала легкую досаду из-за упертости Энн, которая вместе со своим мужем нацелилась на естественные роды.