гда.
— Не забирайте ее! Я больше не буду, клянусь вам!
Дверь открылась и закрылась. Под испуганные стоны Орели, которая исчезла во мраке, Джессика начала рыдать:
— Что я наделала!
Голос Вильяма из-за стены заставил ее вздрогнуть:
— Как ты, малышка?
— Он забрал Орели! Он увел ее, он ее убьет! Сделайте что-нибудь… Помогите мне!
Рафаэль уткнулся лбом в колени. Каждое слово как бритва.
«Помогите мне… Сделайте что-нибудь… Он ее убьет…»
Что он мог сделать?
Пока Вильям пытался успокоить девочку, Рафаэль вдруг спросил себя, что привело его сюда.
Видимо, тюрьма не была достаточно страшным наказанием за те преступления, которые он совершил. Тогда Господь решил наказать его еще более жестоким способом. Бросив его в ад, прямо в лапы к самому дьяволу. Вместе с ангелами, чьи страдания он должен лицезреть и слышать каждый день.
Если бы Рафаэль верил в Бога, он мог бы принять это в качестве объяснения.
Но только он не верил.
В эту секунду он больше ни во что не верил. Даже в самого себя.
Глава 43
Снаружи уже опустилась ночь. Было очень холодно.
Орели пришлось идти босиком, этот зверь так и тащил ее за волосы.
Он поволок ее неизвестно куда.
Патрик пихнул дверь сарая, втолкнул девочку внутрь. Контакт с землей был ужасен: Орели ободрала ладони, запястья, колени.
Она отважно встала, чтобы дать ему отпор.
Монстр оказался прямо перед ней, посреди сумрака.
Ужас во всей его силе.
Патрик нажал кнопку выключателя, старая лампочка замигала.
Она так и будет мигать.
Прерывисто дыша, Орели смотрела на своего палача: бледное лицо, он не улыбался. Больше не улыбался. У него появился взгляд одержимого, он сжал кулаки, сбросил маску. Ту, что надевал, чтобы увлечь свою добычу.
Она увидела его впервые. Он стал самим собой, он был ужасен.
Орели инстинктивно попятилась, стараясь не поворачиваться к нему спиной. Она выставила перед собой руки:
— Мсье, это не моя вина… Это Джессика!
Она сделала шаг назад, он шагнул вперед. Он смотрел на нее, но не видел. Не существо из плоти и крови. Скорее объект, который он страстно желал.
Который он хотел.
И который он получит.
— Мсье, это не я! Не делайте мне больно!
Слышал ли он ее голос, ее страх, ее мольбу?
Он, что так любил поговорить, больше не произнес ни слова. Он был в полной готовности.
И вдруг он бросился.
Патрик напал на нее, снова толкнул ее на землю. Оглушенная, Орели замерла на несколько секунд. В одно мгновение она была обездвижена, лежа на животе. Она закричала, поперхнулась горстью пыли, начала задыхаться.
Он надавил на затылок, заставил ее ткнуться лицом в утоптанную землю. С такой яростью, что губы девочки лопнули, а нос сломался.
Панический страх заставил ее сопротивляться, бороться снова и снова. Отталкиваться ногами, цепляться за землю, чтобы спастись от него.
Вопить, звать на помощь.
Но хищник уже схватил ее своими когтями с нечеловеческой силой.
Или у нее просто больше не оставалось сил.
Он задрал рубаху ей на спину, стащил штаны до колен.
Прикосновение его кожи леденило ее до костей. Ужас пронзил ей сердце, ногти безнадежно царапали землю.
Нахлынувшая боль разорвала ее на части.
Из ее горла вырвался крик, но только она одна могла его слышать.
И вдруг в голове Орели словно произошло замыкание. Он продолжал терзать ее, но она уже ничего не чувствовала. Будто бы перенеслась в другое измерение.
Ее ноги, потом руки медленно опустились на землю. Губы остались приоткрытыми, легкие продолжали вдыхать пыль. Кровь все еще бежала по венам.
Но Орели здесь уже не было.
Орели только что умерла.
В первый раз.
Уже почти наступила полночь, дверь снова скрипнула.
Шаги в коридоре.
Чувства, подъем!
Монстр вернул свою полумертвую жертву в клетку.
Орели швырнули на койку, приковали к перекладине. Затем мучитель ушел. Ни взгляда, ни слова.
Ни угрызений совести.
Джессика задрожала, прикрыв рот рукой.
— Оре? — зашептала она. — Оре, как ты?
Патрик оставил свет включенным, и она смогла увидеть, что осталось от ее подруги.
Чтобы она видела, что осталось от ее подруги.
Кровь на ногах и между ног. Смешанная с пылью, она покрывала все ее лицо. Ее губы выглядели теперь как сплошная рана, изо рта сочилась красноватая жидкость.
Орели отвернулась к стене, съежилась, закрыв лицо рукой.
Можно было подумать, что она хотела исчезнуть. Испариться.
Больше никогда не существовать.
— Орели, что он с тобой сделал? Он тебя…
Слова будто застряли у нее во рту. Тишина стала невыносимой.
До тех пор, пока Орели не начала плакать, кричать. Все так же свернувшись, в той же защитной позе. Рыдания и сдавленные крики. Полные отчаяния.
Тогда Джессика зарылась лицом в изодранную подушку.
Чтобы больше не видеть, что она сделала.
Не видеть, что он с ней сделает.
Забыть эти рыдания, эти крики о помощи. Вот чего он хотел.
Потому что он не мог ее утешить, не мог взять ее на руки. Потому что она точно не хотела бы этого.
Потому что он не мог за нее отомстить.
Потому что эта боль за стеной била Рафаэля, словно хлыстом.
Эта боль была его болью. Стала невыносимым, но верным доказательством его бессилия.
Эта боль, возможно, была еще и стыдом.
Он считал себя сильнее целого мира. Сильнее Бога.
Но он был ничем.
Всего лишь простым смертным.
Понедельник, 10 ноября
Глава 44
Сандра пришла для утреннего ритуала: стакан воды, кусок хлеба, теплый душ.
Орели отказалась пошевелиться. Вся как комок боли, она уцепилась за перекладину кровати. Тогда Сандра силой потащила девочку в ванную, где сняла с нее рубаху, испачканную землей и кровью.
Она оценила ущерб взглядом эксперта. В медицинском смысле.
Без эмоций и сочувствия.
Она просто спросила себя, стоит ли обработать раны, или в этом нет никакого смысла. Впрочем, Патрик не просил ее об этом.
— Давай-ка поторопись, залезай в душ, — приказала она.
Орели не отреагировала. Несколько часов назад она мечтала помыться. Теперь ее тело застыло, оледенело изнутри.
Теперь Орели его отрицает, ненавидит.
Она хочет лишь одного — спрятаться в объятиях матери и плакать. Дни напролет.
Матери, которой она никогда не видела. Которой у нее никогда не было.
Которой ей сейчас так не хватает.
Стоя нагишом, с потерянным видом и безвольно повисшими руками, она уставилась в стену пустым взглядом.
Надсмотрщица приподняла ее и затолкала в ванну. Затем открыла кран, начала лить воду из душа сначала на ноги, затем поднялась к животу.
Орели по-прежнему смотрела на стену, пока грязная вода стекала с ее ног. Она задрожала, почувствовав охвативший ее холод.
И вдруг ее взгляд медленно обратился к той, что подвергла ее этой пытке. К той, что вот уже несколько дней не делает ничего для их спасения.
К пособнице всех этих зверств. А может быть, к подстрекательнице?
Она оглядела свою мучительницу, пустота во взгляде сменилась ненавистью. Ее разбитая верхняя губа приподнялась, обнажив зубы.
Дикое животное, затравленное, загнанное в угол.
Сандра, занятая своим делом, не заметила, как радикально изменилось лицо пленницы. До того момента, пока резкая боль не заставила ее выпустить из рук лейку душа. Орели яростно укусила тюремщицу за плечо. Сандра потеряла равновесие, оказалась на полу. Девочка выскочила из ванны, прыгнула на нее и осыпала ударами своих кулачков ее лицо и грудь.
Не переставая вопить как одержимая.
Сандре удалось высвободиться, она резко оттолкнула ее. Орели поскользнулась на мокрой плитке и упала на спину. Она с размаху ударилась затылком о чугунную ванну и тут же обмякла, словно кукла.
Ее глаза все еще были открыты и оставались открытыми до самого конца.
Пока она не умерла.
Во второй раз.
В последний раз.
Не шевелясь, Сандра смотрела на последние нервные конвульсии, сотрясавшие тело девочки.
Она смотрела, как смерть делает свою работу. Берет свою дань.
Она склонилась над телом Орели, тщетно попыталась закрыть ей глаза.
— Тебе повезло, — прошептала она. — Тебе повезло…
Она встала, оперлась на умывальник. И тихонько заплакала. Без звука.
Она плакала из-за Орели. Потому что Патрик будет в ярости оттого, что не убил ее собственными руками.
Сандра плакала, потому что ей было страшно. Так страшно…
Голод стал нестерпимым.
Как и жажда.
Еще свежие раны напоминали о себе мучительной стреляющей болью.
Вильям больше не чувствовал рук, по-прежнему связанных за спиной, ему казалось, что в них больше нет ни капли крови. Он был почти уверен, что, если вдруг кто-то перережет проклятую веревку, которая стискивала его запястья, руки оторвутся от тела и упадут подобно сухим ветвям, лишенным жизненных соков.
Сегодня утром Сандра не появилась, и они остались без своих жалких глотков воды. Но она все-таки была в соседней комнате, это точно. Она приходила очень рано, было еще темно, — наверное, потому, что она должна сегодня вернуться к своей работе.
Вернуться к своей работе, будто ничего не случилось. Словно у нее дома не сидели на цепи две девочки и двое мужчин.
Словно не было этих трупов, зарытых в ее саду. Словно она вела обычную жизнь, рядом с обычным мужчиной.
Кто в забытом богом захолустье мог догадаться, что́ прячется за изгородью этих огромных владений?
Кто в деревне хоть на секунду мог себе представить, что эти милые соседи на самом деле опасные психопаты? Серийные убийцы?
Кто мог прийти на помощь пленникам?
Никто, это очевидно.
Впервые в жизни Вильям мечтал увидеть поблизости жандармов.